В. Бирюк - Урбанизатор

• Название: Урбанизатор
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Научная Фантастика

«Душа неслышная стремитсяВ ненасытимую волшбу…»

Urbi et orbi — городу и миру. С этой фразы начинается благословение Папы Римского, так начинались манифесты древних цезарей. Как назвать человека, который город строит? Урбанизатор? По-русски — градостроитель. Мне в ту пору «orbi» — был мало интересен. Мой «urbi» — куда как… забавнее. Рос он не по дням, а по часам. Поднимался стенами домов и мастерских, дворцов и церквей. Зарывался подземельями, тянулся улицами, прилеплялся лестницами к крутым склонам и широко раскидывался по округе. Главное — рос людьми. И — растил их. В умениях и имениях, в чинах и душах, в жизнях и смыслах. «И воздвигся град крепкий. Велик и мног людьми». Сказать-то легко… «Быстро сказка сказывается, да нескоро дело делается» — слышала, красавица, такую присказку? А как с этим бороться? Так просто же! Делать не одно дело, а много. Каждое дело в свой срок исполнится, а все вместе…

«Кто поверит, я и сам не верю —Толь на счастье, то ли на беду,У меня семь пятниц на неделеИ тринадцать месяцев в году».

«Сказок» — по семь раз во всяк день слушать приходилось. В каждую из «семи пятниц». Все «тринадцать месяцев в году».

---

Вообще, поиграть с оптимизацией операционных систем, повысить в разы «на ровном месте» эффективность общения компа с «облаком»…

Увы. Облака — здесь есть. А «облачных платформ» — нет. Машин нет никаких — ни виртуальных, ни реальных. Огромный массив профессиональных знаний и умений их применять, что собственно, и составляло немалую часть гордости и удовольствия «эксперта по сложным системам» — пришлось… Нет, не выкинуть, не забыть — засунуть в дальний чулан своей памяти.

Взамен: учиться, учиться и учиться.

Ленин?! Опять?! Да какой же ты умный! Вот же, факеншит, до комсомола ещё восемь веков, а применять уже пора!

* * *

Слава о моём «ледовом побоище» разнеслась по здешним лесам весьма широко.

И ничего не изменила:

— Ну, есть такой псих лысый, «Зверь Лютый», на Стрелке сидит, земельку там ковыряет, прохожих режет.

Наши соседи приобрели кое-какую опаску. И — наплевали:

— Нас это не касается, сюда лысый не придёт. Это пусть булгары да русские, кто по рекам караванами ходят, думают.

Даже и переход «лосей» в мои холопы особого впечатления не произвёл:

— Слышал? Лоси от унжамерен к Зверю Лютому убежали. Похолопились.

— Да ты что?! Жаль. Хороший род был. Не повезло. Бывает.

А вот мой поход на Ватому, два десятка убитых там находников, не на Волге, а внутри собственно марийских земель, добровольная передача мне исконно-посконного селения и родовых угодий…

Изменение прав собственности, не — набег, не — захват, но владение — законное! — частью земель этого народа, вводило меня в круг местных тиште.

Я уже говорил: отношение к земле, ощущение «правды» владения именно этим родом именно вот этим куском поверхности планеты, у мари отличается от существующего у славян, у «кочующих земледельцев». Можно сравнить, наверное, со сходным ощущением «своей земли» у аборигенов Австралии. Уже в 21 веке пересказ рассказов прабабушки, или тропинки, увиденные во сне, являются для австралийских судов основанием для решения о предоставлении родовым группам земельной собственности.

Мелочь мелкая. Как пара-тройка точек на теле девушки. И ведь никогда не знаешь — что именно сработает!

«Учиться, учиться и ещё раз — учиться…». И с правами собственности на землю — тоже.

Ещё я совершенно не понимаю, как распространяется информация в здешних лесах. Но процесс — происходит. И довольно быстро: через две недели на Кудыкину гору пришло посольство.

Вот только не надо представлять себе караваны верблюдов, колонны слонов, толпы наложниц и табуны скакунов! Не из Персии же! Трое дровней, трое возчиков, три деда-посла на вязанках шкурок пушных животных. Старейшины — «кугураки». Страх в глазах — как бы этот мутный плешивый не прирезал, хитрость — как бы этого плешивого нае… обмануть. И — покорность судьбе.

Мадина, которая успела пообщаться с этими… кугураками, тяжко вздыхая, объясняет:

— Унжамерен на них идёт. Резать будет.

Это — не новый заход. Вторгшихся в начале зимы отрядов унжамерен было несколько. Мелкие отряды — мари чуток пощипали, мы уничтожили один крупный. Слух о «ледовом побоище» разнёсся по лесам, и находники сдвинулись. Слились в одну толпу и покатились по Ветлуге вниз. Естественно, выжигая и вырезая всё на своём пути.

Дальше начинаются подробности:

— Находников много?

— Ай-ай, много-много! Тысячи!

Брехня. Тысячу воинов в лесных чащобах зимой не прокормить.

— А ваших много?

— Ой-ой! Мало-мало! Один ста, два ста, три ста…

Ну, предположим.

— Соседей звали?

— Да, да! Ай-ай! Юмалы на реке сидят, в лесу дрожат, воевать не хотят. Ой-ой. Совсем воинов нет. Беда.

«Юмалы» — северные тиште, которые по реке Юме живут.

— Горных звали? Эрзя что сказали?

— Говорят — «да», идти — нет. Ай, ай совсем плохо. Помогать надо, однако.

«Горные» — горные мари, «черемис», в отличие от Ветлужских — «луговых». Отношения между двумя ветвями этого племени… сложные.

