Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

— За мной! — взревел он и принялся прорубать путь к сэру Джону.

Справа от Ланфереля, у четырех королевских знамен, кипела битва. Десятки французов, мечтающие о чести захватить в плен самого короля, столкнулись с тем же отпором, что и остальные. Передние латники, обессиленные переходом по вязкой пашне и израненные градом английских стрел, сразу же пали под алебардами, молотами и булавами королевской охраны. Теперь нападающие, спотыкаясь об их тела, то и дело нарывались на удары алебард, хотя по-прежнему шли вперед. Французское копье пробило набрюшник младшего королевского брата — Хамфри, герцога Глостерского, — и, когда удар в пах сбросил его в глубокую борозду, французы ринулись захватывать герцога в плен, однако Генрих, встав над раненым братом, двуручным мечом разил врага, не подпуская никого к телу. Он намеренно дрался мечом — оружием, достойным королей. Когда меч оказывался бессилен против молотов и алебард, Генрих не показывал виду — он знал, что Бог на его стороне. Бог укреплял его и давал силы, и даже когда французская алебарда со звоном ударила в коронованный шлем — Бог его сохранил: лишь отскочил зубец от короны да слегка помялась сталь, но шлем уцелел, кожаный подшлемник смягчил удар, и Генрих не потерял сознания. Вонзив меч французу под мышку, король разразился боевым кличем:

— Святой Георгий!

Генриха Английского переполняла дарованная Богом радость. Никогда в жизни он не чувствовал Божьего присутствия так ясно, и к тем, кого убивал, испытывал почти сострадание — ведь они гибли по Божьей воле. Телохранители, не отходящие от Генриха, одного за другим убили восемнадцать французов, которые лишь накануне торжественно клялись убить или пленить английского короля. Эти восемнадцать, связанные друг с другом клятвой, приблизились к королю вместе — и вместе же умерли: их сплетенные окровавленные тела теперь преграждали путь тем, кто еще лелеял мечту сделать короля своим пленником. Кто-то из французов, выкрикнув вызов, двинул шипастой булавой в сторону короля, но тот в дальнем выпаде вонзил конец меча в прорезь вражеского шлема, и булава опустилась на ближнего к королю латника. Другой латник, выбросив вперед алебарду, вонзил копейное жало в горло французу, по обитой железом рукояти густо заструилась кровь. Враг упал на колени, и король втиснул меч в щель забрала, раздирая французу губы и язык. На шлем смельчака обрушилась чья-то алебарда, смявшая сталь и раскроившая череп, и короля, который вытащенным из забрала мечом уже отбивал вражеское копье, обдало кровью.

— Святой Георгий! — крикнул он, всеми жилами чувствуя поток божественной силы.

В глазах француза с копьем, глядевшего на короля сквозь открытое забрало, Генрих увидел страх, затем — когда копье вырвали из рук — молчаливую мольбу о пощаде, но врагам короля Бог не судил милосердия, и Генрих полоснул француза мечом по лицу, взрезав оба глаза. Кто-то из телохранителей молотом пробил шлем ослепленного врага, прибавив еще одно тело к груде тех, что не давали французам подойти к английскому строю.

Англичане выдерживали натиск. Местами тяжелые французские латники оттеснили шеренги назад, однако строй не рассыпался, и теперь его защищал целый вал убитых и раненых французов. Кое-где линия выгибалась дугой — там англичане, тесня врага, шли в наступление.

И тогда французы, которым не оставалось пути вперед, начали растекаться к флангам.

Где у лучников кончились стрелы.

* * *

— Хочешь умирай, а хочешь сражайся.

Далекий голос звучал беззаботно, словно говорящего совершенно не волновала судьба Николаса Хука.

— Черт бы их побрал, Ник, они подходят, — дернулся Том Скарлет.

Лучники, отойдя за самый дальний ряд кольев, смотрели, как французы сминают английский строй. Когда угрожающе тонкая линия англичан выдержала натиск и остановила врага, лучники разразились радостными криками. Зато теперь враг повернул туда, где стояли колья.

— Либо биться, либо умирать, — сказал Ник, бросая лук наземь: стрелы кончились, а без стрел лук бесполезен.

— Значит, биться, — отозвался голос, и Хук узнал грубый голос святого Криспина.

— Ты здесь! — с облегчением воскликнул он вслух.

— Здесь, здесь, — откликнулся Том Скарлет. — Рад бы куда-нибудь деться, да некуда.

— Еще бы нам здесь не быть, — хрипло бросил святой Криспин. — Самое время для мести. Так что бейся, мерзавец! Чего ждешь?

Хук следил за французами. Они расползались к флангам не ради того, чтобы обойти английский строй и нагрянуть с тыла, а просто чтобы сбежать подальше от кровавой бойни, шум которой доносился слева. Однако вскоре кому-нибудь из французов придет в голову напасть на легковооруженных лучников и все-таки зайти в тыл королевскому отряду.

— Чего ждешь? — требовательно спросил святой. — Исполняй Божью волю! Убивай выродков!

