Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев

• Название: Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев
• Автор: Рамиз Алиев
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98797-121-5

Что влечёт людей в Арктику? Как можно стремиться туда, где царят холод и безмолвие? Отвечая на эти вопросы, автор – учёный и полярник Рамиз Алиев – рассказывает о том, чем была Арктика для человечества в разные эпохи. Для многих она стала местом подвигов во имя науки, кто-то ставил «спортивные» рекорды, соревнуясь за право первым достичь полюса или проложить новый путь. Некоторые, помимо своего на то желания, стали участниками политических и идеологических спектаклей. Многие же и вовсе попали за Полярный круг по чужой воле, в качестве заключённых.

Обладая обширными знаниями в данной теме, автор рисует перед читателем объёмную картину освоения Арктики, не боясь представить собственный, иногда парадоксальный взгляд на историю и место личности в этой истории.

Впервые на книжный рынок выходит работа, настолько серьёзно и глубоко анализирующая взаимоотношения Арктики и человека, причём делающая это в популярной и захватывающей форме.

---

Рамиз Алиев Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев

Для каждого, кто побывал там, притяжение полярных стран непреодолимо. Чувство абсолютной свободы, отстранённости от всего материального, кроме самого необходимого для выживания. Идеи, чувства, принципы, столь важные в обычной жизни, здесь теряют всякое значение; деньги, золото, драгоценности – всё это становится совсем ненужным мусором, с которым расстаёшься без сожаления. Законов общества больше не существует – на смену им приходят законы природы. Безмерное одиночество, в котором ты – властитель своей жизни. Раз ощутив, такое уже не забыть и не устоять перед соблазном.

Умберто Нобиле. «Могу сказать правду»

© Издательство «Паулсен», 2016

От автора

Я, Измаил, был в этой команде; в общем хоре летели к небу мои вопли; мои проклятия сливались с проклятиями остальных…

Герман Мелвилл. «Моби Дик или Белый Кит»

Много лет назад я стал сотрудником одного научно-исследовательского института, возраст которого к тому времени уже перевалил за период полураспада. Моей профессией было изучение океана, но время для этого оказалось неподходящим – гигантский научный флот погибшей империи возил мешочников в Стамбул и Иокогаму, суда получше – богатых интуристов в Антарктику. В лабораториях капало с потолка и валилась пластами штукатурка – наука лежала в руинах. Но никому до этого не было дела.

Мне достался лабиринт помещений, напоминающих тёмное нутро корабля, соединённых запутанными переходами и железными трапами. Там находились подтекающие полуторакубовые ёмкости с радиоактивными отходами, приборы неизвестного назначения, склянки с реактивами («Высочайше утверждённое Фабрично-Торговое Тво Р. КЁЛЕРЪ И Ко ВЪ МОСКВѢ»); к некоторым из них я боялся прикоснуться – за десятилетия они стали опаснее гремучей змеи.

Но через пять лет работы в институте я случайно попал в первый рейс в Белое море, потом в Карское, потом рейсы стали ежегодными, и я проводил всё больше времени в море, всё меньше на берегу. Я не считаю это полярным опытом: в Арктике я был считанные часы, если не минуты – сходить на берег нам строжайше запрещалось. Долгие недели и месяцы, проведённые в полярных водах, я не покидал искусственную среду корабля, со мной был мой мир, сжавшийся до 69 метров в длину и 12,4 в ширину.

Самым трудным в этих рейсах было возвращение домой. Мне было неуютно среди людей, которые путали Новую Землю с Новой Зеландией и совсем не интересовались главными вещами: скоростью и направлением ветра, фазой луны, длительностью светового дня или таблицей приливов. После возвращения из рейса я долго ещё прятал на ночь посуду в ящики стола, чтобы не упала и не разбилась, если качнёт.

Наверное, мне до сих пор не по себе, иначе я не стал бы писать эту книгу. Мне хотелось хотя бы таким способом вернуться в Арктику, но, похоже, уже в последний раз. Мне было интересно над ней работать, и даже немного жаль, что работа наконец закончилась. Я буду счастлив, если кто-нибудь прочтёт её с тем же чувством.

Введение Обстоятельства места

Раздел океана и начало исследований Арктики

4 мая 1493 года папа Александр VI выпустил буллу Inter caetera № 2[1], в которой отдавал испанской короне в вечное владение «все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты, к западу и к югу от линии, проведённой и установленной от арктического полюса, т. е. севера, до антарктического полюса, т. е. юга, <…> названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зелёного Мыса»[2].

Через год в кастильском городе Тордесильяс был заключён договор, закрепляющий раздел мира между португальцами и испанцами по «папскому меридиану», тем самым определив Америку Испании, а Восток – Португалии[3]. Сейчас это могло бы показаться историческим курьёзом, если бы не имело вполне реальных последствий. Документ на столетия вперёд определил сферы влияния ведущих держав и в немалой степени способствовал географическим открытиям в Арктике: обделённые морские нации, в первую очередь англичане и голландцы, вынуждены были искать обходные торговые пути в Азию – вдоль северных берегов Сибири и Америки. И именно им выпал шанс открывать новые земли в полярных широтах, тогда как ни португальцы, ни испанцы интереса к Арктике не проявили (рис. 1).

