Владимир Колотенко - Тебе и Огню

• Название: Тебе и Огню
• Автор: Владимир Колотенко
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Книга пятая.

Заключительная книга серии "ХРОМОСОМА ХРИСТА или ЭЛИКСИР БЕССМЕРТИЯ"

Главные герои, освоив технологию клонирования человека, создают основы теории и методологию практического воплощения построения совершенного общества (Новой Атлантиды) путём клонирования известных исторических личностей (Эхнатон, Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Ленин, Эйнштейн…) и наших современников.

Георгий Чуич (главный герой) решается клонировать Иисуса Христа (Второе пришествие).

Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.

Наследница фараонов и поэт божьей милостью, Тина предлагает свой Путь спасения человечества – Слово! Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и «продвинутая», несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает «спасительный Ковчег» - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому «достижениями» нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…

Её дочь, Элис, – зачаток новой расы людей…

Ей - и карты в руки…

---

 - Растаскивали, - говорю я, - этот огонь по квартирам, по городам и странам... Как олимпийский, ну... знаешь... И вскоре весь наш шарик земной замерцал-засветился... Ну, помнишь - как от Тинкиных стихов... Когда каждый вкрутил в себя лампочку...

 - И что Тина?

 - Да не укладывай ты меня, - прошу я.

 Или, скажем, Эйнштейн! Е = mc2. Ах ты, Боже мой, делов-то!

 Стасик, мой бывший парикмахер (сейчас я стригу себя сам) понятия не имеет об этой еравноэмцэквадрат! И что? И ничего - лучший парикмахер Москвы! Гений места! Не какой-то там сопливчик Зверин или Зверев... Сержик что ли... Ну тот, что...

 Наука!..

 Эйнштейн, естественно, шатанул ось, у каждого земля дрогнула под ногами, но от этого не каждый стал счастливым. То-то и оно...

 Наука!..

 Не вышвыривать же её на помойку! Есть же какой-то от неё и толк. И счас эти все разносоловые хай-теки...

 Поживём - увидим...

 Потом мы ещё говорили о революциях...

 - Потом пошли картины... Все эти Эль-Греки и Ван Гоги, Гогены и Сёры, и... И Гойи с Рафаэлями, Караваджи с Матиссами и Модильяниями... Полный фарш! Ну, сама знаешь - Мунки-пунки, и твой ненавистный «Крик» с «Великим Мастурбатором», и даже Энгр с Дюрером... Ой и...

 - И что Тина?

 Зарядила ты свою Тину!

 - Так вот я и хочу тебе что сказать! - говорю я.

 - Скажи...

 И вот ещё музыка!!!

 - Ну, это письмо, помнишь?..

 Лена уже в плаще, стоит ждёт.

 - Ну ты и копуха, - говорит она, - долго я буду ждать тебя? Кто из нас женщина?

 Я признаю:

 - Ты! Только ты!..

 Пусть письмо ждёт своего часа.

 - Идём, - говорю я, влезая в свитер, - я готов.

 - Ботинки-то хоть надень, - говорит Лена, - снег уже... Завтра ноябрь.

 - Снег?! Не, правда! - радуюсь я, - первый снег!..

 Вот бы Тина обрадовалась! У неё там жара, видимо, адская... И ещё этот смертоносный тайфун! «Sandy»! Скорость ветра - 190 метров в секунду! Это ж куда за час можно долететь? На другой край земли! Ну и ураганище!..

 Вот бы заявиться Тинке в объятия! Вдруг! На тебе! Принимай! Мокрый весь, весь в дожде и ветре, истерзанный, исстёганный... На меня, на!..

 - Рест...

 - Да-да, шнурую-шнурую...

 Шурую весь из себя, голый... До ниточки... И тут вдруг навстречу мне:

 «Раздену город. До листа. Себя - до нитки...».

 Город-то зачем? Его и без тебя разденет октябрь... Себя, себя! До нитки...

 - Ты шнуруешь уже целый час!

 Шурую-шурую...

