Владимир Колотенко - Тебе и Огню

• Название: Тебе и Огню
• Автор: Владимир Колотенко
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Книга пятая.

Заключительная книга серии "ХРОМОСОМА ХРИСТА или ЭЛИКСИР БЕССМЕРТИЯ"

Главные герои, освоив технологию клонирования человека, создают основы теории и методологию практического воплощения построения совершенного общества (Новой Атлантиды) путём клонирования известных исторических личностей (Эхнатон, Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Ленин, Эйнштейн…) и наших современников.

Георгий Чуич (главный герой) решается клонировать Иисуса Христа (Второе пришествие).

Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.

Наследница фараонов и поэт божьей милостью, Тина предлагает свой Путь спасения человечества – Слово! Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и «продвинутая», несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает «спасительный Ковчег» - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому «достижениями» нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…

Её дочь, Элис, – зачаток новой расы людей…

Ей - и карты в руки…

---

 - Замотай горло и дыши в тряпочку... Видишь - сквозняк.

 Валерочка даже кивнул своей большой лысеющей головой, боднул пространство, кривясь и морщась, кляня и ненавидя себя, за промашку на виду у всех нас... Поправлял очки... Потом рассказывали, как Валера пояснил свою неуверенность - жалостью. Ему было жаль, что так всё случилось, что Жору пришлось-таки распинать и он, Валера, удостоин был чести вбить гвозди в Жорины кисти, в эти чудотворные руки, которым он так завидовал и перед которыми благоговел. Он так и сказал: «Ведь я перед ними тайно благоговел!». Он благоговел не только перед руками - перед Жориным именем! Перед его аурой! (тайно...). Несмотря на то, что Жора всегда считал его жалкой планарией, способной быть только кормом для него - журавля.

 А уж как Переметчик старался! Даже Света его останавливала, мол, нельзя же так... Слишком чересчур!

 - Как старался? Что «чересчур»? - спрашивает Лена.

 - Всё! Он просто без мыла лез... Мне кажется, он пришёл к пониманию своей абсолютной никчемности и решил-таки... Решился!

 - Такие не приходят к такому пониманию, - говорит Лена, - ты же понимаешь, что как только они нащупают прежнюю колею, они тотчас впрыгнут в неё, и всё будет, как прежде.

 - Да, - соглашаюсь я, наверное. И всё же любопытно было смотреть...

 - Любопытно?

 - Да. Как легко Переметчик переметнулся в стан защитников Жоры, его, так сказать, апологетов. Как он вился ужонком перед Жорой, увивался, пресмыкался, канюча, стараясь то умастить каким-то кремом Жорины запястья, чтобы тиски скотча были не так мучительны, то какой-то веточкой отгонять несуществующих мух или комаров, а то и сунуть в зубы Жоры тлеющую сигарету, мол, на, дорогой, курни перед... Лез даже с поцелуями, тянул свои вонючие губы... трубочкой...

 - Это ясно, - говорит Лена. - Неясно, зачем они вбивали Жоре гвозди в ладони. Ведь его примотали скотчем. Это даже крепче, чем приколотить гвоздями.

 - Традиция, - говорю я, - так в мире принято. Нельзя нарушать традиций.

 - Нельзя, - соглашается Лена.

 - Жора и сам удивлялся. Затем согласился: традиция есть традиция.

 - Вы что же, обсуждали с ним подробности его распятия?

 - То, сё, - говорю я, - в двух словах...

 Собственно, обсуждать было нечего. Распятие, как распятие, как и сотни тысяч других в истории человечества. Все распятые и язычники, и христиане, и уже распятые в наше время испытывали примерно те же муки, что и Христос - физическую боль, жажду, удушье... С тех пор как распяли Иисуса-Бога, наиболее выдающегося и известного, его муки изучали самым подробнейшим образом, моделировали, изображали в кино и спектаклях, представляли на все лады... Художники, поэты, писатели, режиссёры, композиторы... И учёные, и учёные, и, конечно, деятели науки... Ну и попы! Это само собой разумеется: попы тут, естественно, постарались! Распятый Иисус - это же их хлеб насущный! Корм! Так как попы никто не преуспел...

 - Да уж, - говорит Лена, - попы своего не упустят.

 - Так что, - говорю я, - так всё и было: гвозди в руки, гвозди в ноги, колок под крестец для устойчивости... Под зад!..

 - Колок?

 - Да. Такой деревянный штырь, чтобы Жора смог ещё и сидеть, будучи распятым. Для поддержки тела. Если бы не колок, у Жоры бы просто руки оборвались под тяжестью собственного тела...

 - Несмотря на...

 - Да, не смотря! Ни на скотч, ни на гвозди... Он же тяжеленный какой! Килограммов со сто! Громадина! Отъелся на сдобных хлебах.

 - Ты как-то не очень одобрительно... О распятом. Надо бы или хорошо, или...

 - Так он же живой, как Ленин! Живее всех живых! Ничего не сказать о нём было бы несправедливо. А сказать хорошо - значит, ничего не сказать.

 - Закрутил ты...

 - Он поесть-то не дурак! Не дурак...

 - Рест, перестань. Не...

 - Вот такие пироги, - говорю я.

 - Значит для спасения мира, - говорит Лена, - вы не могли обойтись без очередного распятия?

 Не могли.

