Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

— Возьмём ли?

— Возьмём. — сплюнул Кокрейн, — Солдаты их — рохли, а из пушек им только воробьёв пугать. Кроме того, мы же запудрим им мозги!

Подготовка к «запудриванию мозгов» не стихала ни днём, ни ночью. «О’Хиггинс» завели во внутреннюю гавань и хорошенько просмолили, так что пушечные порты не различались даже вблизи. Позолоченные украшения с носа и кормы безжалостно ободрали. Когда работы были закончены, красавец-корабль выглядел, как неказистый трудяга-транспортник после долгого нелёгкого плавания. «Китти», в прошлом «Эспириту Санто», изуродовали подобным же образом. Но фрегат требовалось ещё и отремонтировать. Кокрейн немилосердно подгонял плотников, ибо лишний день, который «Китти» пролежала на отмели, мог стать тем самым днём, когда в гавань Вальдивии войдут настоящие транспорты, или днём, когда, испанские лазутчики донесут Батисте о приготовлениях повстанцев. Будь шпион слеп на один глаз, ворчал Кокрейн, он раскусит план мятежников с первого взгляда на корабли. По сути, шотландец намеревался второй раз поймать испанцев на ту же удочку, и в том случае, коль испанцы наживку не заглотнут, жизнь беззащитных в гавани Вальдивии кораблей и их команд будет исчисляться минутами, а Кокрейн потерпит первое поражение.

А уж нанести это поражение у испанцев было чем. Артиллерии в шести фортах Вальдивии имелось гораздо больше, чем в крепости Пуэрто-Круцеро, и располагались они так, что атака на одно из укреплений подняла бы тревогу в остальных. Пять фортов стояли на западном берегу залива. Шестой, Ньебла, на востоке стерёг вход в устье реки Вальдивии. Кокрейну, если он хотел взять город и цитадель, необходимо было взять Ньеблу, хотя бы ради того, чтобы помешать цитадели и береговой обороне обмениваться подкреплениями.

План Кокрейна по захвату Ньеблы был озвучен на военном совете, созванном в зале под главной башней крепости Пуэрто-Круцеро. Шотландец расстелил на столе карту, прижал её углы бутылками местного бренди и безмятежно изложил, как легко «О’Хиггинс» и «Китти» доплывут до форта мимо пушек одураченных маскировкой испанцев. Шарп, вместе с дюжиной других офицеров, слушал уверенный голос, но видел на карте не одураченных испанцев, а проклятые форты, готовые в любую минуту взорваться артиллерийским огнём. Форты были построены высоко на холмах, слишком высоко для ответного огня по ним с судов повстанцев (корабельной пушке дуло не задерёшь).

— Но стрелять по нам не будут, ведь мы — долгожданные транспорты, везущие солдат полковника Руиса и орудия! — подвёл черту Кокрейн.

Под фальшивыми испанскими знамёнами адмирал собирался доплыть до форта Ньебла и только там, вне досягаемости пушек западных укреплений и острова Манцанера, показать истинное лицо. Захватить Ньеблу шотландец планировал атакой с суши.

— Падёт Ньебла — падёт Вальдивия! Ньебла — ключ к реке. Река — ключ к городу, а город — ключ к Испанскому Чили!

— Великолепно! Гениально! Блестяще! — мудрость кумира, как всегда, привела Миллера в восторг, — Умно, продуманно, мой лорд! Достойно Веллингтона!

— Майору Миллеру мой план нравится. — польщённо улыбнулся Кокрейн.

— А мне — нет. — высказался Шарп.

— Не верите, что он сработает?

— Почему же, верю. Сработает обязательно, если! Если среди испанцев не найдётся никого, способного отличить грузовое судно от военного; если не прибыли настоящие транспорты; если у настоящих транспортов нет оговоренного условного сигнала; если в числе офицеров Руиса нет служаки, достаточно въедливого, чтобы полезть на борт с проверкой состояния полковых орудий. Проклятье! Испанцы осведомлены, каким образом взят Пуэрто-Круцеро. Они будут держать на мушке любое судно, появившееся рядом с Вальдивией, и не впустят в гавань, пока не обыщут сверху донизу!

Стрелок говорил по-английски, но мрачный тон не позволял тому, кто не понял речи, усомниться в пессимистичности её содержания. Глядя на карту, каждый офицер в комнате отдавал себе отчёт, какой ад разверзнется в гавани, коль что-то пойдёт не так.

— Можно атаковать ночью. — майор Миллер отчаянно тряс свои знаменитые часы, — Испанцы будут дрыхнуть.

Никто его не поддержал. Миллер легонько постучал упрямым прибором по столу и был вознаграждён громким тиканьем.

— Сколько там защитников? — задал вопрос капитан Симс, командовавший «О’Хиггинсом» в отсутствие Кокрейна.

— Тысячи две? — прикинул адмирал.

Кто-то за столом глубоко вздохнул и уточнил:

— А у нас три сотни?

