Фрэнсис Хардинг - Дерево лжи

• Название: Дерево лжи
• Автор: Фрэнсис Хардинг
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906882-79-0

Вскоре после внезапного переезда семьи из графства Кент на отдаленный остров отец 14-летней Фейт погибает при загадочных обстоятельствах. Среди вещей отца девочка обнаруживает странное дерево. Оно растет и дает плоды, если рассказывать ему лживые истории. А съев плод, можно узнать скрытую от всех тайну. Чем серьезнее ложь и чем больше людей поверит в нее, тем грандиознее открывается тайна.

Пытаясь разобраться, что произошло, Фейт начинает свою игру.

---

Помню, как несколько лет назад я читал Fly By Night — абсолютно оригинальную историю с потрясающим антуражем и закрученным сюжетом. Фрэнсис Хардинг снова это сделала в «Дереве лжи» — превосходном романе, который написан для подростков, но увлечет и взрослых. Это современная классика…

Books Monthly

Это исключительный талант, который займет достойное место в литературе.

www. booksforkeeps.co.uk

«Дерево лжи» захватывающее чтение для каждого подростка, которого одновременно волнует и пугает мир возможностей, открывающихся перед ним во взрослой жизни.

INIS Magazine

По мере того как эта завораживающая книга движется к развязке, каждая страница излучает все больше тайн, волнует и не отпускает.

www.booktrust.org.uk

Хардинг пишет энергично и живо.

The Times

Хардинг — писательница с огромным талантом, неугомонным воображением и богатым, выразительным языком.

Guardian

Насыщенный, сложный и умный текст: блестящая, увлекательная история о восприятии людьми теории эволюции и социальной роли женщины…

Philip Womack, Daily Telegraph

Это историческое фэнтези, написанное присущим Хардинг метким и оригинальным языком, повествует о викторианской эпохе и резонирует с нашей.

Nicolette Jones, The Sunday Times Children’s Book of the Year

«Дерево лжи» — это волнующий роман, который увлечет каждого, с роскошным языком и мощным, не отпускающим сюжетом.

Philip Womack, The Literary Review

«Дерево лжи» — фантастическая история. Это важная книга, и не только потому, что роман великолепен сам по себе, но и потому, что его главный посыл — как может сложиться жизнь девушки, которая не вписывается в свою эпоху. Это важный вопрос и в наше время.

James Heneage, председатель жюри премии Costa

Новый роман Хардинг — это всегда событие.

Sunday Times

Фрэнсис Хардинг Дерево лжи

Моему отцу. За его негромкую мудрость и честность, а также за то, что он относился ко мне как к взрослому человеку задолго до того, как я им стала

Глава 1 Изгнание

Катер назойливо покачивался в тошнотворном ритме, и от этого возникало ощущение, словно кто-то расшатывает больной зуб. Едва видневшиеся сквозь туман острова тоже напоминают зубы, решила Фейт. Не идеальные белые зубы Дувра, а корявые желтовато-зеленые обломки, выступающие тут и там посреди взволнованного серого моря. Почтовый катер упрямо пыхтел по волнам, пуская в небо дым.

— Скопа, — проговорила Фейт, стуча зубами, и показала рукой.

Ее шестилетний брат Говард повернулся, но слишком медленно, чтобы увидеть, как в тумане исчезает большая птица со светлым туловищем и крыльями с темной окантовкой. Фейт поморщилась, когда он начал ерзать у нее на коленях. По крайней мере, он перестал требовать свою няню.

— Мы вон туда едем? — Говард прищурился, рассматривая призрачные острова перед ними.

— Да, Говард.

Над их головами по тонкой деревянной крыше стучал дождь. С палубы дул холодный ветер, обжигая лицо Фейт. Несмотря на шум вокруг, девочка могла поспорить, что слышит слабые звуки из ящика, на котором она сидела. Шорох, трение чешуйки о чешуйку. Фейт беспокоилась о запертом внутри цейлонском полозе — экспонате, принадлежащем отцу: змея ослабела от холода и инстинктивно свивалась в кольца при каждом крене.

За спиной Фейт громкие голоса соперничали с криками чаек и ударами огромных лопастей. Теперь, когда начался дождь, все сгрудились под крошечным навесом на корме. Здесь хватило места для пассажиров, но чемоданов уместилась лишь часть. Мать Фейт, Миртл, делала все, чтобы отвоевать как можно больше места для семейного багажа, и ей сопутствовал успех. Украдкой бросив взгляд через плечо, Фейт увидела, как Миртл, словно дирижер, машет двоим грузчикам, устраивавшим под крышей чемоданы и коробки семейства Сандерли. Миртл была бледной от усталости и по самый подбородок закуталась в шаль, но, как обычно, разговаривала громко, приветливо и одновременно с самоуверенностью хорошенькой женщины, рассчитывающей на благородство окружающих.

