Рене Карлино - Пока мы не стали незнакомцами

• Название: Пока мы не стали незнакомцами
• Автор: Рене Карлино
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

Она кивнула, согласившись.

— Мне тоже жаль, Мэтт. Я все неправильно поняла.

Я отпустил ее руку. Она улыбнулась мне с теплотой, симпатией, даже жалостью. Было лучше позволить ей думать, что я одинок и тоскую, чем разжечь в ней пламя обиды, которую она и так питала ко мне, думая, будто я не забыл Грейс. Ее подозрения оправдались, но я никогда не раскрою ей эту правду.

Брэд был моим другом с первого дня стажировки в «Нэшнл Джиогрэфик». Я встретил его тогда же, когда и Элизабет. Брэду всегда нравилась Элизабет, а ей всегда нравился я. Женившись на ней, я отчасти почувствовал себя козлом, потому, когда она изменила мне с ним, я не был шокирован. Вообще-то, у меня было странное желание «дать ему пять». Разве это не ужасно?

Элизабет вернулась в свой кабинет, а я отправился к Брэду. Пришло время быть лучше, ну или хотя бы человечнее, пусть и со своими недостатками. Телефонный разговор с Грейс не удался, но он меня встряхнул. Мне не хотелось продолжать это рутинное существование, вечно жалея и ненавидя себя.

Встав в проходе в кабинет Брэда, я прокашлялся. Он поднял взгляд, оставаясь за своим столом.

— Здоро-о-о-о-ово, мужик. — Он всегда растягивал это «Здорово», как какой-то торчок.

— Брэд, я зашел, чтобы поздравить вас с беременностью. Хорошо сработано, мой друг. Мы все знаем, что у меня самого не получилось бы лучше.

— Мэтт… — Он попытался остановить меня.

— Я шучу, Брэд. Я рад за вас, ребята. Клянусь.

— Да? — он изогнул бровь.

Я кивнул.

— Да.

— Как тебе предложение выпить после работы? Только мы с тобой.

Ну, я уверен, что ты трахал мою жену на каждой доступной поверхности в принадлежавшей мне квартире, а сейчас она и вовсе беременна от тебя, так что…

Я хлопнул в ладоши.

— Да какого черта? Почему нет?

Мы отправились в крутой коктейльный бар для снобов в верхнем Вест-Сайде, находившийся недалеко от моей старой квартиры, которую мы делили с Элизабет. Я ненавидел этот бар всеми фибрами души, но он был единственным местом, близким для нас обоих.

Мой скотч принесли со льдом и в бокале из-под мартини. Напиток был подан с несколькими нарушениями правил, но я осушил бокал без вопросов.

— По сигаре?

— Нет, только после рождения ребенка. Ты не очень-то любишь детей, да?

— Ненавижу их. Просто ищу повод выкурить отличную кубинскую сигару, — солгал я ради веселья. Что еще остается в этой жизни?

— Ну, это придет. Кстати, звонила твоя невестка. Она отослала нам антикварную колыбель.

— Чего?

— Ага, она посчитала, что та должна быть у нас. Она считает Элизабет сестрой.

Колыбель была семейным наследием, смысл в том, чтобы она оставалась в пределах семьи.

— Моника не имеет права распоряжаться проклятой колыбелью.

Брэд уловил мой враждебный настрой и поспешил сменить тему разговора.

— Встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, просто трахаюсь, — продолжал я врать, развлекаясь. — Наконец избавился от наручников и цепей, понимаешь? — Кажется, я провалил задачу быть лучше, но я не думал, что это так сложно.

— Рад за тебя, — сказал Брэд, ему было неудобно.

— Еще скотч, пожалуйста! — закричал я.

— Знаешь, иногда Лиззи выходит из себя из-за мельчайших вещей. Типа сиденья туалета: она злится, если оно поднято, и злится, если опущено. — Он смотрит на меня и качает головой. — Она говорит, что у меня сбит прицел.

Мне и правда было его жаль.

— Слушай, ты научишься писать сидя. Это часть бытности женатым. Это даже расслабляет, как небольшой перерыв.

— Серьезно?

— Точно говорю.

Прибыл мой второй скотч. Я выпил его даже быстрее, чем первый.

— Знаешь, забыл тебе сказать, Лиззи нашла очередную твою коробку с фото и какими-то катушками с непроявленной пленкой. Она хочет, чтобы ты пришел и забрал ее, ведь мы… ну, понимаешь… готовим комнату.

Господи боже.

— Хорошо.

Брэд проверил свой телефон.

— Черт, у нас скоро занятия для беременных. Мне надо идти, мужик. Хочешь подняться в квартиру и забрать коробку?

— Конечно, вперед.

Мы прошли несколько кварталов до квартиры, обмолвившись всего парой слов. Дойдя до высотки, я проскользнул в холл за Брэдом. Два скотча, смешанные со странными ощущениями от нахождения в месте, где я раньше жил, внезапно сразили меня не на шутку.

— Знаешь что, Брэд? Я подожду здесь, пока ты вынесешь коробку.