* * *

В реальности последующей истории, в ходе многовекового противостояния Руси и Орды, потом — Казанского ханства, мари чаще поддерживали Москву, черемисы — Орду. Небольшая разница в географии, в образе жизни, чуть иной опыт и влияние религий, дали отдачу в ряде военных и политических эпизодах. Хотя, по сути — один народ.

Летописец, говоря о Бряхимовском походе Боголюбского, вскользь упоминает, что русские рати, кроме самого Бряхимова, сожгли ещё три булгарских города. Один из них — Усть-Ветлужское городище. Опорный пункт, торговый центр, форпост Волжских булгар в марийских землях.

Тамошние туземцы были с булгарами «вась-вась». За что и пострадали. Ну, кто сдуру не убежал. Пробулгарская верхушка там и погибла.

В РИ уничтожение этой части национальной элиты, в сочетании с угрозами, проистекающими от русских и мерских повольников, позволили лидерам другой, северо-западной части народа начать движение в сторону консолидации племён. Уже через несколько лет начнут основывать новые города, укреплять существующие селища.

А пока здесь остался… «второй эшелон».

С одной стороны, они знают, что «держать руку» богатого владыки — выгодно. И барахлишка подкинет, и воинов пришлёт. С другой стороны — своих связей в Булгарии у них нет: к «кормушке» их не допускали. Эмир, после нашего с ним «Меморандума» — своих людей в эти края не посылает. Обиделся он на лесовиков. За Бряхимовский разгром. Купцы булгарские, без государевой поддержки… не рискуют.

Местные вожди знают, что иноземцы — хорошо. Богато, выгодно, победоносно. Но с Востока получить помощь — не получается. А с Запада?

Был бы я «русский» — они ко мне бы не пришли. Враг, однозначно. Но «русские» — здесь не живут. Воюют, торгуют, проплывают… А мы — сели. Какое-то дикое странное племя, прозываются — род «Зверя Лютого». Каннибализмом — не занимаются, пожаров — не устраивают. Бьются — сильно.

Побили «уток». Больно, но без поедания живьём. Побили мещеру — так им и надо! Изменники! Князю Суздальскому продались! Похолопили «лосей». Но, ведь, спасли же от погибели неминучей! Вон, мужики знакомые. Без бород, правда, но с кем не бывает. «Снявши голову по волосам не плачут». А тут-то головы целы. Бороды-то вырастут…

Главное — этот сопляк лихо бьёт «унжамерен»! Пусть — и «наших» побьёт. А уж потом…

По сути — ничего нового.

Нужна воинская сила. Хорошо вооружённая, обученная, чужая. Так призывали кельты саксов в Британию, так приглашали Рюрика — в Новгород, Рогволда — в Полоцк, Тура — в Туров. Сходно набирал войско в Норвегии — Владимир Креститель, звал скандинавов Ярослав Мудрый. Уже и Александр Невский и его потомки, видя, что лучшее войско — монгольское, звали ордынцев на Русь решать военные задачи.

Не чисто русская проблема: китайская империя Мин пригласила к себе армию маньчжур, «северных стервятников», которые создали новую китайскую империю Цин.

Уже на исходе 18 века один из членов Директории говорил: «Франции нужна одна голова и одна шпага». В качестве «головы» он имел в виду себя, а на место «шпаги» прочил Наполеона Бонапарта.

* * *

Нужна ребятам «шпага»? — Будет. А почём?

Дедушки начали таскать шкуры пушных животных.

Та-ак… Вы когда-нибудь это нюхали? Нет, я понимаю, что видели — песец, чернобурка… а уж соболь-то!

Смотрятся здорово. Но я — про запах.

Лесовики проводят первичную обработку. Почему, собственно, булгары и хазары так упорно ставили сюда свои фактории: мех — великолепен! Но если его не выделать… Зиму он пролежит. К следующей — половину придётся выбросить.

Интересно, а с этими песцами-соболями мой «вечно трезвый» скорняк — справится? С бобром-то сумел. У бобра, как и у медведя, есть тонкости: обязательно, из-за толстой мездры, нужна срезка слоя кожевой ткани. Иначе шкура получится толстой и грубой.

Я смотрел, слушал, сдержанно хмыкал. Межплеменные средневековые дипломатические…

«„Да“ и „нет“ не говорить, черно-белого не брать. Что желаете купить?». - старинная русская народная игра.

Я пытался понять уровень… компетентности и ответственности этих седобородых посланников. С кем я вообще тут разговариваю?!

— Мадина, ты мне прямо скажи: они за базар отвечают? Э… если они пообещают — их не дезавуирует? Э… племя — не откажется?

Она сначала не могла понять вопроса, потом задёргалась.

— Не… ну… если… смотря про что.

Умница. Вот что значит — пообщаться со «Зверем Лютым»! Для нормальной женщины слово кугурака — закон. Дед сказал — истина в последней инстанции. Но «переходящее знамя несчастий и неприятностей» кое-чего в жизни уже повидала. Понимает уже возможность вариантов, думает чуть дальше.

— Так. Ясно. Переведи этим… мехоносам и шкуродралам. Вы хотите помощи. Моей помощи, моей дружиной, моими людьми, моим э… волшебством. Вы знаете, что я — «Зверь Лютый». Вы знаете, что я убил сто унжамерен на льду Волги. Сам-трет. Трое против ста. Никто в ваших селениях не может сделать такое. Я — могу. Вы знаете, что я истребил врагов на Ватоме. Что я взял себе род лося и их землю. Лоси умные — они пришли ко мне. Теперь у них нет опасности от врагов, у них нет опасности голода — у меня есть хлеб. Я дал им чистые тёплые жилища, я учу их грамоте. Никто в округе не может истребить ваших врагов, кроме меня. Никто не может дать вам столько, сколько я. Но и цена моей помощи — не такая, как у других.