Кордвейнер Смит - Нет, нет, не Рогов!

• Название: Нет, нет, не Рогов!
• Автор: Кордвейнер Смит
• Жанр: Научная Фантастика

---

Кордвайнер Смит НЕТ, НЕТ, НЕ РОГОВ!

Сверкающий золотой силуэт словно бы трепетал на светящихся ступенях величественного парапета. Изящная фигура танцевала в море огней и океане музыки, похожая на сказочную разумную птицу, готовую запеть и взлететь к небесам. Танец точно вобрал в себя все мыслимые чувства и эмоции, весь ужас и восторг, все радости и горести, жизнь и смерть, свет и тьму. Он, казалось, выражал нечто прекрасное, непостижимо далекое, лежащее за пределами человеческого понимания. Тысяча миров пристально наблюдало за этой феерией.

Миллиарды глаз жителей Галактики были прикованы к прекраснейшему зрелищу — танцу Славы и Жизнеутверждения Человечества, который исполнялся на Интерпланетном фестивале искусств в 13582-м году. Танец символизировал вступление Земли в Галактический союз и победу людей над силами Зла. К этой победе земляне шли много тысячелетий, преодолевая множество трудностей, испытывая взлеты и падения.

Музыка в сочетании с танцем завораживали, притягивая человеческие и нечеловеческие взоры с неумолимой силой, потрясая умы. Это был триумф красоты и гармонии.

Танцовщица на сверкающем парапете словно не замечала окружающих и она была более чем просто женщиной — она была богиней, кружащейся в вихре музыки. Она была похожа на сказочную птицу.

Министр госбезопасности СССР был поражен, узнав, что агентурной разведке нацистской Германии удалось вплотную подобраться к известному ученому Н. Рогову, который имел для советского режима гораздо большее значение, чем вся Красная армия, с ее авиацией и танками, ибо мозг Рогова был мощнейшим оружием — это был мозг гения. По этой причине ученый всегда находился под присмотром КГБ и фактически являлся арестантом, только находящимся не в тюрьме, а скорее под домашним арестом. Но Рогов ничего не имел против.

— Да, я пленник, — говаривал Рогов на банкетах и собраниях. — Я пленник нашего государства, находящийся на службе советскому народу и партии! Меня вполне устраивает звание академика и профессорское жалование. К тому же я генеральный директор нескольких оборонных предприятий.

Рогов был типичным русским — круглолицым, широкоплечим, с веселыми голубыми глазами, которые всегда были хитро прищурены и смотрели с неизменной доброжелательностью из-под густых бровей.

Ученый любил иногда посмеяться над своими коллегами, спрашивая с притворной серьезностью:

— Товарищи, как вы думаете, смог бы я работать на империалистов?

Испуганные коллеги застывали с разинутыми ртами, а затем, оправившись от шока, начинали высокопарно декларировать свою беззаветную преданность делу Ленина и Сталина, свое уважение к Берии и Молотову. Словом, ко всем деятелям коммунистической эпохи, вместе взятым. Рогов выслушивал их излияния, а потом разражался добродушным, заразительным смехом.

— Вы правы, коллеги, — успокаивал он окружающих. — Я не смогу служить капиталистам — моя Настенька мне этого никогда не позволит.

Коллеги смущенно улыбались, в душе желая только одного чтобы Рогов не высказывался больше так необдуманно и дико. Однако сам Рогов ничего и никого не боялся. Возможно, раньше он тоже был таким, как и все простые смертные, живущие при советском режиме, страшащиеся друг друга и собственной тени, однако Рогов сильно изменился, когда стал вначале коллегой, а потом любовником и мужем Анастасии Федоровны Черкас, особы очень влиятельной в коммунистическом лагере.

Товарищ Черкас была его главным конкурентом в борьбе за превосходство на переднем крае советской науки, и это в немалой степени отразилось на том, что русские ученые смогли превзойти немцев, дав выход своему необузданному творческому воображению, тогда как в Германии вся научная работа базировалась на строгой моральной и интеллектуальной дисциплине.

Рогов первым в 1939 году создал ракетные пусковые установки, а Черкас тотчас усовершенствовала его творение, разработав радиоуправляемые ракеты. В 1942 году Рогов изобрел принципиально новую систему аэрофотосъемки, а Черкас немедленно модернизировала ее, применив цветную фотопленку.

