Кордвейнер Смит - "Малинькие катята" Матери Хиттон [= Кисоньки-пусеньки Хиттон-мамусеньки]

• Название: "Малинькие катята" Матери Хиттон [= Кисоньки-пусеньки Хиттон-мамусеньки]
• Автор: Кордвейнер Смит
• Жанр: Научная Фантастика

Знакомьтесь — Беньякомин Возарт. Самый знаменитый, самый известный и успешный вор во всей Вселенной. Он достиг всего, о чём только можно мечтать. Одна лишь цель осталась непокорена. Это самая таинственная и, по слухам, самая богатая планета — Старая Северная Австралия. И Возарт поклялся, что ограбит её или умрёт…

---

Кордвейнер Смит «МАЛИНЬКИЕ КАТЯТА» МАТЕРИ ХИТТОН

Плохие взаимоотношения удерживают от воровства;

Хорошие взаимоотношения способствуют воровству;

Отличные взаимоотношения уничтожают воровство.

Ван Браам

1

Луна стремительно двигалась по небу. Женщина наблюдала. В ее функции входило наблюдение за лунным экватором. Это была Мать Хиттон — хозяйка всего оружия Старой Северной Австралии.

Мать Хиттон была румяной жизнерадостной блондинкой неопределенного возраста. С голубыми глазами, тяжелой грудью, сильными руками. Она походила на мать семейства, но единственный ребенок, которого она родила, умер много поколений назад. Теперь она был матерью планеты, а не одного человека; североавстралийцы спокойно спали, зная, что она на страже. И оружие спало долгим, болезненным сном.

В эту ночь она уже двухсотый раз бросала взгляд в сторону берега. На берегу было тихо. Огни, предупреждавшие об опасности, не светились. Но она чувствовала, что враг где-то притаился: враг, ожидающий возможности наброситься на нее и на ее планету, обрушиться на богатство североавстралийцев, — и она в нетерпении хрипела: «Давай же, давай, малыш, иди навстречу своей смерти, не заставляй меня ждать!»

Она улыбнулась, внезапно осознав, до чего смешны ее мысли.

Она ждала его.

А он об этом не знал. Он, вор, слишком расслабился. Звали его Бенджакомин Бозарт, и он был очень искусен в деле релаксации.

Никто здесь, в Сунвале на Тьоле, не подозревал о том, что он старший хранитель гильдии воров, вознесшийся под светом этой ярко-фиолетовой звезды. Никто не чувствовал запаха Вьолы Сидерии, исходившего от него. «Вьола Сидерия, — как-то сказала повелительница Ру, — когда-то была прекраснейшим из миров, а теперь превратилась в самый отвратительный. Ее народ раньше был образцом для человечества, а теперь это воры, лгуны и убийцы. И запах душ этих людей хорошо чувствуется». Повелительница Ру умерла очень давно. Ее очень уважали, но она была неправа. От вора не исходило никакого запаха. И он знал это. Он был не более «неправ», чем акула, приближающаяся к треске. Смысл жизни живых существ в том, чтобы жить, и его научили жить так, как он жил: в погоне за жертвой.

А как иначе он мог жить? Вьола Сидерия давно обанкротилась — еще в те времена, когда из космоса исчезли фотонные паруса и по звездным путям начали ходить плосколеты. Его предки остались умирать на планете, лежавшей вдали от звездного тракта. Но они не хотели умирать. Экология на их планете изменилась, и сами они стали хищниками, охотившимися на человека, — хищниками, в которых ожили их первоначальные дикие инстинкты. И он, вор, был самым лучшим среди них.

Его звали Бенджакомин Бозарт. Он поклялся обокрасть Старую Северную Австралию или умереть, но умирать он не собирался.

Пляж в Сунвале радовал теплом и уютом. Тьоле была обычной свободной транзитной планетой. Его оружием была удача и он сам: он верил и в то и в другое. Североавстралийцы умели убивать. Но и он тоже.

Сейчас на этом чудесном пляже он был счастливым туристом. Но где-то еще, в какое-то другое время, он мог бы быть хорьком среди кроликов, ястребом среди голубей.

Бенджакомин Бозарт не знал, что кто-то поджидает его. Кто-то, не знающий его имени, готовился разбудить смерть — и притом только для него. Он все еще пребывал в неведении.

Но Мать Хиттон не была в неведении. Она хорошо учуяла его, но пока не могла обнаружить. Одно из ее орудий зафыркало, но она успокоила его.

А за тысячи звезд отсюда Бенджакомин Бозарт шел по пляжу и улыбался счастливой улыбкой.

2

Бенджакомин действительно чувствовал себя туристом. Его загорелое лицо выражало спокойствие. И гордые, скрытые за темными очками глаза тоже были спокойными. Его красивый рот, даже не тронутый улыбкой, таил в уголках нечто привлекательное. Бозарт очень неплохо смотрелся — и это ничуть не странно: ведь он выглядел значительно моложе своего возраста. И он шел по прекрасному солнечному пляжу Сунваля.