Рис. 1. Планисфера Кантино – португальская карта 1502 года. Показан берег Бразилии и проходящий через него «папский меридиан». Именно поэтому в Бразилии говорят на португальском, а в остальных странах Южной Америки – по-испански

На протяжении столетий исследования Арктики сохраняли первоначальный вектор – путешественников волновал поиск альтернативных морских путей в Индию и Китай – Северо-Западного и Северо-Восточного. Снаряжались эти путешествия, как правило, на частные деньги, в надежде на прибыль, иногда спонсировались монархами. Другой, и также вполне прагматической, целью поисков были месторождения золота и серебра, игравшие в прошлом столь же важную роль, как сейчас – залежи углеводородов.

Начало поисков Северо-Западного пути в Азию можно отсчитывать от плаваний Джованни Кабото[4], итальянца на английской службе, известного также как Джон Кабот, земляка и современника Колумба. Всего лишь на пять лет позже великого генуэзца, в 1497 году, Кабот достиг берегов Америки, предположительно в районе Ньюфаундленда, но уже из второго путешествия он не вернулся. Почти через столетие после него, в 1576–1578 годы, английский капитан и пират Мартин Фробишер совершил три плавания через Северную Атлантику, но пути в Китай так и не нашёл, а тысяча с лишним тонн руды, которую он вывез из Америки, оказалась «золотом дураков» – дисульфидом железа[5].

Примерно в это же время, в 1580 году, в противоположном направлении отправились англичане Артур Пет и Чарльз Джекмен. В поисках Северо-Восточного прохода они достигли Карского моря.[6] Чуть позже, в самом конце XVI века, несколько экспедиций было предпринято голландцами, но все они оказались неудачными, а последняя из них закончилась вынужденной зимовкой в Арктике и гибелью Виллема Баренца – организатора и вдохновителя предприятия.

В 1871 году Эллинг Карлсен, капитан зверобойного судна «Солид» из Гаммерфеста, нашёл на северо-восточном берегу Новой Земли брошенный дом Баренца. Почти три века он простоял нетронутым – норвежцы нашли посуду, навигационные инструменты, книги, среди которых голландский перевод «Истории Китайской империи» Хуана Гонсалеса де Мендосы. Похоже, Баренц и его спутники всерьёз собирались доплыть до Китая!

Полярные исследования в климатическом контексте

Весь ход событий – и относительный успех Пета и Джекмена, и гибель Баренца, и трехвековое забвение, и находка зимовья норвежскими зверобоями – на первый взгляд выглядит случайной последовательностью разрозненных фактов, но при ближайшем рассмотрении представляется звеньями одной цепи и естественным образом соответствует чередованию потеплений и похолоданий, известных как Средневековый климатический оптимум и Малый ледниковый период. Плавание британцев в Карское море и плавания Фробишера и Гудзона примерно соответствовали окончанию тёплого времени, тогда как поход Баренца пришёлся на начало Малого ледникового периода, затянувшегося на несколько столетий. Этим можно объяснить и отсутствие в течение почти двух веков значимых успехов в мореплавании как в Западной, так и в Восточной Арктике. Великая Северная экспедиция (1733–1743) пришлась уже на холодный период, она привела к многочисленным жертвам и скорее продемонстрировала невозможность плавания вдоль берегов Евразии, несмотря на выдающиеся географические открытия [59]. В канадской Арктике в этот период также преобладали наземные экспедиции.[7]

К концу XIX века снова стало теплеть, и пограничные арктические акватории, к которым принадлежит Карское море, ощутили это первыми. К этому времени относится целый ряд успешных плаваний: помимо регулярных рейсов норвежских зверобоев в Карское море (в том числе упоминавшееся плавание Карлсена в 1871 году), это знаменитая экспедиция Адольфа Эрика Норденшельда на «Веге», Фритьофа Нансена на «Фраме» и несколько плаваний британского капитана Джозефа Виггинса, первым установившим морское торговое сообщение с Сибирью.

Конечно, попытка свести историю цивилизации к чередованию тёплых и холодных периодов была бы недопустимым упрощением. Но в Арктике, где человек зачастую балансирует на грани выживания, изменение средней температуры даже на доли градуса порой надолго закрывало доступ исследователей в высокие широты. Поэтому историю освоения Арктики невозможно рассматривать вне климатического контекста. Так, советским арктическим успехам 1930-х годов в немалой степени способствовало начавшееся потепление. Напротив, провалы британских и российских морских экспедиций начала и середины XIX века[8] – это не только результат плохой организации и неумения адаптироваться к условиям Арктики, но ещё и следствие неблагоприятных климатических условий.