Сергей Болдырев - Загадка ракеты «Игла-2»

• Название: Загадка ракеты «Игла-2»
• Автор: Сергей Болдырев
• Издательство: Трудрезервиздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1949

Из сборника «Дорога богатырей» (Москва: Трудрезервиздат, 1949 г.)

---

В юго-западной части пустыни, где летел самолет, землю покрывали отложения лесса — тончайших легких крупинок почвы. На дорогах автомобили поднимали тучи этой пыли, повисающей в воздухе, как дымовая завеса. Было только одно спасение избежать душного пылевого тумана — обогнать впереди идущую машину и не останавливаться в пути.

Буров ворвался в пылевую тучу, потеряв из виду все ориентиры. И когда он вновь увидел впереди зеленоватое предвечернее небо, он быстро нагнулся к борту и взглянул вниз.

Колеса самолета прошли над головами людей, сидевших в автомобиле. Он видел, как женщина испуганно прижалась к плечу человека, сжимавшего руль. Автомашина резко вильнула, сошла с дороги и остановилась. Бурову показалось, что человек, сидевший за рулем, привстал в машине и яростно грозит ему кулаком.

Но это было только начало. Развернув самолет, Буров повел его теперь уже навстречу машине. Он снизился до последней возможности, вздымая воздушным вихрем от винта целый самум. И снова он увидел, как автомашина поспешно свернула в сторону и остановилась сбоку дороги.

* * *

…Рев винта пронесся, казалось, над самой головой, и Ольга вжалась в сиденье машины. Пыль закрыла степь, небо — все, кроме находившегося совсем рядом Гусева, сразу поседевшего вплоть до бровей, словно он был грузчиком и только что таскал мешки с мукой.

— Что он делает, сумасшедший! — крикнула Ольга, стараясь перекричать рев уходящего самолета. — Он опять повернет на нас?

— Не знаю. Если захочет — повернет.

Гусев ладонью вытер сухие, запыленные губы. Рев винта становился все слабее и слабее.

— Бандит, — сказал он, отплевываясь от пыли, — атаман разбойничий! Мучаюсь с ним пять лет. Сколько он мне клялся, что станет другим человеком, и вот, извольте видеть, опять забавляется.

— Это я виновата, — сказала Ольга.

Алексей резко повернулся к ней.

— Выходит, мне нельзя показаться с девушкой? Так что ли?

— Не знаю, — засмеялась Ольга. — На кого мы похожи — это ужас.

— Вот прогоню-ка я его обратно на грузовую линию, пусть возит мандарины…

Когда они в сумерках подъезжали к полигону и впереди заискрились огни домов, Ольга сказала:

— Но вы все-таки должны мне обещать, что не прогоните Дмитрия Васильевича. Я не хочу, чтобы из-за меня вы ссорились с другом.

— Можете успокоиться — не прогоню. Оставлю его, потому что, к несчастью, мне нужен человек, который во время полета соображает с быстротой звука и даже еще быстрее. Ракета — это не самолет, понятно?

— Но я прошу и не ссориться с ним, — заметила она,

— Вот уж этого не обещаю…

Алексей отправился к другу тотчас, как только распростился с Ольгой у порога ее дома. Пилот лежал на кровати, закинув руки под голову, и даже не подумал подняться.

Без всякого предисловия инженер сказал:

— Ты сейчас же пойдешь к начальнику полигона и доложишь о случившемся.

Пилот резко приподнялся на кровати.

— К Смирнову?

— Да, к тому самому, которого ты ни в грош не ставишь.

Буров вскочил, схватил ремень и яростно перехлестнул им талию.

— Хорошо, я пойду к Смирнову, я отсижу под арестом сколько положено. Но, по крайней мере, я проучил тебя…

Он принялся натягивать сапог и продолжал шуметь:

— Так было всегда: находится какая-нибудь девчонка — и конец дружбе… Так было всегда, а я-то, дурак, думал…

— Не желаю знать, что ты думал. Благодари, что я не отстраняю тебя от работы с ракетами.

— Да что тебе ракеты! — Буров ударил каблуком сапога об пол, загоняя ногу внутрь сапога. — Две недели я, как ишак, топаю по пустыне, ищу твою ракету, переживаю за друга, даю отпор маловерам… Только и живу тем днем, когда сяду за штурвал ракеты… А он, этот самый «друг» наплевал на все… Нет, ты уже не человек! Ты не человек — ты жених, вот кто ты такой есть!

Буров, надев оба сапога, гремя каблуками, рванулся было к двери, но инженер остановил его:

— В таком виде являться к начальству неприлично — надо застегнуть гимнастерку и причесаться.

Буров хотел что-то сказать, но прямо-таки захлебнулся от ярости. Все же он отправился к зеркалу.