Хука от страха пробрала дрожь. К кольям неверной походкой приближался француз с окровавленным наплечником и бессильно болтающейся левой рукой.

— Что делать, Ник? — спросил Скарлет.

Хук снял с плеча алебарду.

— Убивать! — крикнул он. — Бить проклятых выродков! Святой Криспин! Убивать!

Крик Хука словно развязал руки лучникам, которые с боевыми кличами кинулись между кольев на французский фланг. Стрелки, вооруженные алебардами, мечами и боевыми молотами, шли на врага по большей части босыми, ни у кого не было ножных доспехов, мало кто мог позволить себе панцирь, зато в грязи они двигались быстрее французов.

— Бей! — взревел Эвелголд, и лучники подхватили клич.

Серый воздух вдруг словно наполнился боевым азартом, внезапной жаждой истребить людей, обещавших отрубить лучникам пальцы. И англичане с валлийцами, чья сила закалялась долгими годами стрельбы из лука, двинулись убивать французских дворян.

Не отвлекаясь на раненого француза, Хук бросился на здоровяка в ярко-красном налатнике, замахнувшись мечом так, что сэр Джон при виде этого не преминул бы презрительно поморщиться. Здоровяк уклонился от удара и ринулся на Хука с копьем наперевес, но Хука инерцией пронесло мимо. Здоровяк обернулся вслед, Уилл из Дейла сзади оглушил его ударом молота по шлему, и француз свалился в грязь. Джефри Хоррокс, склонившись над здоровяком, поднял его забрало и ударил в глаз длинным тонким ножом. Хук рубанул алебардой латника в черно-белой накидке, тот свалился на спину, и Хук двинул обухом по руке, держащей меч, тут же кто-то из стрелков огрел латника по шлему свинцовым боевым молотом. Французы, увязая в раскисшей земле, не могли толком уходить из-под ударов, зато лучники, подвижные и легкие, без труда увертывались от французских мечей и копий, бивших в пустой воздух. Стрелы на врагов уже не сыпались, и французы подняли забрала. Хук быстро выяснил, что наконечником алебарды легко попасть в глаза и отбросить врага в сторону, под молот кого-нибудь из стрелков. В руках лучников утяжеленные свинцом алебарды, булавы и молоты имели силу поистине убойную и с легкостью сминали шлемы и крушили кости под латами. Стрелки, кому не досталось молотов, хватали вражеские алебарды и булавы и уже понимали, что дело пойдет легко. Другие лучники, подтягиваясь от дальних рядов кольев, присоединялись к драке.

Это была драка. Трактирная потасовка, рождественская футбольная игра, куда две деревни сходятся оттаскать, вздуть и отдубасить друг друга, только на этот раз игру вели свинцом, железом и сталью. Два-три лучника наваливались на латника, сбивали с ног или оглушали молотом, кто-то один наклонялся докончить дело и всаживал нож врагу в лицо. Быстрее всего получалось убить ударом в глаз, и французы, увидев занесенный клинок, молили о пощаде, но острие ножа, на миг упруго запнувшись у глазного яблока, пронзало глазницу, и вопль жертвы постепенно стихал — клинок входил в мозг, выплескивая лишь толику крови. Не переставая звенели английские трубы. В центре строя, где бились латники, сталь грохотала о сталь, с флангов доносились крики лучников, добивающих врага.

Месть свершилась. У Хука не выходил из головы Суассон, и он знал, что оба святых его не оставляют: нынче их праздник и они отплатят Франции за резню, учиненную в их городе. Хук бил наконечником алебарды в лица французам, и если враг уклонялся — Хук лезвием цеплял врага за плечо и тянул на себя, пока француз, увязший ногами в грязи, не падал вперед. Тогда молот на обухе алебарды опускался на шлем, одним французом становилось меньше. Сотни лучников сейчас занимались тем же, и распаханное поле между лесами превращалось в сплошное месиво тел, засеянные пшеницей борозды напитывались кровью.

Убитых и раненых французов набралось так много, что Хуку, чтобы добраться до врага, приходилось карабкаться по трупам. Том Скарлет, крепыш Уилл Склейт, Уилл из Дейла и остальные лучники шли за ним, воя как стая демонов. В Хука ткнули мечом, но кольчуга погасила удар, и огромный злобный Склейт пристукнул напавшего обухом топора. Еще одного ударом алебарды уложил Хук, Уилл из Дейла тут же топором рассек врагу латный набедренник, из разрубленной ноги хлынула кровь. Кто-то из лучников гвоздил шлемы булавой, одним ударом сокрушая сталь вместе с черепом. Какой-то француз, которому раздробили молотом ногу, стоял на коленях, вопя, что сдается и предлагает выкуп. Но его никто не слушал, и ближайший лучник прикончил его ударом ножа в глаз. Хук кричал, не замечая собственного крика, страх в нем сменился яростью, как и у остальных: заляпанные грязью и кровью босые стрелки с ревом наступали на врагов.