— Около того. — ухмыльнулся Кокрейн, предложив присутствующим озвучить свои идеи насчёт штурма (буде есть, конечно), — Вы, Шарп? Не молчите! Я же не самодур, и план мой далёк от совершенства, так что не молчите, я вас слушаю.

Шарп, дай ему волю, вовсе отказался бы от штурма. Три сотни против двух тысяч, засевших за рвами, частоколами, стенами и самым плотным в Южной Америке артиллерийским огнём. К сожалению, доводы разума едва ли встретили бы понимание у Кокрейна, и Шарп честно выискивал слабости испанской обороны. Ткнув пальцем в изображение оконечности мыса, прикрывающего бухту, он сказал:

— Когда мы плыли в Вальдивию, здесь, по-моему, я видел отмель.

— «Агуада дель Инглез» — сообщил название парусный мастер Фрезер, — «Агуада» значит «место забора пресной воды».

Как поведал старый шотландец, в семнадцатом веке английский пират Бартоломью Шарп, наплевав на опешивших от такой наглости испанцев, высадился на этом пляже, чтобы запастись свежей водой.

— Ваш тёзка, а, Шарп? — хохотнул Миллер, — Хорошее предзнаменование!

— Зависит от того, удалось ли ему уйти живым. — отозвался стрелок.

— Удалось, а как же. — подтвердил Фрезер, — Его испанцы, кстати, тоже кликали «дьяволом».

— Можно высадиться на пляже, — начал Шарп, — и брать форты по очереди. Их оборона рассчитана на атаку с моря, а не с суши. Учитывая боевой дух испанцев, они наложат в штаны уже когда мы захватим форт Инглез.

Присутствовавшие задумались. В предложении Шарпа имелось здравое зерно. Большая часть фортов предназначалась для уничтожения сунувшихся в гавань вражеских кораблей, и была беззащитна для наземной атаки. Однако это не относилось к укреплениям Ньеблы и Коралла. Те были настоящими маленькими крепостями, равно неуязвимыми для кораблей, пушек и пехоты. Возьми штурмующие Инглез, Сан-Карлос, Амаргос, им придётся повозиться с Кораллом, прежде чем дать крюк, маршируя к лежащему на другой стороне бухты форту Ньебла.

Кокрейн план Шарпа отверг:

— Время, друг мой, время! Час на высадку (коль позволит прибой, час), плюс полчаса на построение. Вы полагаете, испанцы эти полтора часа будут псалмы петь? Возможно, будут (от испанцев всего можно ожидать), но аккомпанировать себе они будут мушкетами! И нам их музицирование не понравится. Дай Бог, чтобы после концерта у нас хоть десяток слушателей уцелел. Нет. План прежний.

— Давайте ночью атаковать. — вяло попытался отстоять свою идею Шарп, — Застанем противника врасплох.

— Вы когда-нибудь высаживались на пляж ночью? — ядовито осведомился Кокрейн, — Перетонем к чёртовой матери! Нет, Шарп. В пекло осторожность, ударим в самое сердце испанцам!

Почувствовав, что сидящие за столом разделяют колебания Шарпа, он пылко продолжил:

— Мы не можем не победить! Испанцы полагают свои форты неприступными, себя — неуязвимыми. Они думают, что на свете нет безумцев, дерзнувших бы добровольно сунуть голову в пасть льву. Испанцы сильны, но в их силе — их слабость! Осознание мощи своих укреплений усыпит их и подарит нам победу! — он взял бутылку и достал из неё затычку, — Джентльмены! За Вальдивию и победу!

Офицеры разбирали со стола ёмкости и поддерживали тост Кокрейна. Шарп не спешил к ним присоединиться. Три сотни бойцов против самой мощной крепости на побережье Тихого океана. Не вдохновляет.

— Было времечко, — мягко заметил Харпер как бы в никуда, — когда, услышав слово «невозможно», один мой знакомый офицер сворачивал горы…

Шарп сжал челюсти и, схватив бутылку, поднял вверх:

— За Вальдивию и победу!

Фрезер долго сомневался, прежде чем объявить, что «Китти» может добраться до Вальдивии.

— Но и только! — предупредил он Кокрейна, — Первый же залп пустит нас рыбам на корм!

В Пуэрто-Круцеро адмирал оставил три десятка легкораненых: достаточно, чтобы отбиться от случайного испанского разъезда и не дать разбежаться пленным. Остальные погрузились на «Китти» и «О’Хиггинс». Корабли Кокрейн вёл подальше от берега, чтобы не наткнуться на вражеские судёнышки.

Чваканье помп сопровождало бывший «Эспириту Санто», ныне «Китти» и в этом плавании. Помалу травили швы между сырыми досками, которые пошли на ремонт днища. Скорость тоже добавилось не особенно. Вообще, среди людей Кокрейна фрегат пользовался дурной репутацией и, если бы адмирал не встал у руля «Китти» лично, мало кого удалось бы на «несчастливое судно» загнать даже в приказном порядке. Шарп с Харпером не изменили «Эспириту Санто», и майор Миллер, грузясь со своими «злыднями» на «О’Хиггинс», пообещал: