Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

• Название: Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…
• Автор: Владимир Карандашев
• Жанр: Начинающие авторы

Наши герои по сюжету и «по жизни» существуют параллельно. Но вопреки традиционным представлениям их миры и судьбы могут пересекаться самым замысловатым образом. Этим объясняется, куда потом бесследно исчезает Йоля и его соплеменники, посещая сказочно-живописный край, в котором поселились Оля и Алексей. Чем сильней любовь, тем безутешней горе от утраты. Но всё ли так безвозвратно? И всегда ли благие намерения ведут в ад? Непредсказуемые повороты сюжета развиваются по нарастающей. Что ждёт тех, кто задумал нарушить уже свершившийся порядок событий, предсказуемо выяснится в самом конце.

---

Что касается малахольных, то здесь сплошные «непонятки». Может пепельный отряд в этом участвует?

Да, вот так живёшь-живёшь… А тут бац!

Йоля «красноречиво» знаками показал парню, что «туда не ходи, сюда ходи». Тот послушно развернулся и побрёл в сторону долины. На его спине тоже просматривалось бледно-бурое пятно…

10. «Сенека» на сене…

– Ёшкин кот! – воскликнул дед Ёшка, заходя на подворье и разглядывая ветрогенератор. Молодые люди радостно поприветствовали гостя.

– Ты куда запропастился, – спросил Алексей.

– Дела, однако… – ответил дед неопределённо. Потом показал на вращающиеся лопасти и поинтересовался, – Ты лучше скажи, что это за птица такая?

– Это теперь у нас электричество будет.

– Ёшь ты, электричество… А оно вам надо?

– Нам, может быть, и не очень, – Алексей весело переглянулся с Олей, – А вот для гостей, крайне необходимо.

– Вот те на… То ты мне пел, что все эти ваши «ёкотуристы» бегут из города от этого самого электричества и даже телефоны свои оставляют. А это что?

– Ты всё правильно говоришь, дорогой. Но элементарный уровень комфорта и безопасности должны быть обеспечены. Особенно, в плане гигиены. Постельное бельё, например, постирать, погладить. Не по-старинке же. Или тот же свет в сортире…

– А почему бы и не по-старинке? Устроить «аттракцион» для гостей: «Стирка белья в корыте, полоскание в озере». Да ещё и дегтярным мылом вдобавок, чтобы экологию не нарушать. А бельё пусть гладят чугунным утюгом на углях. Я вам такой найду. Вот это я понимаю – всё непонарошку. Столько будет впечатлений! Столько удовольствия… А за удовольствие надо платить… А вы – «электричество»…

Тут ребята дружно рассмеялись.

– Ой, дедушка! В вас коммерсант пропадает, – немного успокоившись, заключила Ольга.

– Эх, Оленька. Во мне многое, что пропадает…

– Смех смехом, – вступил в разговор Алексей, – но есть определённые требования, которые мы должны соблюсти. А иначе нам лицензию не дадут. Но над твоим предложением стоит подумать…

– Дедушка, я с вами хотела посоветоваться, – продолжила Ольга, – Наших гостей обязательно заинтересуют ваши традиционные обряды, обычаи. Куда их можно будет сводить, что показать? Просто, я знаю, что не во все культовые места вы допускаете посторонних.

– Да, не во все, – неожиданно посуровев, ответил дед Ёшка, – Я подумаю, однако…

Потом все дружно приступили к сборке сруба для будущего гостевого домика. Основание из лиственницы было уже подготовлено и строителям оставалось только укладывать размеченные брёвна. Дело спорилось. Ольга только успевала раскладывать сухой мох в ложбинки и стыки деревянных конструкций. К вечеру все брёвна были уложены. Установку стропил для крыши решили отложить на завтра. Деда Ёшку уговорили заночевать у них. С того памятного дня, когда они познакомились, дед больше ни разу, если оставался, не спал в доме. Под разными предлогами он уходил или в баню, или на сеновал. Общался, в основном, с Алексеем. Ольгу дед Ёшка, как будто, стеснялся или робел перед ней. Часто Алексей уходил с ним на тот же сеновал, и они подолгу разговаривали на разные темы.

– Эх, Лёшка-Лёшка… Счастливый ты человек, однако, – обычно начинал очередную тему старый охотник, обустраивая свой ночлег на душистом сеновале, – Живёшь и не знаешь своего счастья.

– Наверное, счастливый. Спорить не буду, – соглашался Алексей, с удовольствием плюхаясь на пышный «гербарий» из осоки, лютика алтайского, горечавки и прочей травяной прелести…, – А почему, собственно, не знаю? Знаю…

– Да, погоди ты. Знает он… Ну, любишь ты свою Оленьку. Вижу. Она в тебе души не чает. И это вижу… Делом тут каким-то занялись. По мне, так это всё – несерьёзно. Но вам интересно, и ладно. Чем смогу, помогу, – тут дед замолчал ненадолго, потом продолжил, – Я про другое… Место вы здесь выбрали правильное. Ээзи – Хозяин хранит его. Всё у вас должно получиться. Вот я про что… Только вот, – он опять замолчал, – Только вот, обижать его нельзя.

– Ёлки-палки! Дедуля! Ты меня не пугай! – встревожился Алексей, – Ты меня, конечно, извини. Я, как это сказать…, философски… Ну, то есть с уважением отношусь к твоим представлениям о нашем мироустройстве… Но хотелось бы конкретики. Мы что-то делаем не так или кому-то дорогу перешли?

