Виталий Забирко - Слишком много приведений

• Название: Слишком много приведений
• Автор: Виталий Забирко
• Жанр: Научная Фантастика

---

Неделю назад, когда я вышел из коматозного состояния во время первой грозы, мне показалось, что я очнулся на полу загородного дома господина Популенкова. Увы, дела обстояли значительно хуже - весь временной промежуток между той, майской сухой грозой и первой августовской полностью выпал из памяти. Я помнил, как очнулся на вилле Популенкова от почти нечувствительных пощечин и открыл глаза.

Надо мной склонилось встревоженное широкоскулое лицо незнакомого человека; он что-то говорил, но я не слышал. На этом давнее воспоминание обрывалось, я снова открывал глаза и снова видел озабоченное лицо все того же человека, но теперь на нем была не клетчатая рубашка с высоко закатанными рукавами, а белый медицинский халат. И комната была совсем иная - та, в которой я лежал сейчас, вздрагивая от раскатов грома...

Речь у меня отнялась, правую половину тела парализовало, левой только-только начинал учиться двигать, поэтому ни позвать на помощь, ни добраться до окна, чтобы наглухо закрыть форточку, был не в состоянии. Единственное, что смог - непослушной левой рукой натянуть на голову одеяло. Психика была расшатана совершенно, я лежал, безуспешно пытаясь сжаться в комочек, дрожал и чувствовал, как по левой щеке непрерывно сбегают слезы. Возможно, слезы катились и из правого глаза, но я этого не ощущал. Чувство полной беспомощности, помноженное на общую слабость, вызывали глубокую, почти детскую, обиду на весь мир, и хотя где-то на периферии сознания брезжила рассудочная мысль, что такое отношение к происходящему находится за гранью нормального состояния, перебороть страх перед грозой и взять себя в руки я не мог.

Только когда гроза стала удаляться, я начал понемногу успокаиваться. Ветер стих, шум ливня сменился шорохом редкого дождя. Не знаю, гроза ли, мой страх, либо подействовали время и лекарства, но туман, окутывавший до сих пор рассудок, начал рассеиваться. И я решил с завтрашнего дня активно включиться в борьбу с недугом, психологически настраивая себя на выздоровление. Если этого страстно не захочу, говорил доктор, то навсегда останусь прикованным к постели. Правда, говорил он не мне, будучи уверенным, что я еще ничего не способен воспринимать.

Утвердившись в этом решении, я окончательно успокоился и, наконец, уснул.

С утра начались ежедневные утомительные процедуры. Первой у койки появилась медсестра, строгая женщина средних лет, с постным лицом манекена. Она никогда не разговаривала со мной и обходилась с моим телом так, будто оно не живое, а муляж для обучения медперсонала. Сделала пару уколов, накормила с ложечки жидкой сладковатой кашицей и ушла. Следующим меня посетил массажист белокурый улыбчивый парень. В отличие от медсестры, болтал он без умолку: обрабатывая мое тело, как отбивную, парень вел бесконечный монолог почему-то по большей части на тему конного спорта. Рассказчик он был умелый, говорил увлекательно, с юмором, и мне, ранее равнодушно относившемуся к лошадям, было интересно. При этом чем больше я узнавал о конном спорте, тем крепче становилась уверенность, что имею к нему какое-то отношение. Быть может, я жокей, получивший травму при падении с лошади во время скачек, а воспоминания о себе как о программисте являются ложной памятью, и массажист пытается своими рассказами пробудить настоящую? Через полчаса, закончив практически нечувствительную для меня экзекуцию, массажист пожелал скорейшего выздоровления и ушел.

Затем у койки появился лечащий врач - коренастый мужчина мощного телосложения. Как всегда, его сопровождал сухопарый, подтянутый человек с седым ежиком коротких волос и в неизменных, закрывавших половину лица зеркальных очках-консервах. На враче был не очень свежий, мятый халат, зато его спутник всегда щеголял в безукоризненно выглаженной рубашке цвета хаки и таких же брюках с идеальными стрелками. Пока врач опутывал меня проводами, прикрепляя к телу датчики, где на присосках, а где лейкопластырем, включал диагностическую аппаратуру, стоящую в углу комнаты, седовласый, по своему обыкновению, приступил к вопросам.

- Добрый день, Роман Анатольевич, - сказал он. - Вы меня узнаете?

Я медленно закрыл и открыл левый глаз.

- Вы помните меня по предыдущим посещениям?

Я опять медленно мигнул.

- А до полученной вами травмы мы нигде не встречались?

