Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 2

• Название: Две жизни в одной. Книга 2
• Автор: Гайда Лагздынь
• Издательство: Научная книга
• Жанр: Детская проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904380-10-2

Г.Р. Лагздынь — член СП СССР и РФ. «Книга-2» «Две жизни в одной» — продолжение автобиографической документальной повести о жизни и творчестве педагога и писателя с включением разделов по драматургии, поэзии, прозе, воспоминаний о посещении стран Европы, а также сказочнодокументального путеводителя по музеям Твери и Тверской области.

---

— А я? Я уже не дорогой? Не любименький? — обидно стало медвежонку Толстопяточке и он тихо вылез из берлоги.

Брел медвежонок сначала лесом, потом полем, шел туда, где кричат петухи и кудахчут куры. Неожиданно он почувствовал запах меда. На поляне, среди душистых трав, стояли домики. Это была пасека.

— Я проголодался! — сказал медвежонок. — Пчелки, пчелки, дайте медку.

Недобро зажужжали пчелки-жужжалки, пытаясь прогнать непрошеного гостя. Но самая главная пчела — пчелиная матушка — сказала:

— Вот соты. Бери, мишенька, мед. Только улей лапами не рви. Домики жалко.

И матушка-пчела дала медвежонку меда.

А тут и медведица прибежала. По следу сыночка отыскала. Медвежонка не ругала, а к себе прижимала, приговаривая:

— Ах ты мой маленький! Ах ты мой глупенький! Куда один пошел? Ты мой сладенький! Ты мой толстопятенький! Без спроса ушел! Глазки- бусинки, малюсеньки, носик остренький — кожаный! Ты мой любименький!

— А как же крошка-Ерошка? Это он славненький и любименький! Ты крошку-Ерошку больше любишь, чем меня!

— И крошку-Ерошку люблю! И тебя люблю! Детки для мамы одинаково любимы. Вот гляди: мои пальцы. Какой ни укуси, больно. Так и дети у мамы, за каждого душа болит. А чем вас, детей, больше, тем больше и любви у мам и у пап, а также и у бабушек, и у дедушек! Когда ты станешь большим, ты это поймешь. А сейчас, мой дорогой, пошли к братику Ерошке. И хватит дуться.

Интересная новость

Бельчонок Буська прыгал с ветки на ветку, распушив веером свой рыжий хвостик. Он делал это так ловко, что сидевшая на соседней березе ворона засмотрелась и перестала каркать.

— Ты чего такой веселый? — спросил медвежонок Толстопяточка, вылезая из зарослей малинника. Бельчонок Буська спрыгнул с дерева на землю.

— Я веселый потому, что много вкусных орешков насобирал для брата.

— Для какого еще брата? — удивились прибежавшие зайчонок Серохвостик и лисенок Рыжка. — У тебя же нет брата!

— Не было, а теперь будет! И брат, и сестра! — бельчонок Буся подпрыгнул так высоко, что снова оказался на дереве.

— Не было! Будет! Не было! Будет! Я люблю братика! Я люблю сестренку! — бельчонок кричал так громко, что ворона снова закаркала:

— Сорока! Сорока! Интересная новость! У белки бельчата народятся! Новость! Новость!

— Конечно, — затрещала в ответ сорока. — Урожай-то нынче большой и на орехи, и на грибы! Значит, и на белок будет!

Осень

Наступила осень. Все медведи готовились к зимней спячке. Медвежонок Толстопяточка с братом Ерошкой и мамой устроились в берлоге. Подросший лисенок Рыжка обзавелся своей норой. В дуплах деревьев белки на зиму прятали сушеные грибы, орехи, присматривали на каких деревьях больше сосновых и еловых шишек с семенами. Мышонок Куська тоже имел свой домик-норку под корнями большого дерева. Один только заяц Серохвостик оставался без дома. Уж так заведено у зайцев. Есть лежбища где-то под кустами, которые надо менять время от времени. Иначе серые волки найдут.

Под опавшей листвой засыпала земля. Присмирели птицы, перестали петь. А многие улетели в теплые края. Одни только неугомонные вороны да трещотки-сороки оповещали, что скоро наступит зима.

Конец

Непослушный

По лесной тропинке шла мама-ежиха с маленькими ежатами. Самый крошечный ежонок был непослушным. Он то и дело отставал от своих братишек и сестренок. А когда из кустов появилась девочка в ярком сарафане, не свернулся в комок, как это делают все ежи.

— Какой маленький! — удивилась девочка. — А носик-то черненький, остренький. И иголочки есть.

Девочка, погладив ежонка, положила его в свою панаму и унесла домой. Так непослушный ежонок остался без мамы.