— Уверен?

— Да, я подожду. — Я выдавил улыбку и уселся у лифта. Через пару минут Брэд вернулся с темно-серым пластиковым пакетом.

— Я думал, ты сказал, что осталась коробка.

— Ага, так и было, но Лиззи все вытащила из коробки и переместила сюда для лучшей сохранности.

— Для лучшей сохранности?

У Брэда не хватало смелости встретиться со мной взглядом.

— Ага.

Я был уверен, что Элизабет перебрала всю коробку и половину выбросила к чертям собачьим. Я не был удивлен.

— Спасибо, Брэд.

— Увидимся, приятель. — Он хлопнул меня по спине, я развернулся и ушел прочь.

Оказавшись дома в лофте, я устроился в старом кожаном диване, включил песню «With or without you» (Прим. пер. «С тобой или без тебя») группы U2, закинул ноги на пластиковый пакет и закрыл глаза. Я представлял, что построил жизнь, а не только карьеру. Представлял, что стены завешаны семейными фотографиями, а не снимками животных из гребаного Серенгети. Сделав глубокий вдох, я нагнулся вперед и открыл пакет.

В нем было все из того времени, укрытое черно-белыми фотографиями. Мы с Грейс в Вашингтон-Сквер-парке. У «Тиш». В общежитии. В комнате отдыха. Грейс, играющая на виолончели. Голая Грейс на моей постели, фотографирующая меня, закрывая камерой свое лицо. Я пальцами провел по снимку. «Позволь мне увидеть твое лицо», — сказал я тогда. Мы с Грейс в Лос-Анджелесе, играющие в «Скрэббл» в доме моей матери. Мама, в «Лувре» учащая Грейс управляться с гончарным кругом. Грейс, спящая на моей груди, пока сам я смотрел в камеру.

Не торопясь я вытаскивал фотографии из пакета по одной. Последний снимок был сделан в день, когда я отбывал в Южную Америку. Сейчас это называется «селфи». Мы с Грейс лежим на кровати и смотрим прямо в объектив камеры, которую я держу над нашими головами, зажимая кнопку затвора.

Мы кажемся такими счастливыми, довольными, влюбленными.

Что с нами стало?

На дне пакета я обнаружил кассету и непроявленную пленку. Я вытянул пленку из катушки и подставил под свет. Снимки были сделаны в цвете; тогда я делал цветные фотографии крайне редко, изменилось это только после того, как я начал работать в «Нэшнл Джиогрэфик».

Я поднялся, положил катушку на стол, вставил кассету в старый магнитофон и пил, пока не отключился, слушая игру Грейс и ее подруги Татьяны, исполнявших «Eleanor Rigby»15 в дуэте из скрипки и виолончели. Они играли ее снова и снова, и каждый раз в конце я слышал хихиканье Грейс и шиканье Татьяны.

Я заснул с улыбкой на лице, несмотря на то, что чувствовал себя одним из тех одиноких людей, о которых пелось в песне.

***

В городе все еще было несколько магазинов, занимавшихся проявкой пленок. «ФотоХат» был давно закрыт, но я следующим же утром нашел один фото-магазинчик по пути на работу, где и оставил загадочную катушку с пленкой.

Добравшись до работы, я увидел Элизабет на офисной кухне у кофе-машины.

— Мне казалось, что во время беременности кофеин противопоказан, — отметил я.

— Мне разрешено выпить одну чашку, — ответила она, когда я проходил мимо.

Я ухмыльнулся и пошел к своему месту. Я чувствовал, что она последовала за мной, балетками шоркая по ковру, создавая статическое электричество. У нее была привычка не поднимать ноги.

Я включил компьютер и обернулся, обнаружив ее позади, ждущую, пока я замечу ее присутствие. Ее волосы торчали во все стороны, паря над плечами из-за образовавшегося статического электричества. Я не мог не рассмеяться.

— Что?

— Твои волосы, — указал я, походя на пятилетнего ребенка.

Элизабет нахмурилась и собрала волосы в пучок, взяв карандаш с моего стола, чтобы закрепить прическу.

— Спасибо, что выпил с Брэдом и забрал пакет.

— Спасибо, что организовала мои пожитки. Ты выбрасывала что-нибудь из коробки?

— Нет, мне едва хватило духу заглянуть внутрь. Она была похожа на храм памяти Грейс.

— Тогда почему ты так хотела, чтобы я получил ее обратно?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Чувствовала себя паршиво, наверное.

— Из-за чего конкретно? — Я откинулся в своем стуле.

— Просто… сам понимаешь. Как… не знаю я.

— Рассказывай, — настоял я с самодовольной ухмылкой. Мне доставляло удовольствие наблюдение за тем, как она подбирала слова. Совершенно очевидно, что она до сих пор ревновала к Грейс.

— Из-за того, как ты ставил ее на пьедестал, как говорил о ней, словно она была той единственной.

Я наклонился вперед.

— Ты чего-то недоговариваешь. Когда ты врешь, ты всегда делаешь эту странную фишку с бровью.