Майя Соболева - Философская герменевтика. Понятия и позиции

• Название: Философская герменевтика. Понятия и позиции
• Автор: Майя Соболева
• Издательство: Гаудеамус
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8291-1538-8; 978-5-98426-134-0

Книга посвящена философской герменевтике как науке о понимании текста и как науке о понимании мира в целом. Она состоит из двух частей: в первой рассматриваются основные понятия герменевтики текста, во второй — концепции отдельных авторов, исследующих процесс понимания мира человеком.

Книга предназначена для преподавателей и студентов философских факультетов, представителей других гуманитарных дисциплин, а также для широкого круга читателей.

---

Хайдеггер приводит огромное число апофантических высказываний, которые невозможно редуцировать к теоретическим. Он относит к ним «высказывания о событиях в окружающем мире, описания подручного, «доклады об обстановке», восприятие и фиксацию «фактов», описание положений дел, рассказ о случившемся» (там же, С. 158). Все эти формы предложений можно интерпретировать как практические апо фактические предложения. Заметим, что теория практического апофантического предложения была развита позже Йозефом Кёнигом.

Последняя тема, относящаяся к тематическому блоку «понимание-истолкование-высказывание», касается отношения речи и языка. Хайдеггер определяет речь как «членение на значения настроенной понятности бытия-в-мире» (там же, С. 162). Речь изначальна и образует экзистенциально-онтологический фундамент языка. Хайдеггеровское понятие «речь» можно сравнить с мышлением. Вероятно, Хайдеггер избегает употребления понятия «мышление» в силу его теоретической нагруженности, в силу того, что с мышлением традиционно связывают исключительно акты суждения. Используемое им понятие «речь» следует понимать как «логос», как мышление в широком смысле этого слова, включая как предикативные, так и допредикативные его формы, как «голос разума».

Речь использует язык как подручное средство для членения целого значений. Слова суть «слова-вещи», инструменты. Значение вербализируется в слове, в системе языка: «К значениям прирастают слова.» (Там же, С. 161) Стратегия Хайдеггера предполагает, что анализ языка следует начинать не с анализа слова, как это делает, например, аналитическая философия. Начинать следует с анализа значения, ибо не слово приобретает значение, а значение выражает себя в слове в процессе истолкования понятого. В этом состоит герменевтический подход к анализу языка.

Тема языка, не связанного с речью, т. е. с нацеленным на понимание мира мышлением, подготавливает тему собственного и несобственного использования языка и вместе с ней тему критики познания. Так, анализ языка (а не речи) играет огромную роль в анализе понятия «das Man» («усредненный человек»). Проблемы языка перекидывают мост к социальным аспектам концепции Хайдеггера. Используя игру немецких слов «Hören» (слышать), «Zugehörigkeit» (принадлежность) и «Horchen» (слушаться), он переходит от проблем фундаментальной онтологии к проблемам фактического бытия Dasein в системе реальных связей. Тем самым он вводит в рассмотрение проблематику нормативности и властных отношений.

В заключение отметим, что целью хайдеггеровского анализа экзистенциальной структуры Dasein была подготовка онтологического базиса для теории познания. Как мы видели, Хайдеггер критически дистанцируется от сциентизма, ориентированного на идею значимости познания. Разработанная им герменевтика стремится предоставить альтернативу традиционной теории познания за счет смещения центра тяжести с анализа теоретического, объективно значимого познания на анализ смыслообразующих структур. В центре его внимания находится не проблема «объективной» значимости высказываний, а проблема конституирования предметности. Решающая роль в этом процессе принадлежит процессу понимания и практическому апофантическому предложению.

«Герменевтическая логика» Георга Миша

Интерес Миша к герменевтике, основанной на понятии «жизнь», связан с его интересом к разработке такой логики, которая могла бы стать инструментом для гуманитарных наук. Такая постановка задачи вызвана сомнением в универсальности идеалов естественных наук и желанием обосновать гуманитарное знание на новой методологической основе. В своей программной статье «Идея философии жизни в теории гуманитарных наук» Миш критикует традиционную теорию познания за то, что она «ограничивается познанием отношений между голыми явлениями» и поэтому работает с «интеллектуалистски жидким понятием науки»[73]. Следуя своему учителю, Дильтею, считавшему, что «основной импульс» для развития философии должен состоять в том, «чтобы понять жизнь из нее самой»[74], он призывает «углубиться в действительность» (Миш 1926: 539). В качестве руководящего принципа для модернизации философской логики, которая стала бы органоном для гуманитарных наук, он выбирает понятие «жизнь».

