Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]

• Название: Оридония и род Людомергов[СИ]
• Автор: Дмитрий Всатен
• Жанр: Фэнтези

Владия — срединная земля, волею богов лежащая между двумя враждующими континентами. Она соединяет их и этим уготовила себе тяжелую судьбу. Всякий раз она становится ареной битвы, будь то кровавые сражения дикарей или битвы магов. Ее обитатели: олюди, брезды и реотвы, саарары, грирники и эвры даже не подозревают о том, что вскоре будут втянуты в события, масштабности которых они никогда не поймут. Лишь некоторые из них будут иметь смутное представление о том, что произошло на самом деле. Людомар по прозвищу Сын Прыгуна никогда бы не подумал о том, что он невольно окажется в самой гуще кровавой безжалостной борьбы, и станет тем, кто сможет противостоять Злу, пожирающему Владию.

---

— Я-то и думаю, чего это мне стало теплее, — произнес другой холкун.

— Чего это она… встала? — пробормотал третий.

— Глядите, — четвертый указал в сторону Немой лощины. — Глядите, холкуны. Воды потекли вспять!

Река и впрямь стала менять течение и потекла в горы.

— Не к добру это… не к добру.

— Взберитесь все повыше да отдерите холларка от решетки.

— Я могу подрезать ему сухожилия.

— Нет, не надо. Он же еще жив. Хотя и околдован. Я сразу ощутил, не к добру, когда беллер передал ему черный рочиропс.

— И я…

— Я тоже.

— Оставим его там, где есть. И пусть боги решают его участь.

— Верно. На все воля богов. Поднимайся выше, ребята.

— Это грезры, холкуны. Я видел такое…. мне отец рассказывал. Они останавливают реки и заставляют их течь вспять, — неожиданно вскричал один из воинов.

— Чего ты мелешь? Зачем это… пугаешь?!

— Отец мне говорил о них. Клянусь нашим Онеларком, своими детьми, женой и домом. Пусть отберут у меня все это, если это не грезры идут. — Лицо говорившего мертвецки побледнело.

— Он прав, холкуны, и я про то слышал, — проговорил воин с длинной седой бородой. — Значица так, ребята, — неожиданно решительно закричал он. — Забирайся повыше да плащами закрывайся с ног до головы. Иначе эти твари пожрут. Нельзя им давать место, чтобы вцепиться зубами. Трясите плащи, как услышите, что в них грезры биться начали. И да прибудет с нами Владыка. Молитесь, холкуны!

Все бросились вверх по решетке.

— Чего здесь все сгрудились! Переплывай на ту решетку!

Людомар, которому стало вдруг очень тесно, бросился в воду и поплыл в сторону второй решетки. За ним спрыгнуло несколько холкунов.

Вдалеке послышался гул. Он приближался.

— Не могу бросить холларка, — сказал кто-то и сиганул в воду.

— Стой, дурень. Его не спасти.

— Я подрежу ему пальцы. Я быстро.

— Стой!!!

Сын Прыгуна быстро взобрался на решетку и закрылся плащем, придавив его подол ногой. Он быстро отвязал от пояса веревку и обвязал ее вокруг талии. Освободив таким образом вторую руку, он вооружил ее кинжалом и принялся ждать.

Его слух отчетливо различал писклявый гомон, доносившийся из воды; тысячи маленьких плавников и хвостов били по воде и над всем эти гудел странный фоновый звук. Вода словно бы кипела.

Холкун подплыл к холларку, попытался несколько раз без ножа отодрать его от решетки, потом взобрался на нее и вытащил кинжал, но не успел пошевелить им между пальцами.

Людомару показалось, что их всех сунули в кипящий котел. Река вдруг забурлила. Все пространство заполнилось гулом такой силы, что людомар оглох. Холкуны что-то кричали глядя в его сторону. Он повел глазами и увидел, как воин, который пытался помочь холларку, захлебываясь в крови, безуспешно отбивался от сотен небольших рыб-жуков. Они вгрызались в его ноги, пролезая в них полностью; они ползли под его кожей, пролагая себе дорогу мощными челюстями и зубами-лезвиями. Холкун отчаянно отбивался, но вдруг замер, кашлянул, грудь его сделала несколько судорожных попыток вдохнуть и он изрыгнул из себя несколько грезров, повиснувших из его рта на остатках его же легких и гортани.

Мертвец рухнул в воду, мгновенно окрасившуюся в красный цвет и на глазах изумленных друзей превратился в обглоданные кости.

Холкуны открывали рты и выпучивали глаза. Людомар не слышал, но понимал, что они кричат от ужаса.

Воспользовавшись их замешательством, рыбы-жуки набросились и на них. Выпрыгивая из воды, они сотнями вгрызались в обвислые плащи холкунов, перемалывали их как в жерновах и впивались в плоть.

Один из воинов допустил грезра себе в руку, некоторое время в ужасе следил, как тот прогрызается к локтю, дико заорал, вытащил меч и с одного маха отрубил себе руку у локтя. Кровь длинной струей брызнула в воду и по ней, как по веревке к нему стали выпрыгивать все новые твари. Он быстро потерял сознание и его бесчувственное тело было съедено прямо на решетке.