Смотреть не мигая в зеркальные очки, в которых, уродливо искажаясь, в двух экземплярах отражалось мое лицо, было неприятно. К тому же, как всегда, когда я пытался напрячь работу мозга, меня начинало клонить в сон. Однако, стараясь следовать своему ночному решению, я пересилил обволакивающую сонливость и не опустил веко.

- Вы помните, что с вами произошло?

"Да", - мигнул я.

- Вы пострадали во время изотопного взрыва на загородном шоссе?

"Что за изотопный взрыв? - вяло проплыло в голове. - Каждый раз он о нем спрашивает..." Голова начала кружиться, но я стоически, не опуская веко, смотрел в зеркальные очки.

- Вы считаете, что очутились здесь после взрыва шаровой молнии?

"Да".

Глаз устало закрылся, но я, преодолевая слабость, вновь открыл его. Склоненное надо мной лицо в громадных зеркальных очках подернулось легким туманом, голос седовласого начал отдаляться.

- Вы помните перестрелку в погребке "У Еси"?

"Нет", - ответил я, с трудом удерживая веко.

- Вы были когда-нибудь на ипподроме?

"Нет".

Веко все сильнее наливалось свинцовой тяжестью, и удерживать его не было никакой возможности.

- Вы знакомы с Людмилой Карташовой?

"Не-ет..."

Окружающее медленно погрузилось в мерцающий туман, и веко наконец опустилось. Откуда-то издалека, словно из соседней комнаты, донесся голос врача:

- Все. Он нас еще слышит, но уже не понимает.

Прав был доктор на все сто процентов. Его аппаратура точно регистрировала мое состояние. Одного она не фиксировала: все, что улавливали уши, пока я пребывал в бессознательном состоянии, отпечатывалось в голове, как на магнитофонной ленте. Среди ночи я просыпался, и тогда все разговоры возле моего полутрупа воспроизводились в сознании. Наверное, с гораздо меньшей скоростью в соответствии с заторможенной работой увечного мозга, но благодаря столь странному функционированию сознания я имел хоть какое-то представление о том, что происходит вокруг.

Три дня назад между доктором и седовласым состоялся весьма любопытный разговор у моей койки, когда я после нескольких вопросов в очередной раз выключился из реальности.

- Есть надежда, что память восстановится? - спросил седовласый доктора.

-Да, с большой долей вероятности.

- На чем основывается ваша уверенность?

- На результатах тестирования. У него частичная амнезия, когда в результате травмы выпадает из памяти определенный временной отрезок. От одного события - чаще всего травмы до другого - либо тоже травмы, либо психического потрясения. Такая амнезия рано или поздно проходит. Иногда через годы, но в данном случае, надеюсь, речь идет максимум о нескольких месяцах.

- Почему вы так думаете?

- При долгосрочной частичной амнезии у Челышева должна была наступить полная потеря памяти о временном отрезке между поражением шаровой молнией и взрывом изотопного золота на шоссе. Однако кое-что из этого времени он все-таки помнит, и это вселяет надежду на скорое восстановление памяти. Он помнит, как очнулся на загородной вилле Популенкова и увидел меня.

- А вы что, действительно там были?

- Моя дача по соседству с виллой Популенковых. Когда случилось это происшествие, меня сразу пригласили. Поражение электрическим разрядом редко встречается в практике нейрохирурга, но я единственный врач в дачном поселке.

- Ах да, припоминаю... - пробормотал седовласый. - Это было в вашем отчете... Собственно, с этого момента вы и повели за ним наблюдение. Один из тех редких случаев, когда наш резидент становится очевидцем проявления необычных способностей.

- Да. Мне повезло: я услышал предсказание Челышева о гибели Популенкова, а затем увидел и само происшествие.

- Вам повезло, чего не скажешь о Популенкове... По вашему мнению, Челышев утратил свои паранормальные способности?

- Скорее всего да. Аппаратура не регистрирует никаких аномалий. Но сейчас меня в гораздо большей степени беспокоит другое... Общее состояние организма. Точнее, правосторонний паралич.

- Вы полагаете, что двигательные функции не восстановятся?

- Не знаю, - вздохнул врач. - После знакомства с вами я многого понять не могу. Не могу понять и этого. Если бы передо мной лежал обычный пациент, я бы сказал, что случай довольно запущенный, и параличу, как минимум, три месяца - посмотрите, как атрофировались мышцы правой ноги и правой руки. То есть паралич наступил не три недели назад, в результате облучения при спонтанном распаде изотопа золота, а в мае, во время поражения шаровой молнией. И в то же время я не раз видел его в городе живого и здорового, прекрасно владеющего телом и речью... В общем, я в полном замешательстве. Эх, если бы у меня тогда была возможность врачебного осмотра...