Подход Миша отличает то, что он старается избежать двух крайностей, с одной стороны, сведения понятия жизни к его натуралистическому пониманию, а с другой, к его иррациональной интерпретации в духе Шопенгауэра или Бергсона. Он превращает понятие «жизнь» в основу своей герменевтики, которая перерастает в общую теорию познания. Понятие «жизнь» выступает в его концепции как логическая, герменевтическая и дискурсивная категория, что позволяет ему перекинуть мост от формальной логики отношений к анализу различных способов конституирования смысла. Цель Миша соответствует идеалу Дильтея, требовавшему обосновать логику на «реальном отношении, в котором мы состоим как познающие существа, […] вместо голых форм мышления, для которых содержание лишь впоследствии постепенно добывается из материала действительности»[75].

Понятие «жизнь» как логическая категория

Основная задача Миша состояла в том, чтобы исходя из понятия «жизнь», сформулировать теорию познания для гуманитарных наук.

Первым шагом на этом пути стало рассмотрение понятия жизни как логической категории. Такой подход стал возможен благодаря отождествлению Мишем феномена жизни с феноменом выражения. Под «выражением» он понимает все проявления жизни, имеющие значение. Жизнь, таким образом, возникает для него там, где наблюдается означивающая активность.

Миш начинает с анализа способов выражения жизни, т. е. с анализа феномена «значение» для того, чтобы понять сущность логического. Сфера выражения значения приобретает у него универсальное распространение и охватывает как мир человека, так и мир животных. При этом семантика слова «выражение» изменяется в зависимости от сферы его применения. Цель Миша состоит в том, чтобы показать специфичность понятия «выражения» в применении его к человеку в отличие от животных. При этом он хочет показать, что понятие «выражение» нельзя сразу же отождествлять с выражением законченной мысли, что делают представители формально-логического анализа языка, ибо в таком случае выражение предстает в узком значении этого слова лишь как отражение суждения.

Миш полагает, что уже у животных наблюдается способность к самовыражению и выражению некоего значения. При этом выражение не есть продукт ментальной активности, единственным органом для производства значений он считает тело животного. Выражение в мире животных есть элемент комплекса «тело — окружающая среда», оно всецело включено в жизненный процесс живого существа и служит для манифестации некоего значения. Выражение представляет собой момент поведения, непосредственно понятного для других определенных видов животных. Оно служит для манифестации эмоций, желаний, аффектов или даже некоторых положений дел (как, например, наличие опасности или пищи) и подчинено задаче репродукции и выживания вида.

Если выражение у животных Миш считает до-логическим феноменом, то выражение в форме высказывания законченной мысли, т. е. пропозицию, он считает кульминацией в развитии логического мышления человека. Между этими двумя крайними формами выражения он располагает языковое выражение, функционирующее в пределах жизненного мира человека. Для того, чтобы указать на отличия языкового выражения от до-логического выражения и от пропозиции, Миш идентифицирует сферу языкового выражения со сферой действия логоса. Опираясь на античное учение о логосе Гераклита, он интерпретирует логос не просто как ratio или разум, а как единство мышления и языка, слова и мысли. Выражение и есть, согласно Мишу, такой логос, поскольку в речи артикулируется некое мнение. Иметь «мнение» или «полагать нечто» отличаются в концепции Миша от семантики этих понятий у Фреге и Гуссерля. Если последние идентифицировали мнение с содержанием ассерторического предложения, с высказыванием некой законченной «мысли», то для первого «полагание» есть «духовный акт» языковой артикуляции встреченного или пережитого: «Я выражаю самого себя или выражаю себя так или иначе в отношении чего-то» (Миш 1994: 76).

Выражение как выражение мнения имеет интерсубъективную логическую структуру, т. е. предполагает наличие другого в качестве условия возможности. Кроме того, содержание мнения не сводится здесь лишь к содержанию артикулирующего его выражения, оно выходит за пределы языка и включает в себя все «внутреннее измерение души» (там же, С. 101). Для Миша выражение обыденного языка есть, с одной стороны, «изначальная форма осознавания» (Bewusstwerdens) жизни (там же, С. 60), а с другой, продуктивная «объективация духовной жизни» (там же, С. 83). Осознание пережитого в процессе его выражения, благодаря чему переживание объективируется и приобретает значение, служит для него исходным пунктом для логических исследований. Область действия языкового логоса образует, согласно ему, первичную сферу логического.