Андрей Воронин - Один шаг между жизнью и смертью

• Название: Один шаг между жизнью и смертью
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 985-456-658-7

Он вооружен и сидит на деньгах, но деньги чужие, и он не “мент”, он – инкассатор. У него могло быть героическое прошлое, и его комиссовали из-за боевых ранений. В цепи якобы случайных событий, он снова в форме, вооружен и охраняет, только теперь не границы Родины, а чужое богатство. Конечно, бандитское нападение на инкассаторскую машину, и он снова на коне, он побеждает, но в случайно разорванном банковском мешке, он видит не деньги, а резаную бумагу. Конечно, его подставили под замес и он должен умереть. Теперь он в бегах, ему нужно найти деньги и восстановить честное имя. Его приговаривают к смерти по ложному обвинению.

---

Немного дальше, на полпути от массивных железных ворот, приткнулась “Победа” цвета кофе с молоком с тронутым ржавчиной капотом, узким и длинным, как крышка гроба или пеликаний клюв. Солнце тускло отражалось в ее радужных от старости стеклах и облупившихся хромированных деталях. По горячей округлой крыше “Победы” с независимым видом расхаживал нахальный воробей. Устав бродить из стороны в сторону по раскаленному солнцем пыльному железу, он коротко чирикнул, нагадил и упорхнул.

Сразу за домом начинался травянистый косогор, полого спускавшийся к реке. Белоснежный забор, окружавший загородную резиденцию Арцыбашева с трех сторон, вдавался в реку на два метра. В отсутствие хозяев незащищенная забором и телекамерами полоса песчаного пляжа охранялась отставным прапорщиком спецназа и его похожим на бесхвостого теленка ротвейлером. Ротвейлер лаял очень редко, предпочитая молча налетать на незваных гостей из темноты и рвать в клочья, а прапорщик, как правило, не торопился оттаскивать своего зверя от жертвы – в самом крайнем случае труп можно было утопить в реке. Место здесь было тихое, очень уединенное, и Арцыбашев иногда задумывался о том, сколько бомжей и любителей легкой наживы уже пошло на корм рыбам. Отчасти именно это обстоятельство послужило причиной того, что Евгений Дмитриевич никогда не купался в реке.

Сейчас на пляже, в двух метрах от воды, дымился большой мангал, возле которого с ловкостью циркового эквилибриста орудовал нанятый Арцыбашевым специально для этой цели армянин. Человек он был проверенный, не впервые жарил шашлык для Арцыбашева и никогда не совал нос в дела хозяина дома. Лена в простеньком летнем платье, стоившем почти тысячу долларов, разносила напитки.

Гости, одетые или раздетые в зависимости от настроения и степени алкогольного опьянения, сидели в пестрых шезлонгах. Кое-кто, презрев блага цивилизации, расположился прямо на траве или на песке пляжа. Трава была мягкой, а песок заранее просеяли, удалив из него принесенный рекой и ветром мусор. Кто-то шумно плескался в метре от берега – похоже, Воробейчик снова набрался сверх меры. С берега ему призывно махали нанизанным на длинный шампур шашлыком и грозились выловить спиннингом, если он сию минуту не перестанет валять дурака. Все шло как обычно, но Арцыбашева не оставляло приподнятое настроение, сопровождавшееся легкой дрожью в коленях, как будто он собирался вот-вот сигануть с вышки в бассейн.

"Сигануть – не проблема, – подумал он, аккуратно давя сигарету в пепельнице, стоявшей на широких каменных перилах балкона, который выходил на реку. – Главное, чтобы бассейн не оказался пустым”.

– Что вы сказали? – переспросил он, поворачиваясь спиной к пляжу. Позади него была распахнутая настежь стеклянная дверь. В дверном проеме колыхалась от сквозняка прозрачная занавеска.

– Я сказал, что у вас неплохая коллекция, – послышалось оттуда.

Арцыбашев в последний раз оглянулся на пляж, невольно отыскав глазами двоих гостей, которых он не приглашал: накачанного и оттого казавшегося надувным амбала в тесной голубой майке с изображением головы бульдога в бейсбольной шапочке и худого, похожего на сплетенного из резиновых трубок чертика человека с ненормально вытянутым черепом и печальным лицом дауна, посреди которого кнопкой торчал красноватый носик, придававший человеку клоунский вид. Эти двое старательно делали вид, что не знают друг друга, сильно перегибая палку в этом старании. Амбал в голубой майке вдобавок демонстративно не смотрел в сторону сидевшего в шезлонге у самой воды Филарета, который поигрывал полупустым стаканом и любовался заречными далями. Арцыбашев ухмыльнулся, вспомнив встречу в кафе, и, отодвинув занавеску, вошел в комнату.

После яростного солнечного блеска и прогретого воздуха здесь было прохладно и сумрачно. Подошвы глухо постукивали по скользким каменным плиткам пола, на грубо оштукатуренных стенах чуть поблескивало развешенное в живописном беспорядке оружие. Укрепленная над выложенным диким камнем камином медвежья голова скалила огромные желтоватые клыки, с потолка на прочной цепи свисала люстра из кованого железа, меди и искусственно состаренного дерева. Узкие окна-бойницы начинались от самого пола, и при желании можно было легко вообразить себя защитником старинной крепости.