Волны с белыми гребнями накатывались на берег. Народ Сунваля гордился тем, что его планета очень походила на Землю. Совсем немногим из них удалось побывать в колыбели человечества, но они все немного знали историю, и на многих из них накатывалось мимолетное беспокойство при мысли о древнем правительстве, до сих пор державшем в руках власть над всеми мирами Вселенной. Им не нравилось старое Содействие Земли, но они боялись его. Волны, должно быть, напоминали им о прекрасной Земле, и ни о чем неприятном, связанном с Землей, они думать не хотели.

А при взгляде на этого человека вспоминалось все самое хорошее на Земле. Сунвалийцы не ощущали в нем силу и власть. Они беззаботно улыбались ему, когда он шел вдоль пляжа.

Атмосфера вокруг него была спокойной и безоблачной. Он повернулся лицом к солнцу и закрыл глаза. Солнечный луч ласкал его веки, как бы утешая и подбадривая.

Бенджакомин мечтал о величайшей из спланированных когда-либо краж. Он мечтал украсть добрый кусок того, что принадлежало богатейшему из миров, созданных человечеством. Он думал о том мгновении, когда украденные им сокровища попадут на Вьолу Сидерию, откуда он был родом. Бенджакомин отвернулся от солнечных лучей и бросил ленивый взгляд на людей, загоравших на пляже. Североавстралийцев в поле зрения не наблюдалось; их легко узнавали повсюду, потому что это были крупные люди с румяными жизнерадостными лицами, великолепные атлеты, очень молодо выглядевшие. Он готовился к тому, чтобы совершить эту кражу, около двухсот лет. Гильдия воров Вьолы Сидерии продлила ему жизнь до такого большого срока исключительно с этой целью. Сам Бенджакомин воплощал в себе мечты своей планеты, некогда являвшейся перекрестком торговых путей, а теперь ставшей мелким аванпостом, погрязшим в грабежах и кражах.

Вдруг он увидел североавстралийку, выходившую из отеля с явным намерением направиться на пляж. Он смотрел на нее долгим мечтательным взглядом. У него было, о чем спросить ее, но ни один взрослый австралиец не ответил бы на его вопрос. «Как смешно — подумал он, — что я называю их „австралийцы“ даже сейчас, когда никто их уже так не называет — этих богатых, храбрых, выносливых людей. Воинственные дети, владеющие половиной мира… А теперь они тираны человечества. Они богаты У них есть сантаклара, и все остальное человечество вынуждено торговать с североавстралийцами. Но я этим заниматься не буду. И моя планета не будет. Мы волки для людей».

Бенджакомин терпеливо ждал. Загоревший под лучами разных солнц, он в свои двести выглядел на сорок. Одетый обыкновенно, как одеваются туристы, он мог бы оказаться и интерпланетным коммивояжером, и крупным контрабандистом, и помощником управляющего космопортом. Он мог бы быть даже детективом, работающим в области межпланетной торговли. Но он не был никем из них.

Он был вором, и притом таким искусным вором, что люди сами отдавали то, чем владели, этому спокойному, уверенному, сероглазому и светловолосому человеку. Бенджакомин ждал. Женщина посмотрела на него, и в ее быстром взгляде проскользнуло неприкрытое подозрение.

Но то, что она увидела, должно быть, успокоило ее. Она вдруг громко позвала: «Джонни, беги сюда, мы здесь можем покупаться», и мальчик лет восьми или десяти стремительно подбежал к матери.

Бенджакомин напрягся, как кобра. Острый взгляд его сузившихся глаз сфокусировался на ребенке. А вот и жертва. Не слишком молодой, не слишком старый. Если бы он был моложе, то ничего бы не знал; если бы он был старше, то не был бы нужен Бозарту. Североавстралийцы были неустрашимыми воинами, физически и умственно они могли отразить любое нападение.

Бенджакомин знал, что все, кто приближался к Старой Северной Австралии и пытался отобрать у нее ее богатства, погибали. И об их судьбе никто ничего не знал.

И все же он был уверен, что сотни тысяч североавстралийцев должны знать «секрет». Они постоянно шутили по этому поводу. Бенджакомин много раз слышал эти шутки, когда был молодым человеком, но теперь, став старым, он ни на йоту не приблизился к пониманию того, что же имелось в виду. Между тем жизнь стоила дорого. Он проживал уже третий жизненный срок, и его народ немало платил за это. Искусные воры, они расплачивались тяжело добытыми деньгами, покупая лекарство, благодаря которому их великий вор мог оставаться в живых. Бенджакомин не любил насилия. Но если оно могло приблизить его к величайшей из краж всех времен, он был готов. Женщина снова посмотрела на него. Злобная маска мгновенно исчезла с его лица, и весь он начал излучать добросердечие. Он понравился ей. Она улыбнулась и, сделав вид, что колеблется (а это было так нехарактерно для североавстралийцев), сказала:

— Мы, кажется, встречались в отеле. Вы не могли бы присмотреть за мальчиком, пока я буду купаться?