Владимир Колотенко - Тебе и Огню

• Название: Тебе и Огню
• Автор: Владимир Колотенко
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Книга пятая.

Заключительная книга серии "ХРОМОСОМА ХРИСТА или ЭЛИКСИР БЕССМЕРТИЯ"

Главные герои, освоив технологию клонирования человека, создают основы теории и методологию практического воплощения построения совершенного общества (Новой Атлантиды) путём клонирования известных исторических личностей (Эхнатон, Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Ленин, Эйнштейн…) и наших современников.

Георгий Чуич (главный герой) решается клонировать Иисуса Христа (Второе пришествие).

Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.

Наследница фараонов и поэт божьей милостью, Тина предлагает свой Путь спасения человечества – Слово! Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и «продвинутая», несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает «спасительный Ковчег» - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому «достижениями» нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…

Её дочь, Элис, – зачаток новой расы людей…

Ей - и карты в руки…

---

 - Налить? - спрашивает Лена.

 - Телевизионщиков прибывало... Некуда было плюнуть! Разве что на Иуду! С ним, как ты понимаешь, - полный кавараджизм! Хотя, правда, без него, без Иуды... Сама понимаешь...

 - Понимаю, - говорит Лена, - кара...

 - Кара?

 - Караваджизм, - говорит Лена, - а не кавараджизм. Не кавардак, а кара!

 Я соглашаюсь: конечно, - кара!

 Становилось тепло. Белый солнечный диск ещё виднелся сквозь дым, но свет солнца угасал, мерк по мере того, как разгорался костерец. Уже пошли в ход пояса и сумки, затем туфельки и ботинки...

 Дым уже не просто ел глаза - выедал...

 Жора что-то громко говорил, глазами указывая то на Папу, то на Иуду, то на Инквизитора... Разобрать слов было невозможно...

 - Зрелищеце... - говорит Лена.

 Юля кричала: «Светааа!..». Будто ночь была на дворе.

 - Хлеба и зрелищ! - говорю я. - Просто хлебом не корми - поддай огня! Ночь же на дворе, ночь... ночь... тьма невысказуемая... несказанная...

 Вскоре полетели в огонь кепки, косынки, носовые платки и галстуки, чулки... пиджаки и брюки, фраки, смокинги, наконец, платья, да-да платья и сарафаны... Представь картинку - коллективный обоеполый стриптиз...

 - Рест, у тебя тяга к... Это уже было. Ты случайно не...

 - К чему тяга-то?

 - К голым телам.

 - И ты заметила. Да, представь себе. Как у любого художника. Вспомни хотя бы своего любимого...

 - Ты художник?

 - Как и ты. Все мы в своём роде художники. В меру своего предсталения о... Ты, кстати, видела Тинины работы?

 - Рест, ты случайно не...

 - Не!.. Не-не!.. Ты бы видела!..

 - Тинины?

 - У меня и в мыслях не было...

 - Но ты же их уже раздевал. Когда Жору распинали...

 - Тинины. Видела?

 - Где бы я могла их видеть?

 - Посмотри, присмотрись... Там... Её тяга к... Посмотри... Надо видеть.

 Лена только пожимает плечами.

 - Подошли другие, новые и новые... Шли и шли... Раздеваясь и поддерживая огонь. Дровами-то не запаслись, а дать огню умереть - значит похоронить праздник. Так что...

 Юля ушла. Она не бросила в костёр ни щепочки, ни соломинки. Только прощальный взгляд. Я видел, как она снизу вверх посмотрела на Жору, как что-то немо прошептали её губы... Я смог прочитать одно только слово. И это слово было «Люблю». И Жора тоже его прочитал: я видел, как он кивнул Юле, мол, взаимно...

 И Юра, и Лёсик без всякого любопытства наблюдали за жертвой - Жорой, который ещё не корчился на огне, но только задыхался... Было видно, как он... Такой же как, как всегда... Висит в задумчивости... Вот только дышать нечем. Нечем!..

 - Слушай, Рест, - говорит Лена, - ты так рассказываешь... Вы что там все сдурели совсем?! Как можно было...

 - Совсем, - говорю я.

 - Нет-нет, ты послушай! Вам нет оправдания! Как можно было там стоять истуканами и наблюдать за происходящим?! Своим невмешательством вы просто позволили водрузить новое средневековье! Инквизиция, экзекуции... Вы же... Да на вас просто...

 - Что водрузили?

 - Вы просто дикари, дикари... Какой век на дворе?! И эта ваша гнусная война!

 - Лен...

 - Да я даже слушать не хочу!

 Лена демонстративно встаёт и идёт в кухню. Я тоже встаю, беру сигарету. Думаю. Я думаю, что единственное оправдание нашей немоте и покорности заключается в том, что...

 Какой покорности?

 Кому?

 Разве мы были покорны? Покорены?

 Я включаю свет, чтобы посмотреть на себя в зеркале - ну и рожа! Со стаканом в руке, сигарета в уголке губ... Глаза - пусты!.. А ведь глаза - зеркало души. Так что там в твоей душе, малыш? Признаться, я до сих пор не могу найти оправдания нашей мягкотелости. Хотя если посмотреть... Жора с Тиной тут, конечно, дали всем жару. С этим распятием, с этим костром у креста! И Папа... Неужто нельзя было придумать что-нибудь поспокойнее, посветлее, чем эти огненные кресты? Чем эти толпы голых тел... Смех и слёзы... Никто ведь не принуждал их донага раздеваться...

 Но других идей, как сказано, просто не было.

 Тина с Жорой...

 Что они задумали?

 Черти!

 Или всё-таки боги?

 Ха! Боги...

 - На, - примирительно говорит Лена, войдя, - кофеёк, хочешь? С малиновой... Как ты любишь...

