Андрей Воронин - Петля для губернатора

• Название: Петля для губернатора
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 985-14-0401-2

Под покровительством губернатора Бородина майор ФСБ Губанов превращает новый медицинский центр в тюрьму, палаты в камеры, больных в заключенных. Губернатор не тот человек, который бредит высокими материями и духовным совершенствованием. В сорок лет, хорош ты или плох, переделывать себя поздно. Да и зачем… Он стремится не отказывать себе ни в чем, ради того, чтобы окунуться в бездну соблазнов с головой, и для этого сметает все препятствия на своем пути. Все, кроме одного… Судьба лицом к лицу сталкивает его с Глебом Сиверовым по кличке “Слепой”

---

Вздохнув, он взвалил Ирину на плечо и вышел на лестничную площадку. Ни в подъезде, ни во дворе ему, слава богу, никто не встретился, и он без приключений дотащил свою ношу до машины и затолкал на заднее сиденье.

Полгода назад в подобной ситуации он наверняка задумался бы о том, не утопить ли ее в каком-нибудь пригородном водоеме, сделав потом голубые глаза: как, разве она не на даче? Но теперь ее жизнь стоила несколько миллионов долларов, и Губанов был рад, что по дороге с дачи с ней ничего не случилось.

Он уложил Ирину поудобнее, повернув ее на бок, чтобы не захлебнулась, если ее опять станет рвать, и заботливо одернул завернувшийся подол халата. Только теперь он заметил, что жена босая, и, сняв пиджак, накрыл им маленькие замерзшие ступни, испытав при этом прилив сентиментального чувства. Где-то когда-то майор Губанов прочел, что повышенная сентиментальность свойственна патологически жестоким людям, но воспоминание об этом оставило его вполне равнодушным: мало ли что понапишут бумагомараки! И потом, хорош он или плох, переделывать себя уже поздновато. В будущем году сорок лет стукнет, не мальчик уже, чтобы бредить высокими материями и духовным совершенствованием…

Он сел за руль, предусмотрительно запер центральный замок и вывел машину со двора. Через несколько минут он окончательно восстановил душевное равновесие и принялся насвистывать “Гимн демократической молодежи”, что было у него признаком отличного настроения.

Глава 5

У ворот загородной резиденции губернатора его встретил угрюмый начальник караула. Он шагнул к дверце, играя желваками на высоких, словно вырубленных из темного камня скулах, и открыл было рот, но Губанов отстранил его нетерпеливым жестом и, обронив короткое: “Позже”, загнал машину на стоянку.

Оттолкнув подоспевшего охранника, он собственноручно вынул Ирину из машины, взял на руки и отнес в отведенную ей комнату на втором этаже. Откинув смятое шелковое покрывало, он уложил жену в постель, бережно укрыл и вышел из комнаты, не забыв задвинуть недавно привинченный на наружную сторону двери засов. Черная железяка с торчащими наружу гранеными головками мощных болтов смотрелась на полированном красном дереве дико и неуместно, но Губанов подумал, что, принимая во внимание последнее происшествие, этого, пожалуй, даже маловато.

"Гвоздями ее забить, что ли?” – сердито подумал он и обернулся на звук торопливых шагов, приближавшихся со стороны лестницы.

Как он и ожидал, это был начальник караула. Его скуластое обветренное лицо выражало угрюмую покорность: дескать, я не виноват, а фитиль мне положен по долгу службы. “Будет тебе фитиль”, – подумал Губанов, разминая сигарету.

– Ну, что скажешь, капитан? – спросил он и чиркнул колесиком зажигалки. – Обгадился? Иван Алексеевич здесь?

– В городе, – глухо ответил капитан, глядя в сторону.

– И то хлеб. Позорище, мать вашу так… Почему сразу не доложили?

– Я вам звонил, – продолжая изучать рисунок обоев, сказал начкар. – Ваш номер не отвечает.

– Ну да?! – весело изумился Губанов. – Это ж надо! Он вынул из кармана трубку мобильника и убедился в том, что батарея разряжена.

– Ладно, капитан. Считай, что одно штрафное очко ты отыграл. Но только одно. А их, сам понимаешь, у тебя до хрена и даже больше. Рассказывай, как это у вас вышло.

Капитан подвигал тяжелой нижней челюстью, кашлянул в кулак и неопределенно дернул здоровенным плечом. Он был похож на школьника, не выучившего урок.

– Ну, – холодно сказал Губанов, – и что должна означать сия пантомима? Что ты кривляешься, как б.., перед участковым?!

– Я думаю, будет лучше, если вы сами разберетесь, – буркнул капитан, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза. – Звонарев в караулке, вот вы у него и спросите, что да как.

– Не понял, – строго сказал Губанов. – Что за тон? Ты будешь давать мне советы? Или, может быть, ты все-таки ответишь мне, как вышло, что пятеро здоровенных мужиков упустили одну-единственную бабу, которая сидела взаперти на втором этаже?