 «Пошлю тебе из октября «Люблю» - открыткой».

 Ха! Нетушки, милая моя, Тишенька, открыткой тут не обойдешься, не отделаешься... Не отмахнёшься... Я вот что должен тебе сказать, заявить, если хочешь... Если хочешь вот что проорать:

 ...слушай... если отмалчиваться и не встречаться, и остаться тут -

 в одиночестве -

 завтра перестанет хлестать наотмашь ранними утрами,

 в которые пора вставать...

 И время - кончится...

 А?!

 Не так ли?!

 Время кончится!!!

 Глас вопиющего!

 Так что не делай из себя, пожалуйста, пустыню!..

 Ору я...

 Скажи ещё, что я несравненный плагиаторщик.

 Вор!

 Воррррр!..

 Ор мой...

 Украду, выкраду, вымучаю, вымолю, выстегаю, выволочку устрою, устрою...

 Пока время не кончилось...

 - Я бы не послала тебя даже за смертью, - говорит Лена.

 - А ты пошли, - говорю я, - пошли меня...

 Куда-подальше...

 - Пошли уже... копуха моя дорогая... Зашнуровался весь... Цепи ещё нацепи...

 Твоя правда - попался...

 В цепях весь...

 Сегодня назван город, день и час. И может нас уже не стать к рассвету.

 Я ей напишу, обязательно напишу, отвечу на это письмо...

 - ...и тогда, - говорю я, - мы и приняли решение... Это, правда, стоило огромных усилий. Ты помнишь, я рассказывал, как я ездил в Багдад, там ещё шла война, это был жуткий ужас, помнишь, мне удалось побывать на развалинах Вавилонской башни, затем Сады Семирамиды, я же рассказывал... нам удалось собрать тогда уникальные артефакты, свидетельствующие... Мы слямзили биополе каждой песчинки, каждого камешка и росинки... Выкрали весь сакрал! Аж до шумеров и ассирийцев... Я ж рассказывал, помнишь? Мы тогда чуть жизнями не поплатились, когда эта кучка бедуинов... Ну, помнишь, я говорил, что они заставили нас... Меня с трудом откачали...

 - Помню. Ты ещё не рассказал, как вы с Тиной покоряли Кайлас. Обещал.

 - Успеется.

 Лена улыбается.

 - И потом мы сумели выстроить всю цепочку, ну, ты знаешь: Гильгамеш, Навуходоносор, Семирамида, потом этот... как там его... и затем Хатшепсут... Рамзесы, Птолемеи... Эхнатон, Тутанхамон, у нас теперь весь список... мы добежали аж до Клеопатры... Я же рассказывал!.. Помнишь? Аж до самой... Ага! Аж до Тинки! До Самой...

 - Давно хотела у тебя спросить, - говорит Лена, - зачем вы всё-таки её клонировали?

 - Кеннеди-то? Хо! Эту... Жаклин, что ли?..

 - Зонт возьми, - говорит Лена.

 - Жаклин что ли? Кеннеди?

 Я ёрничаю, понимая, что Лена понимает, о ком я спрашиваю. Меня просто накрывает волна жара: мне стыдно, но я до сих пор не вполне знаю, зачем мы клонировали Тину. Знаю, конечно. Конечно, знаю: чтобы не ослепнуть!

 - А ты не видела мои очки?..

 Будто очки могут дать на это ответ.

 - На нос глянь...

 Легко сказать...

 Летать!))

 «Такая пытка - попытки летать...».

 Голос гёзов...

 - Тинку, что ли? - спрашиваю я. - Ясно зачем!

 Кто вы, гёзы?..

 Грёзы мои...

 Да я в самых мельчайших и до боли дотошных подробностях могу рассказать...

 - Рест, - говорит Лена, я жду. Мы идём?..

 Вот они грозные гёзы грёз: зачем?

 Только когда из кучки Жориного пепла удалось слепить алмазинку... ну так... углеродную слёзинку, не дотягивающую до карата, мне удалось самому себе ответить на этот...

 Хм, зачем?..