— Недельки через две, после того как ты остынешь, мы свидимся, — заметил Гусев, и в тоне его даже появились обычные добродушные нотки. — Я хочу сказать тебе две вещи, чтобы ты на свободе мог обдумать. Первая вещь: мне необходимо знать, что случилось с ракетой; без этого нечего и думать продолжать опыты. Хотя я и догадываюсь… — он помедлил, подбирая нужные слова, — догадываюсь в чем дело. Но все-таки надо уточнить до конца. Вторая вещь: таким, какой ты есть, за штурвал ракеты не сядешь. Крепко запомни.

И Гусев вышел из комнаты и направился в душевую смывать с себя лесс.

* * *

Буров получил строгое взыскание: ему запретили летать две недели и отлучаться с полигона.

Днем он работал на подготовке чужих самолетов к полетам, а вечера проводил дома, избегая встречаться с Гусевым и Ольгой.

Однажды он засиделся в темной комнате у окна позднее обычного. Ему до последней степени опротивело добровольное отшельничество, и весь вечер он боролся с самим собой: ему хотелось отправиться к Алексею и, хлопнув его по плечу, сказать, что он признает свою вину.

Луна была где-то над крышей дома, почти в зените, и все здания поселка заливал неправдоподобно яркий голубоватый свет. На черной земле холодным огнем горели под лунными лучами крохотные кусочки слюды, рассеянные в пустыне повсюду. От этих блесток земля казалась чернее и мрачнее, и это навевало тоскливое чувство, усиленное одиночеством.

Служебные и жилые здания полигона стояли на открытом месте. Деревья в этой пустыне никогда не росли, а те, что успели насадить люди вдоль дорожек и стен зданий — тощие топольки, совсем не давали тени и оставляли открытой для обозрения панораму спящего поселка. Неожиданно Буров увидел, что одно из окон в отдаленном здании радиостанции слабо светится.

По всей вероятности, операторы были заняты какой-то работой в этот поздний час. И вдруг Бурову непреодолимо захотелось перекинуться парой слов с кем-нибудь. Он быстро выпрыгнул из окна и отправился к радиостанции.

Здание было погружено во мрак, за исключением окна, в котором он еще прежде увидел свет. Он хорошо знал расположение помещений и отправился по коридорам, не зажигая огня.

Дверь в операторскую была открыта, и пилот еще из коридора увидел какую-то темную фигуру, склонившуюся над приемником. Тонкий луч карманного фонарика упирался прямо в серую доску аппарата, усеянную ручками и приборами.

Буров быстро вынул из кобуры револьвер и шагнул в комнату.

Так вот почему окно комнаты едва светилось — тот, кто стоял у приемника, решил обойтись без верхних ярких ламп. Тут было что-то неладно, и Буров, летчик-истребитель, привыкший мгновенно принимать решения, быстро и бесшумно вынул из кобуры револьвер и шагнул в комнату. Услышав шум за спиной, незнакомец резко выпрямился. Он стоял в дальнем конце комнаты и не мог видеть лица пилота, но угрожающе приподнятую руку с оружием, конечно, различая. И он стоял, не двигаясь, и ждал.

— Представление окончено, — сказал пилот, — можно разъезжаться по домам. Как прикажете вас называть?

Человек молчал, и Буров попросил его поторопиться с ответом.

Странно знакомый голос сказал из темноты;

— Чистая работа… Нельзя ли убрать оружие, оно мне не по душе.

— Алешка! — заорал пилот, кидаясь вперед.

Он схватил карманный фонарик и направил свет на человека.

Самый настоящий Гусев стоял в луче фонарика.

Инженер спокойно сказал:

— Вот что, Митя, ты мне скоро будешь нужен. Какую бы штуку нам придумать, чтобы Смирнов выпустил тебя с полигона?

— Ты меня наказывал, — сам теперь и придумывай… Что же ты делал здесь?

Гусев молчал.

— Алеша, ты что-то скрываешь, это ясно, — произнес пилот, аккуратно застегивая кобуру — И, я даже скажу, в чем дело: ты знаешь, где ракета. В этом я убедился, наблюдая за тобой все это время. И сейчас ты слушал или хотел услышать ее сигналы. Ведь аппаратура ракеты с перерывами может работать чуть не два месяца. Она лежит где-нибудь на скале, а мы, как идиоты, гоняем по пустыне и разыскиваем ее там, где ее не может быть… Почему ты не хочешь ее запеленговать?

Алексей все еще молчал, и пилот заметил:

— Ладно, я не сержусь. У тебя свои планы, и я готов не совать в них свой длинный нос… Ты не хочешь, чтобы Смирнов кое-что знал, — вот в чем штука. Уж меня-то не провести.

* * *

В застекленном цехе возвышалась широкая невысокая труба. Эта было уже собранная хвостовая часть ракеты, установленная стабилизаторами на чугунной площадке пола. Под светлой стеклянной крышей цеха медленно плыл в воздухе силуэт кольца — новая секция ракеты. Она была подвешена на стальных канатах к крюкам крана. Кольцо замерло над трубой и стало медленно опускаться вниз.