 Я целую её в щечку: сенк...

 - Ты уж прости меня, - говорю я, - плз... Макс, не лижись!..

 Макс только смотрит.

 - Тебя-то за что?

 - Можно было видеть, - продолжаю я, - как Папа что-то время от времени шептал, его губы и руки, пальцы, его пальцы, словно ощупывали слова, которые вышёптывали его сухие холодные губы... Словно пальцы давали волю этим словам. Молитве?.. Я не умею читать по губам, но мне казалось, что они произносили одно и то же - «Ne quid nimis!.. Ne guid nimis!..» (Ничего сверх меры, - лат.). О какой мере были его мысли? Он время от времени шушукался. То с Инквизитором, то с губернатором, то с Иудой...

 А Юля ушла...

 - Я бы тоже сбежала, - признаётся Лена, - такое накуролесить могли только...

 - Аня прибежала, запыхавшись. Как ей удалось найти нас и протиснуться к нам - загадка. Она вся была - нетерпение:

 - Ну что, что?! Получается?.. Получилось?..

 Она была настолько взволнована, что не могла сформулировать свой вопрос.

 Что получается?

 Я указал на висящего на кресте Жору, мол, смотри - видишь?.. Порядок!..

 Аня только кивнула и улыбнулась, коротко махнув Жоре рукой. Я ничего не понимал, и даже не старался понять - пусть уж будет что будет.

 - Тебе нравится? - спросила Аня, всё еще глядя на Жору.

 - Да вы там все были чокнутые, что ли? - спрашивает Лена.

 - Нет, - отвечаю я, - не все.

 - А Тина?

 - Юля ушла, - повторяю я. - Как только она...

 - Ты говорил. А Тина?..

 - Тина занималась Ковчегом. Потом я узнал, что ей удалось... Но это - потом, много позже. Она, как Ной начала строить... И как Колумб открыла нам вскоре... Как Муссолини...

 - Как кто?! Муссолини?.. При чём тут этот...

 - Он как Ной, спасающий нас от Потопа, выстроил свой Ковчег для возрождения Римской империи. Ну, ты знаешь эту историю со строительством огромного судна на озере...

 - Знаю.

 - Как Америго Веспуччи со своей Америкой...

 - Так что Тина-то?

 - Вот и Тинка со своим Ковчегом... Она, знаешь ли... Ах, как она была права! Ей бы... Но об этом чуть позже, потом...

 - Ты и в самом деле считаешь, что Тина...

 - Ха! А то! А то кто же?! Царица!

 - Брось, - говорит Лена, - ты как всегда перебарщиваешь...

 - Не всегда! Никогда, даже никогда! Что касается Тины - никогда!

 Теперь Лена молчит. Я продолжаю:

 - Я присмотрелся к Папе, его губы шептали: «Nihil admirari» (Ничему не удивляться, - лат.). Вот уж верный призыв! Но почему шёпотом, даже немо, беззвучно? Я на какое-то время покинул Жору и мне удалось расслышать - «Nec vixit male, qui natus moriensqui fefellit» (Не худо прожил жизнь тот, кто безвестным родился и умер, - лат).

 Далеко не худо, подумал я, думая о Тине. Почему о Тине? Она ведь ещё совсем не жила. Ох, уж мне эти аннунаки!

 «...а время роняло сухой горох секунд... трик-трак».

 Есть люди, ускоряющие обычный ход вещей и даже историю цивилизации.

 Трик-трак...

 Есть же люди!.. Или всё-таки боги? Обжигающие горшки...

 И о ком я могу думать в первую очередь?!

 Жора разгорался... «...то, что вчера ещё было телом».

 Не вчера - только что! Что ещё есть ещё...

 Пламя уже лизало его розовые пятки... Он тоже, было видно, задыхался...

 Трик-трак...

 Дождик снова прошуршал своё: «На крюк».

 И тотчас стих...

 «Распинаю тушею то...».

 Он только, прошипев, придал силы костру... Как будто этот самый костерчик был свежим зелёным ростком в знойной пустыне, пробившимся, наконец, сквозь толщу пустынного песка тысячелетий и увидевшим, наконец, свет солнца, свет Неба...

 Белого Неба Пустыни...

 Спасительный дождик огня.

 - Макс, место!..

Глава 15.

  - ... ты бы ещё приплел сюда своего Наполеона и Гитлера с...

 Я не понимаю Лену: о чём она говорит?

 - О чём? Об империи, которую вы задумали выстроить. Очередной рейх!

 Ах, вот в чём всё дело - империя!

 - Империи, - говорю я, - эти местнические свалки человечества себя давно исчерпали. И Македонский, и Рим с его Цезарями и Суллами, Неронами и Калигулами, и Чингиз-хан, и Осман-паша, и Наполеон, и даже Твой Ленин со Сталиным со своими Марксами и Энгельсами, Гегелями и Фейербахами...

 - Никого не забыл?

 - Да все они вместе взятые не стоят...

 - Ты хочешь сказать, что...

 - Верно. Верно! Ведь все они держались на силе, на дикой силе злазлазлазла! И насилия, и насилия.

 - Насилия силой, это понятно! И вот вы решили...

 - И вот мы решили, - говорю я, - хватит зла!

 - Вы решили! Ха!.. Да знаешь ли ты, что то, что вы решили давно уже...

 - Знаю...

 Я не знаю, зачем Лене вдруг понадобились эти империи зла и насилия. Тут уже всем давно всё стало ясно - так жить нельзя! Все вдруг стали талдычить на всех языках и по всем закоулкам - так жить нельзя! Но никто не предлагал, как можно. Нет-нет - предлагали, конечно. Сколько было благих намерений, которыми выстилали дороги...