 Заботы о мире для меня всегда были пыткой. Хотя все мы, по сути, ведь жили как сибариты, да, как какие-то там эпикурейцы, наслаждаясь собственным творчеством и не утруждая себя ничем материальным... Были, конечно, трудности, которые мы преодолевали смеясь... Теперь же забота о чистоте имени повисла надо мной Дамокловым мечом. Я не знаю, как бы я поступил! Юлю бы я, само собой разумеется, в обиду не дал. А вот что делать с Жорой?! Спорить с Иисусом? Препятствовать его воле? Предотвратить распятие?.. Это моя тяжкая ноша. Кровит и кровит. Я до сих пор живу в ране...

 Но я тебе потом выдам секрет! Ухохочешься! Ведь мы с Иисусом... Нет, потом...

 - Почему потом? Счас!

 - Не, не счас... Сейчас - рано... Так что я пока ещё живу в ране.

 Лена расстроена.

 - У тебя и не могло быть выбора - решалась судьба, - говорит она, улыбнувшись.

 - Выбор всегда есть... Но в состоянии ли ты изменить судьбу? Свою - да. Но судьбу человечества... Я мог стать новым Пилатом и распять Иисуса. Но зачем тогда Жора? Куда мне его потом девать? Он должен... У него ведь не было выбора - играть свою роль до конца!

 - Выбор есть всегда, - говорит Лена.

 - Вот он его и сделал, - говорю я.

 - И нечего тебе заниматься самоедством, - говорит Лена. - Тоже мне мазохист нашёлся...

 А ведь Лена права. Но я и не подумаю рассказывать ей всю правду (наш договор с Иисусом) прямо сейчас. Эта правда помешает нам выспаться! А завтра ведь такой трудный день...

 - А правда, что это Жорина кровь на футболке? - в пятый раз спрашивает Лена.

 - Правда.

 Это был какой-то цугцванг...

 Мы все были свидетелями нашего краха.

 Юра прорёк:

 - Longum iter estper praecepta, вreve et efficax per exempla (Долог путь наставлений, краток и действенен путь примеров, - Лат.).

 О каком пути примеров он говорил?

 Это были окаянные дни, окаянные...

Глава 11.

  И вот крест подняли... На попа! Выперли Жориной головой - в небо... Чтобы он лучше прислушался к Тому, Кто его наставлял.

 - Да не тяните вы влево, - орали...

 - Надо было глубже рыть-то...

 Какие-то уключины, лестницы, скамейки, верёвки... Выпученные глаза и множество рук, прилипших к стояку креста... Босх, просто Босх! Хуже! Облепили как мухи... Запах пота... Пот не страшен - работа такая... Не укакался бы кто-нибудь от усердия, от чрезмерного у-сер-ди-я...

 - Дурдом! - говорит Лена.

 - Не говори, - говорю я, - Юля рассказывала...

 - Она всё это снимала на камеру?

 - А как же! Это же были финальные сцены из жизни нашей Пирамиды! Нельзя было не снимать! Нельзя было пропустить итоговую страницу - нашу победу над невежеством!

 Совершенство свершилось, и это надо было задокументировать! Юлина камера - документ! Потомки потом ведь спросят: «И чего вы достигли?». Будет чем крыть! И это же прекрасный корм для поэтов, писателей, художников, композиторов, режиссёров... Для всей этой... И для скульпторов... Представь себе Жорино изваяние («Распятие Жоры») в граните, бронзе или мраморе... На этом материале мог бы выпрыгнуть не один Фидий или Пракситель, или Микеланджело, или Роден... Не одна Мухина с Вучетичем... Как думаешь?

 Лена улыбается.

 - На худой конец - в бетоне или даже во льду, или в песке... Деревянный Жора на крестике - на шее. Или алюминиевый... Золотой, золотой! Или серебряный... На шее. Как Анна. Как думаешь?

 - Смешные вы, - говорит Лена, - такое вытворили... Я вот не пойму - в чём всё-таки... Зачем Иисус стреножил Жору, распял его... Что случилось с...

 - Я еще и половины трёх слов не сказал из того, что поведала Юля. Слушай!..

 - А!..

 - Ага...

 Все художники мира, все скульпторы, все композиторы и режиссёры ринулись, просто ринулись... и поэты, и писатели, и продюсеры, и шоумены... Да что там... короли и королевы, принцы и принцессы, президенты, премьеры, финансисты и вояки, ну просто все на свете вдруг озаботились Жориным распятием! Эти триста из Всемирного живого портала «Земля и Вселенная» и другие триста из «Комитета 300», и бильдербергеры и даже весь до ниточки «Золотой миллиард» тоже... А Римский клуб... ой, умора...

 - Отпад! - говорит Лена.

 - Упад! - говорю я.

 Из уст в уста кочевала молва о том, что якобы Жорино распятие является, так сказать, чистилищем нашей цивилизации, да-да, кто-то произнёс это слово - «чистилище», и оно призвано распечатать новую колоду карт для новых игр в...

 - Весь мир - театр? - говорит Лена.

 - Судачили, что в этом распятии - спасение Земли от людей. Но на всякий случай на Марс отправили марсоход. Ты же знаешь, что...

 - Знаю.

 Я помню, как Жора чихвостил все эти космические потуги человечества выпрыгнуть в космос, охомутать его, подчинить и исколесить, исколесовать. Исковеркать! Да мало ли Земли, возмущался Жора! Приведите планету в порядок и живите, живите... Зачем вам Космос, если вы не в состоянии жить в согласии на земле?! Засерете Космос, загубите...