Однажды, на сверхсекретном совещании, Рогов с улыбкой отметил, что работы Черкас страдают наивностью, а теории легковесностью и недальновидностью. Анастасия Черкас, обратив к Рогову свое живое, лишенное даже тени макияжа, лицо, на котором светились фанатичной преданностью большие красивые глаза, и, поправив светлые волосы, живым водопадом обрушивающиеся на ее округлые, женственные плечи, ответила Рогову очень резко, почт, и грубо, высмеивая его взгляды и принципы. Она отлично понимала, что чувство врожденной гордости является наиболее слабым местом в характере ученого.

В 1944 году противостояние Рогов — Черкас ознаменовалось их совместно проведенным отпуском, а в 1945 они поженились.

Их чувства для всех были тайной, а женитьба стала сюрпризом. Научное партнерство Рогова и Анастасии стало поистине сенсацией в высших кругах русской науки.

Вся пресса того времени трезвонила о том, что великий ученый Петр Капица якобы сказал однажды:

— Рогов и Черкас — наше будущее, ведь они оба истинные коммунисты и оба русские. Они превзойдут весь мир!

Возможно, такая оценка была несколько преувеличенной, но она отражала все то уважение, которым Рогов и Черкас пользовались среди своих коллег.

Вскоре после свадьбы с молодыми супругами произошло нечто странное — им казалось, что они стали видеть многие удивительные, странные вещи, суть которых невозможно передать словами, словно они наткнулись на чрезвычайно важный секрет, который невозможно передать кому-либо другому.

Однажды, в 1947 году, Рогова видели выходившим из кремлевского кабинета Сталина. Ученый как всегда улыбался, а лоб «отца народов» был озабоченно нахмурен. Он кивнул в раздумье и сказал:

— Да, да. Конечно.

Никто из сталинского окружения не понял тогда смысла фразы, произнесенной вождем, однако вскоре Сталин издал ряд приказов, которые вышли под грифом «Совершенно секретно», а в статье расходов появилась еще одна графа, под названием «Проект Телескоп». Все расспросы и комментарии по поводу этого проекта жестко пресекались службой безопасности. На центральном почтамте Харькова появился номерной ящик с табличкой «Поселок Н.». А сам этот поселок неожиданно исчез с карты Украины, и вся территория, окружающая поселок Н., была объявлена запретной зоной.

Супруги Рогов и Черкас с тех пор исчезли из жизни своих коллег. Они перестали появляться даже на научных конгрессах, и вообще их видели крайне редко. Иногда они наезжали в Москву во время принятия союзного бюджета. Они были по-прежнему улыбчивы, счастливы, но удивительно сдержанны и молчаливы.

Сталин, одобрив проект «Телескоп», гарантировал супругам чуть ли не райскую жизнь в поселке Н. Но в их семейном раю поселился змей в двух лицах — это были некие Гаук и Гаусгофер.

Сталин умер. Берия тоже, правда не своей смертью, а жизнь продолжалась. Все необходимое по-прежнему доставлялось в забытый поселок. Н.

По слухам, Хрущев лично посетил Рогова и Черкас. А на обратном пути в машине даже воскликнул: «Это поистине гениально. Если им удастся сделать это, не будет вообще никаких войн, мы победим любого внешнего и внутреннего врага раньше, чем он успеет что-либо предпринять. Если только они сделают это!»

Вернувшись в Москву, Хрущев воздержался от каких-либо комментариев, только задумчиво качал головой и неизменно ставил свою подпись под статьей в госбюджете под названием проект «Телескоп».

Анастасия Черкас стала матерью. Их первенец был точной копией своего отца. За ним последовала девочка, потом снова мальчик. Появление детей не останавливало работу супругов над проектом — в доме имелась вышколенная прислуга.

Каждый день четверо обитателей дома обедали вместе: Рогов — улыбчивый и спокойный, Черкас — зрелая женщина, еще более прекрасная, чем раньше, но такая же язвительная, умная и бодрая, Гаусгофер — бледная невзрачная женщина с бескровным узким лицом и с голосом, напоминающим ржание старой клячи. Она была ученой и тайным агентом госбезопасности. В двадцатом она выдала ЧК собственную мать, а в двадцать четвертом командовала расстрелом собственного отца. Она выдала своего любовника, бывшего румынским коммунистом, питавшего некоторые симпатии к Троцкому — бедняга доверился ей немного больше, чем следовало. Так она вошла в доверие к Сталину. Однажды, хмурым осенним утром, когда Гаусгофер явилась к Сталину с очередным доносом, «отец народов» хмуро воззрился на нее и сказал с напускной грубостью:

— Товарищ, я вижу, у вас есть голова на плечах и вы понимаете значение оказанного вам доверия. Вы готовы на все ради победы рабочего класса. — Затем вождь умолк на секунду и буквально выплюнул ей в лицо странный вопрос: — Но разве это все, чего вы желаете?