– Впечатляюще, – сказал Арчибальд Артурович, проводя длинным суховатым пальцем вдоль слегка изогнутого клинка. – Это ведь самурайский кинжал?

– Не кинжал. – поправил Арцыбашев. – Меч. Малый самурайский меч, вакидзаси. Пятнадцатый век, между прочим.

– Это вам продавец сказал? – поинтересовался Арчибальд Артурович. Выражение его черепашьего лица при этом оставалось утонченно-ироничным, но Арцыбашев вскользь подумал, что по-настоящему воспитанный человек, каким, вне всякого сомнения, пытался выглядеть его собеседник, никогда не позволил бы себе такого замечания, если бы не собирался нанести хозяину оскорбление.

– Нет, – спокойно ответил он, – я проверил по каталогу и проконсультировался с экспертом.

– Вакидзаси, – повторил Арчибальд Артурович, словно пробуя слово на вкус. – Изящная штука. Он ведь применялся для.., э-э-э.

– Совершенно верно, – Арцыбашев кивнул и улыбнулся:

– Для харакири.

– Восхитительный обычай, – Граф снова провел пальцем по спинке лезвия, словно лаская экзотическое животное. – Какая утонченная жестокость!

– Да, – согласился Арцыбашев, – у нас все это как-то проще, грубее.. – Он постучал ногтем по висевшему справа от него шестоперу. – И потом, религия… У христиан во все времена самоубийство считалось смертным грехом. Я, знаете ли, православный, поэтому харакири – не мой стиль. Тому, кто захочет от меня избавиться, придется изрядно попотеть.

– Гордыня, – вздохнул Граф. – Суета сует, все суета… Что мы такое? Смертная пыль, из праха восстали и в прах уйдем. Жутковатая у вас коллекция. Я, например, в детстве собирал марки.

– А я всегда любил оружие, – признался Арцыбашев. – В нем есть сила. Посмотрите, какое оно красивое” Вы заметили, кстати, что уродливое оружие начали делать только во второй половине нашего века? Да и то, если присмотреться, в нем можно увидеть скрытую красоту – красоту смертоносной силы и стопроцентной целесообразности Ведь, если разобраться, тот же носорог уродлив, как смертный грех. А приглядишься – красавец!

– Может быть, – равнодушно согласился Арчибальд Артурович, – но я как-то никогда об этом не задумывался. Оружие – это оружие. Просто инструмент для убийства и нанесения увечий. Но не кажется ли вам, что наш разговор принимает несколько странное направление?

– Это была ваша инициатива, – твердо ответил Арцыбашев, глядя прямо в выцветшие глаза Графа. – Мне почему-то показалось, что вы зачем-то пытаетесь меня припугнуть.

– Я? Да Господь с вами, Евгений Дмитриевич! Вы как-то превратно меня истолковали… – Худощавая, с головы до ног затянутая в белое фигура Графа прошлась взад-вперед вдоль увешанной оружием всех времен и народов стены и остановилась у окна. – Я хотел поговорить о деле. Вы помните наш уговор?

Сердце Арцыбашева гулко толкнулось в груди, выплескивая лошадиную дозу адреналина. “Вот оно, – понял сообразительный Цыба, – начинается! Точнее, уже началось”.

– Я никогда не забываю ничего, что имеет отношение к делам, – подчеркнуто сухо ответил он. – Ваши деньги находятся в полной сохранности и могут быть выданы вам в любой момент.

– Даже сейчас?

– Ну уж… То есть какая-то часть, несомненно, может быть выплачена сию минуту, но на то, чтобы собрать всю сумму наличными, потребуется пара дней. Завтра у нас воскресенье, так что.., три дня.

– Я примерно так и думал, – сказал Граф. – Именно поэтому я и обратился к вам заранее. Даже не за три дня, а за четыре. По дню на миллион. Надеюсь, этого времени вам будет достаточно.

– Более чем, – сказал Арцыбашев и не отвел глаза, когда Граф вперился прямо в них своими блекло-голубыми стекляшками. Если бы на свете существовали голубоглазые крокодилы, они смотрели бы именно так – в этом Евгений был уверен на все сто.

– Это время на то, чтобы собрать деньги, – с напором произнес Граф, сверля его взглядом. В его голосе больше не осталось ни малейшего намека на интеллигентную мягкость. Теперь в нем лязгал металл. – Собрать деньги и подготовить их к транспортировке, а не свалить с ними в какую-нибудь нору. Вы умный человек и наверняка навели обо мне справки. Вам должно быть известно, что спрятаться от меня невозможно.

Евгений независимо заложил руки за спину, сплел пальцы в замок и стиснул их до хруста в суставах. Это помогло ему сохранить бесстрастное выражение лица и не отвести глаза. Некоторое время они стояли молча, играя в гляделки, потом Граф не спеша перевел взгляд на окно и кашлянул в кулак. Арцыбашев расслабился. Первый раунд закончился если не победой, то, по крайней мере, почетной ничьей. Когда дерешься с крокодилом, ничья – не самый худший из вариантов.