Забияки

Две тетери-забияки затеяли драку. Тетери летели, крыльями вертели, клювами щелкали, как защелками. Петушились, распушились, в два перьевых комка превратились. И долго бы дрались, не боясь за свои перья, за пестрые манишки, за пуховые штанишки, да охотники из ружей грянули. Тетери друг от друга и отпрянули. Спрятались под кочками, сидят пушистыми клочьями, ждут темной ночки. Даже не шепчутся!

Детские вопросы

— Дедушка, а что такое джа-ку-зя?

— Да шут его знает, внучек! Наверно, думаю, это когда джаз в кузове.

Деловое предложение

— Дедушка, а тебе на пенсию хочется?

— Нет, внучек, не хочется.

— Дедушка, давай я пойду за тебя на пенсию, а ты за меня в детский сад?

Новости

— А Саша у нас лизун. Он сосульки лижет.

А Алешку переставили. Я ему говорил: не перерастай. А он перерос. Такой растяпа!

Меня сегодня в садике в угол поставили.

— За что? — спросила мама.

— За шиворот.

Поговорили и похвастались

— Ты кто? Бармалей?

— Нет. Я — дядя Коля.

— А чего так говорите?

— Как?

— Как йармалей.

— А как он говорит?

— Как вы!

***

— Тебя, девочка, как звать?

— Оля.

— А меня Николаем Николаевичем. У меня тоже есть внучка и два внука.

— А у меня котёнок Филька.

Глава 8. ЗВУЧАЩАЯ НОТА ЗОЛОТОГО ДОЖДЯ

Детство мое было связано со многими событиями, которые пережила страна в предвоенные и военные годы, сделав меня свидетелем того времени. Поэтому все, что написано в книгах: «Тетрадь в клеенчатом переплете», «Птенцы», «Старые дневники и пожелтевшие фотографии» — документально достоверны.

По мере взросления, наполнения моей жизни житейскими делами, увлечения на правах хобби сочинительством стихов, поэзии и прозы, военная тематика наравне с малышовыми стишатами становилась одной из ведущих тем начала моего творчества.

Дружба с музыкальными руководителями больших коллективов стимулировала к созданию текстов песен для хоров, где порой кроме слов солиста обязательно должны были быть слова и для многоголосого хорового припева. Так, с песен, и начиналось мое литературное творчество.

О композиторах, как профессиональных, так и самодеятельных, я поведала в первом томе книги «Две жизни в одной» в разделе, где рассказывала о своем творчестве в мире музыкальных звуков.

Почему меня тянуло к музыке? Не у всех же пишущих поэтов такое сильное магнитное притяжение? Наверное, потому, что мое имя «Гайда» переводится с латышского на русский язык как «Звучащая нота ожидания». Отчество: «Рейн» — означает «дождь», «Гольд» — «золото». То есть «Рейнгольдовна» соответствует выражению «золотой дождь». Относительно фамилии Лагздынь. В Латвии она звучала бы для мужчины — Лагздыньш, а для женщины — Лагздыня. В России, видимо, когда отец служил на Балтийском флоте на линкоре «Марат», концовка фамилии была утеряна. В архивах Ленинграда отец значится как Лагздынь. «Лагздынь» в переводе означает «ласточка». Таким образом, я предстала перед вами как «Звучащая нота золотого дождя, летающая по свету ласточкой». И опять вопрос: почему я, пишущая стихи для детей, стала поэтом-песенником?

Оказывается, из всего поэтического творчества детские стихи и стихи песенного плана — самые близкие родственники. Все дело в их простоте, открытости, быстрой доступности восприятия в отличие от взрослой поэзии. Глубинные философские прекрасные строчки высокого поэтического образного звучания порой мало пригодны для написания песен. Песенное стихосложение занимает своеобразную нишу в литературе. И не каждый поэт может быть поэтом-песенником. Я предлагаю вашему вниманию часть своих, в основном ранних, текстов.

Поют в поле вьюги

Поют в поле вьюги

Ненастною порою,

Не знаю, подруги,

Что стало со мною,

Снега разметали

По травам метели,

А в сердце запели

Нежданно капели.

Без устали вьюжит

Пурга кружевная,

По улицам кружит

Поземка седая,

Снежинки-пушинки

Морозно порхают,

В глазах же смешинки

Как искорки тают.

Мороз белобровый

На ельничек дышит,

Он нынче бедовый,

Влюбленных не слышит.

Поет снег скрипучий,

Горит на дорожке,

И в сердце девчонки

Играют гармошки.

У миленка все работа

Вышел трактор утром в поле,

Все круги, круги дает,

Мой миленок, просто горе,

На свиданье не идет.

У миленка все работа,

Говорит: пахать охота. Ой, ли я!

Ходит солнышко легонько

На тонюсеньких лучах,

Дремлет солнышко тихонько

У ромашек на плечах.

У миленка все работа,

Говорит: косить охота. Ой, ли я!

Лето полное страдала,

Слезы девичьи лила,

Лишь одна березка знала

У околицы села.