Начальник караула снова несколько раз подряд выдвинул вперед и убрал на место квадратную нижнюю челюсть, еще больше набычился и плотно стиснул зубы, так и не проронив ни звука. Губанов разглядывал его с немного презрительным интересом. Капитан был отличным бодигардом, выбивал девяносто восемь очков из ста на стрельбище и мог ударом кулака убить человека, но дипломат из него был аховый: он мог либо очертя голову резать правду-матку, либо, вот как сейчас, тоскливо молчать, здорово смахивая при этом на клинического дебила. “А дело-то пахнет керосином, – подумал Губанов. – Что-то здесь такое произошло, о чем он ни в какую не хочет говорить. Умирает, но не сдается, как Брестская крепость. Дрянь какая-то здесь приключилась, и касается эта дрянь либо лично меня, либо самого господина губернатора. Ведь он же не со страху запирается, ни черта он не боится, не приучен бояться… Это у него просто язык не поворачивается, вот и все. Есть такие вещи, о которых не говорят. Как, в самом деле, женщина может выбраться из запертой комнаты? Дверь в полном порядке, засов на месте, решетка на окне такая, что вывернуть ее можно разве что вместе со стеной – не гляди, что на вид это не решетка, а произведение искусства. Не могла она сама оттуда выбраться, просто физически не могла. Значит, кто-то выпустил. Значит, кого-то она купила. Денег у нее там нет ни копейки, золота, камешков тоже нет, я сам проверял. Так чем же она его купила? Кто там у нас в караулке сидит, Звонарев? Ну, этот кобель известный, ни одной юбки не пропустит. Вот тебе и ответ, майор, и нечего мучить начальника караула. Звонарева этого ты лично на работу принимал, лично инструктировал, так что оставь капитана в покое, его вины тут нет. Господи, ну и позорище!"

Капитан к этому времени уже по самую макушку налился темной кровью и стал похож на человека, готового умереть от апоплексического удара.

– Я вами недоволен, капитан, – сухо сказал ему Губанов и, обогнув начальника караула, как неживой предмет, твердым шагом направился в сторону лестницы.

Начкар четко выполнил поворот кругом и угрюмо затопал следом. На пороге расположенной в полуподвале караулки Губанов остановил капитана, уперевшись ладонью в его твердую, как чугунная плита, широченную грудь.

– Я сам, – сказал он. – Побудь здесь, капитан. Начальник караула отступил от двери и отошел к стоявшему посередине подвала биллиардному столу, над которым висела накрытая похожим на гроб жестяным колпаком люминесцентная лампа. Губанов отпер дверь торчавшим в замочной скважине ключом и вошел в караулку, слегка поморщившись от шибанувшего в нос запаха казармы. Наличие этого запаха было необъяснимо, поскольку никто из охранников губернатора не носил кирзовых сапог и не пренебрегал правилами личной гигиены, но запах был неистребим, и Губанову оставалось только смириться с фактом его существования.

Звонарев сидел на топчане напротив двери, привалившись спиной к обшитой сосновыми досками стене и придерживая у лба мятый носовой платок. Губанов с удовлетворением разглядел на платке несколько пятен крови.

При виде Губанова Звонарев испуганно вскочил и вытянулся по стойке “смирно”, словно дело происходило где-нибудь на плацу. Рожа у него при этом была бледная, перепуганная, а слева на лбу синела здоровенная, сочащаяся прозрачной сукровицей гуля. Пиджака на нем не было, и Губанов издалека разглядел, что висящая у Звонарева под мышкой кобура пуста.

Подойдя поближе, он с отвращением увидел на воротнике белой рубашки охранника смазанный след бледно-розовой губной помады. Звонарев, похоже, понял, куда он смотрит, и попытался отступить назад, но позади был топчан, и он, пошатнувшись, замер в неудобной позе, сильно отклонившись назад и полусогнув ноги.

– Ну что, лейтенант, – миролюбиво сказал Губанов, – идут мне рога? Что же ты, сукин сын, раньше этого не сделал, если у тебя так уж под хвостом чесалось? Почему надо было дождаться именно того дня, когда тебе, кобелю, поручат ее охранять?

– Товарищ майор, – пролепетал Звонарев, – товарищ майор, разрешите… Ничего же не было, товарищ майор! Бес попутал, но ничего не было! Я же не успел ничего! Она меня почти сразу по башке гвозданула.., даже не знаю, чем. Так врезала, что свет потух. Поверьте, Алексей Григорьевич…

Губанов бросил на пол окурок, растер его подошвой ботинка и немедленно закурил снова. Без сигареты он не знал, куда девать руки и что делать с лицом, которое время от времени принималось противно дергаться, как гальванизированная лягушка.

– Чудак, – сказал он. – Да мне плевать, трахнул ты ее или нет. Все мы взрослые цивилизованные люди, а это значит, что каждый может совокупляться где и с кем угодно, не нарушая при этом закон, общественный порядок и не пренебрегая своими служебными обязанностями. Ты пренебрег своими служебными обязанностями, дружок. Эта женщина.., моя жена, – поправился он после короткой паузы, – больна. Дав ей возможность сбежать, ты поставил под угрозу ее жизнь и репутацию губернатора, не говоря уже о моей. А все потому, что всю жизнь думаешь не головой, а головкой. Что ты на это скажешь?