 Дурацкий вопрос!..

 Всегда и во всём надо отыскивать наиболее значимое... Значительное... Знаковое...

 Во всём...

 Я до сих пор ищу ЭТО в Тине...

 Во заноза-то!..

 Ясно, как день зачем: чтобы не ослепнуть. Не превратиться в воск. Трудность и в том, что духа в Тине аж 99,9%! Остальное - Тело!.. Вот с этой десятой долей процента приходится жить. Это трудно? Это просто невероятно трудно! Безнадежно! Невыносимо! Вот и тянешься всем своим существом к её Духу, чтобы прорастать в это божественное тело. Попробуй тут жить! Мука, мука! Ад! Это как росток сквозь асфальт...Вот и сейчас, вылупив свои зелёные - вглядываюсь, выискиваю...

 Пытаюсь в пытке...

 Ишь, следопыт-то... Пытливый!..

 Ясно зачем?..

 Ишь...

Глава 2.

  - ... да, так вот, - говорю я, - мне казалось, я знаю эту породу людей, которые сомневаются в каждом своём шаге. Такие никогда не вызывали во мне...

 - А у тебя есть его текст на айфоне? - спрашивает Лена.

 - И на айфоне, и так... Ты читай-читай...

 - Да мне, по правде сказать, не совсем удобно. Всё-таки чужие страсти...

 - Ничего страшного, - уверяю я, - вообще это не только мне адресовано - миру. Ну, хочешь я сам прочту. Для меня важно, что ты об этом думаешь.

 - Ты меня просто спас, - говорит Лена, - знаешь... чужие письма...

 - Это - не чужой, это... Ладно, слушай...

 Я читаю:

 «Есть люди, которые приходят в твою жизнь, чтобы подарить тебе целую жизнь и увести тебя в совсем другой мир. Открывают двери, а за ними лето и море...».

 Я отрываю глаза от текста, чтобы убедиться, что Лена слушает. Слушает. Я продолжаю. «... есть такие, у которых нет своего мира и поэтому они просто хотят стать частью твоего... ну, хоть вот тут в уголочке...».

 Лена кивает и пожимает плечами, мол, есть и такие, и глазами указывает на угол комнаты, где мы читаем - «... тут в уголочке...».

 «...а у меня уже есть человек, который подарил мне свой мир такой, какой у него был, он бы подарил лучше, но у него просто не было другого и, наверное, нам в этом мире не нужны никакие параллельные Вселенные и другие миры...».

 Я снова смотрю на Лену, она снова кивает - наверное...

 «... ну если только в гости...» - читаю я.

 «... коронована гордостью, или гордыней: живешь... взрослеешь не по четкой родительской схеме, а как жизнь учит - вне ложной морали любого толка... и в постели вопреки команде «руки поверх одеяла!» я сворачивалась клубочком-ладошки между коленок и никогда не понимала этого нацистски внезапного сдергивания с меня одеяла нашей воспитательницей... взгляд направо-побег...налево-к стенке...».

 - Извини, - говорит Лена, - там, кажется, нам звонят. Где наши телефоны?

 Она встаёт и уходит. А я не знаю, зачем я читаю ей об этих «руках поверх одеяла, о побегах... Читаю дальше.

 «... учишься смотреть волчьи и ощущать себя волчьим выкормышем, случайно подброшенным в человеческую семью... Живешь и подспудно знаешь, что гнев твой страшен, что оскал-прекрасен, что перекатываются под такой человеческой кожей и там над губой и в горле волчьи вольные, скрытые до поры рыки... что под косынкой на девчоночьей шейке-следы вчерашних неумелых поцелуев... и это - просто ходьба в нехоженое и очень далеко от любой из страстей... Наверное, мама моя, когда опомнилась хотела бы пришить меня к юбке...никуда не отпустить...но я приходила, пропахшая лесом и костром и в мои глаза-свечки было больно смотреть... возможно в память об этом никогда не пыталась ни на полсна, ни на полшага, ни на полшва пришить к себе мою рыжую девчонку...».