– Да, угомонись! Ёшь твою прыть! Если бы всё так просто было… Конкретики ему подавай, – дед уж и не рад был, что начал этот разговор, – С одной стороны вы и не причём, а с другой, очень даже причём…

– Хорош, дед, жути нагонять! Начал «за здравие», а закончил?

– Да, не закончил, ёшь твою так. «Не причём» – это я про то, что жил тут до вас один человек. Худой человек… Семёном звали.

– Ну, и что? Слышал я про него, дедуля. Но, говорят, он совсем не худой был… И какая тут с нами связь?

– «Худой» – это не совсем антропометрическая характеристика, дорогой Лёша…

– Ну, дед! Ты даёшь. Понахватался всяких «словов»… Да, понял я. Понял. Ну, и что?

– Помогал я ему… Не разглядел… Злой оказался. Жадный, однако, ёшь его ети… Место это он осквернил… Дух озера обидел. Ээзи этого не прощает. Я за вас на священное дерево ленточки повязал. Аж двенадцать штук. И другое ещё… Думаю, всё образуется. Всё будет хорошо.

– Прости, дед, но я так ничего и не понял…

– Ладно, Лёшка. Со временем всё поймёшь. Просто, вы тут поселились… Ну, как те инопланетяне. И всё-то у вас по-другому… Вроде и так, а по-другому… Понимаешь, Лёшка. Уж больно у вас всё справно да ладно. Залюбуешься… Так красиво и хорошо, аж зашкаливает. А люди ведь разные бывают… Нет, зря не скажу. Наговаривать не буду. Народ у нас добрый, работящий. Ежели кто по этому делу, – дед Ёшка показал характерный жест, – Ну, ни без этого, выпивают… И я этим грешил. Ох, как грешил, – сокрушался дед, – Но есть завистливые, вот кого следует опасаться. Всё зло от них.

– Эх, дед. Озадачил ты меня. Думал, из города от тамошних проблем, условностей и ограничений податься сюда, поближе к природе, естеству, свободе. Ан, нет. У вас тут, оказывается, свои заморочки.

– Всё, Лёшка! Наплюй! Не слушай старика. Живите, как жили. И хорошо, что приехали. И мысли ваши правильные. Природу хранить – Хозяин это одобряет, – тут он опять задумался и добавил, – Но, всё-таки, нет-нет, да озирайтесь мало-мало… «Бережёного Бог бережёт».

– А не бережёного конвой стережёт, – уже весело добавил Алексей.

– Ну, это в лучшем случае, – опять осадил его дед Ёшка, – Всё-всё, закончили. Спать пора, однако. А про «свободу» поговорим в следующий раз, Сенека ты мой… Слушай анекдот напоследок: «Сидит дед Ёшка на дереве…».

Старый телеут был не только начитан, но и полит корректен. Правда, выходцев из Африки он по-старинке так и называл неграми. Ведь при Советском Союзе они были символом трудолюбия и борьбы за свои права. Но в анекдоты про жителей Дальнего Севера и не менее Дальнего Востока вставлял себя в качестве главного персонажа. И считал это справедливым…

11. Как можно приоткрыт завесу, развеяв дым…

Возвращаться домой не хотелось. Йоля понимал, что вид у него сейчас – не самый жизнерадостный. А это было чревато лишними расспросами, «наматыванием кишок», «трепанацией черепа» и прочей «йолятомией». А всё – события последних дней, которые нарушили привычный ритм существования. Но он ошибся. Всё оказалось гораздо хуже.

Стоило Йоле войти, как Мен обрушилась на него целым каскадом «замечаний» и «претензий» по поводу… А вот по какому поводу, он пока никак не мог понять. Полезная информация с трудом пробивалась сквозь «помехи» эмоций и личностных оценок… Наконец-то до него дошёл смысл обращения. А суть такова: что он мотается без толку между мирами; последнее время приходит практически «пустой»; мало того, что посещает всякие сомнительные места, но и возвращается с каким-то дурным запахом, который никак не выветривается. И «контрольный» упрёк: «Ты абсолютно не ценишь мой труд!». Ну, это уже перебор! До сего момента терпеливо перенося «непогоду», Йоля осмелился возразить. С термином «абсолютно» он никак не мог согласиться. Но, не успев приподнять свои пышные брови, чем выражалась крайняя степень возмущения, Йоля обнаружил перед своим носом главный аргумент, сопровождаемый убийственным вопросом: «Что э-то???». Это был окурок…

Йоля не посвящал подругу, что носит «левак». Первое время это сходило с рук. Но непривычный посторонний запах, который неизбежно преследовал его после каждого возвращения, становился предметом неприятных расспросов и усугублял без того натянутые отношения.

А сегодня Мен, по-видимому, прибиралась. Из-за непредсказуемости настроения подруги, уборка в их жилище не отличалась регулярностью «курьерского поезда». Но когда она это делала, то с такой тщательностью, с какой только «промывала» Йоле мозги, выпытывая свежие впечатления. Злополучный окурок скорее всего завалился в «складки местности» Йолиного лежбища. А теперь был обнаружен и предъявлен в качестве «разорвавшейся бомбы»… Сколько же их там у него наприлипало? Да, запустил он своё «хозяйство».