— Благодарю… туда, прямо сюда… ох, мне и правда жаль это слышать, но ничего не поделаешь… положите на бок, пожалуйста… что ж, ваш чемодан выглядит вполне прочным… боюсь, статьи и разработки моего мужа не выдержат влаги, поэтому… преподобный Эразмус Сандерли, знаменитый ученый… о, как любезно с вашей стороны! Я так рада, что вы не против…

В кресле рядом с ней дремал круглолицый дядюшка Майлз, своей беззаботностью напоминая щенка. Взгляд Фейт скользнул мимо него к высокому безмолвному силуэту. Отец Фейт был облачен в черный, как положено священнику, пиджак и широкополую шляпу, бросавшую тень на его высокий лоб и крючковатый нос.

Отец всегда вызывал у Фейт благоговение, смешанное со страхом. Сейчас он немигающим гипнотическим взглядом смотрел в серую даль, мысленно отгородившись от промозглого дождя, запахов судна и угольного дыма, мелких споров и недостойной его внимания толкотни. Чаще всего она видела его на кафедре, поэтому так странно было наблюдать его сидящим рядом. Сегодня она испытывала к нему сочувствие: он явно страдал, очутившись не в своей стихии, — намокший под дождем лев во второсортном шоу.

Миртл велела дочери сесть на самый большой ящик из их багажа, чтобы помешать другим пассажирам снова его передвинуть. Обычно Фейт удавалось избегать чрезмерного внимания — кого заинтересует четырнадцатилетняя девочка с невыразительными чертами лица и темно-русой косичкой? Сейчас же она морщилась под возмущенными взглядами, страдая от неловкости, совершенно, впрочем, не свойственной ее матери.

Маленькая фигурка Миртл занимала положение, препятствовавшее кому бы то ни было еще пристроить свой багаж под навес. Высокий крепкий мужчина с мясистым носом хотел протолкнуться мимо нее сзади со своим чемоданом, но она пресекла его попытку, резко обернувшись к нему с улыбкой. Миртл дважды моргнула, и ее большие голубые глаза расширились, излучая столь искреннюю симпатию, словно она только что рассмотрела незнакомца. Несмотря на порозовевший кончик носа, бледность и усталый вид, Миртл продолжала обезоруживать всех своей улыбкой.

— Я так благодарна вам за понимание, — сказала она слегка надломленно.

Это был один из ее приемов, чтобы подчинять мужчин своей воле, легкое кокетство, вырывавшееся наружу так же непринужденно, будто она открывала веер. Каждый раз, когда трюк срабатывал, желудок Фейт сжимался. Сейчас прием тоже подействовал. Джентльмен покраснел, коротко кивнул и отошел, но Фейт видела, что он остался недоволен. Фейт вообще подозревала, что ее семья восстановила против себя всех на борту.

Говард тихо боготворил свою мать, и когда Фейт была младше, она тоже души в ней не чаяла. Редкие визиты Миртл в детскую оказывались бесконечно волнующими, Фейт даже любила, когда ее причесывали, одевали и всячески суетились над ней, чтобы придать ей подобающий вид перед приходом очередного посетителя. Миртл казалась существом из другого мира, милым, веселым, прекрасным и неосязаемым, солнечной нимфой с врожденным чувством стиля.

Однако в последний год Миртл решила «взяться за Фейт» — она стала неожиданно прерывать ее занятия и, повинуясь импульсу, брать с собой в гости или в город за покупками, чтобы потом вновь оставить дочь в детской или в школе. Тесное общение на протяжении этого года сыграло злую шутку: Фейт обнаружила, что позолота стерлась. Девочка почувствовала себя тряпичной куклой, которую сначала хватают, а затем забывают, повинуясь сиюминутной прихоти.

Толпа перестала напирать. С чувством глубокого удовлетворения Миртл устроилась на трех чемоданах, составленных друг на друга, рядом с ящиком Фейт.

— Очень надеюсь, что в доме, который снял для нас мистер Ламбент, будет приличная гостиная, — произнесла она, — и сносная прислуга. Повариха ни в коем случае не должна быть француженкой. Вряд ли я смогу управлять хозяйством, если кухарка, чуть что, будет говорить, что не так поняла меня.

Голос Миртл не был неприятным, но он струился, струился и струился, не умолкая. В последний день ее болтовня стала постоянным спутником семьи, она изливала свои речи на извозчика в наемном экипаже, который вез их на вокзал, на грузчиков, укладывавших их багаж в лондонский поезд, а потом поезд в Пул, на угрюмого сторожа гостиницы, где они провели ночь, и капитана этого закопченного почтового судна.

— Зачем мы туда едем? — перебил Говард свою мать. Его глаза осоловели от усталости. Он был на распутье: то ли уснуть, то ли разреветься.