Людомар замечал все это пока сам орудовал обеими руками. Природа наделила его стремительной реакцией, а Чернолесье развило это качество до недосягаемых для холкунов размеров. Полниеносный бросок рыб-жуков к телу жертвы был стремительным только для холкунов. Сын Прыгуна замечал каждое их движение. Он вошел в то состояние, в которое входили охотники, когда гнались по лесу за добычей.

Время и все движения вокруг замедлились.

Грезры, выпрыгивая на него, тут же попадали ему в руки и лопались в них белыми шариками. Их тельца служили пищей для себеподобных. Кинжал почти не пригодился.

Защищаясь, людомар не отводил удивленного взгляда от холларка. Удивительно, но ни один волосок не упал с его головы. Рыбы-жуки его словно бы и не замечали.

Вдруг из-под воды донесся протяжный стрекот и рев.

Зрачки людомара сузились, а потом расширились с новой силой.

Холкун рядом с ним не смог противостоять грезрам и был съеден до пупка. Одним ударом кинжала людомар перерубил его пальцы и бросил тело в воду. Атака грезров на мгновение захлебнулась.

Охотник быстро срезал с себя плащ, обрубил веревку, державшую его у решетки и очень вовремя совершил длинный прыжок.

Вода за решеткой, на которой сидел людомар и еще пара холкунов разверзлась и изрыгнула из себя рыбину вместа рта которой были щупальца.

Кеорх!

Людомар знал ее запах. О нем доносили ему вещи с затонувших лодок, которые пытались проникнуть вглубь Чернолесья, где реки кишели кеорхами. Ему не доводилось встречаться с этими чудовищами лицом к лицу, но звуки их приближения он помнил так же хорошо, как звуки любого зверя в Великих лесах.

Холкуны, получившие удар с тыла, была разорваны щупальцами на несколько кусков и сброшены в воду. Лишь одинокий изорванный зубами рыб-жуков плащ одного из них, зацепившийся за решетку висел, как печальное напоминание о трагедии, которая здесь произошла.

Между тем, людомар допрыгнул до отверстия в стене, из которого женщины забирали воду, ухватился за его края пальцами, подтянулся и увидел, как прямо на него движутся три девушки. Быстро сообразив, что делать, он подался назад и забросил свое тело на ближайшую стену. Она оказалась мокрой, поэтому охотник пополз вниз, но у самой кромки воды снова нашел опору и тут же прыгнул, оставив за собой запах, на который устремились сотни грезров. Все они промахнулись и убились о стену.

Еще один прыжок. Удачная попытка зацепиться за край каменного выступа. Еще прыжок. Скольжение по стене. Быстрое взбирание вверх по еле заметным выступам. Прыжок. И вот он уже дотянулся до противоположной решетки.

В живых осталось лишь три холкуна: двое на решетке и холларк. Он по-прежнему спал.

Атака грезров продолжалась. В конце концов оба воина были стащены в воду и съедены.

Людомар был вне себя от ярости. Он ощущал себя зверушкой, загнанной в клетку. Зверушкой, над которой потешаются почем зря. Несмотря на бессилие и озлобленность, он не упустил из вида прекрасную идею — наловил, убив, несколько десятков рыб-жуков и сложил их себе за пазуху. Вот обед и готов.

Вода перестала кипеть ровно также неожиданно, как и начала. Река снова остановилась и через некоторое время потекла в привычном направлении.

Людомар огляделся. Лишь тряпье холкунского плаща на другой решетке напоминало, что здесь когда-то были олюди.

Охотник вздрогнул, когда большое деревянное ведро с громким всплеском упало в реку. Послышалось кряхтение и женские голоса:

— Вот-вот, вышла замуж, учись!

— Крома, иди быстрее, мы уже почти доделали.

— … мне так показалось. Я ему об этом и сказала. Он выпучил глаза: не знаю, говорит, ничего такого не слышал. Тут-то я ему все и рассказала…

— Крома!

— Слышу я! Иду!

— Как твой мальчик себя чувствует?

— Слава Боорбогу, Киррин, пошел на поправку. Крома! Чертова девка. Говорила ему, не вводи ее в дом. Только и делает, что языком треплет.

— Иду!..

— Терпи. Не надо таких слов. Сами мы такими были.

— И я так раньше раздумывала. Ан не осталось нервов. Луна прошла, а нервов уже нет.

— Здесь я.

— Кидай.

В воду полетело ведро.

Людомар вытащил одного из грезров и впился в него зубами. Мясо было жестковато, но на голодный желудок еды не выбирают.

Неожиданно послышалось шлепанье по воде. К охотнику плыл холларк. Его глаза были черны настолько, что не было видно белков.

— Возьми, — взобрался он к людомару и сунул ему в руку черный кристалл.

Камень ожег запястье охотника. Тот попытался отдернуть руку, но кристалл уже прилип к его коже.

Бросив остатки рыбы в реку, Сын Прыгуна схватил камень рукой и стал оттягивать кожу.

— Оставь, — сказали ему.

Он обернулся. Рядом с ним снова спал холларк.

"Не тронь!" — Звук словно бы доносился из самого охотника.