Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

• Название: Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы
• Автор: Майкл Дэвид-Фокс
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0215-1

В книге исследуется издавна вызывающая споры тема «Россия и Запад», в которой смена периодов открытости и закрытости страны внешнему миру крутится между идеями отсталости и превосходства. Американский историк Майкл Дэвид-Фокс на обширном документальном материале рассказывает о визитах иностранцев в СССР в 1920 — 1930-х годах, когда коммунистический режим с помощью активной культурной дипломатии стремился объяснить всему миру, что значит быть, несмотря на бедность и отсталость, самой передовой страной, а западные интеллектуалы, ослепленные собственными амбициями и статусом «друзей» Советского Союза, не замечали ужасов голода и ГУЛАГа. Автор показывает сложную взаимосвязь внутренних и внешнеполитических факторов развития страны, предлагая по-новому оценить значение международного влияния на развитие советской системы в годы ее становления.

---

Подобным же образом, несмотря на постоянную циркуляцию тех или иных практик между странами, имелись также и значительные различия между этой новой уникальной формацией — советской партией-государством — и ее главными промышленно развитыми соперниками на Западе. Культурная дипломатия (если определять ее как систематическое включение культурной составляющей в отношения с иностранными государствами или формальное канализирование внимания и ресурсов в сферу культуры в рамках внешней политики) — феномен уже преимущественно XX века. В Европе государственная и дипломатическая деятельность по манипулированию общественным мнением иностранных государств и использованию новых методов пропаганды, нацеленной на заграницу, стала складываться в конце XIX века, однако в это время старомодная аристократическая дипломатия «начала серьезно меняться с расширением избирательных прав, прогрессом обязательного образования и появлением массовых газет». Решающий переворот произошел, когда грянула Первая мировая война и необходимость тотальной мобилизации населения на фронт в сочетании с чрезвычайным расширением пропаганды, предназначенной для иностранной аудитории, привели к дипломатическим попыткам применить методы, наиболее эффективно влияющие на общественное мнение. Россия участвовала в общем подъеме международной пропаганды, но пока еще не развивала ее специфически культурного измерения. Здесь лидером стала Франция — с того момента, когда Кэ д'Орсе [Министерство иностранных дел Франции, по названию набережной, где находится его здание. — М. Д.-Ф.] для этих целей «начал использовать, в числе прочих, учителей, литераторов, миссионеров, художников, кинорежиссеров, выдающихся спортсменов — всех “представителей французского духа и культуры”»{38}. Новой силой в международных отношениях данного периода стало то, что Акира Ирийе (Iriye) назвал «культурным интернационализмом», — движение в поддержку культурного и научного взаимодействия, а государства не могли не попытаться подчинить эту силу своим задачам{39}.

Впрочем, задолго до этих изменений большевики в качестве организаторов революционных масс уже отрабатывали собственные теории и приемы агитации и пропаганды. Хотя некоторые из партийных лидеров хорошо знали о радикальных подвижках в дипломатии и пропаганде других стран, для них было вполне очевидно, что в данной сфере они не нуждаются в поучениях со стороны буржуазии. Конечно, бывали и исключения — такие, как уже упомянутая Ольга Каменева, главная фигура в советской культурной дипломатии 1920-х годов и заметный персонаж нашего исследования: она предлагала создать советский вариант «Французского альянса» (Alliance française — институциональный механизм, при помощи которого Франция обновила культурную дипломатию) для распространения русского языка за рубежом. Эта идея была отклонена Народным комиссариатом иностранных дел (НКИД) из-за нехватки средств и на том основании, что к советским гражданам слишком подозрительно относятся за границей{40}.

Действительно, в культурной дипломатии, как и в пропаганде, советский режим во многих отношениях стал новатором, в чем-то даже превзойдя Запад{41}. Многие страны, включая Великобританию, Чехословакию и Японию, не учреждали официальных программ культурной дипломатии до 1930-х годов. У Соединенных Штатов долгое время была универсалистская миссия во внешней политике, но (кроме прецедентов, созданных пропагандистскими усилиями Комитета общественной информации Джорджа Крила в течение двух лет во время Первой мировой войны) они не пытались централизованно управлять информацией или экспортом культуры вплоть до образования специального отдела Государственного департамента по культурным делам в 1938 году{42}. Однако между культурной дипломатией и пропагандой всегда были значительные области пересечения. Сразу же после Первой мировой войны Великобритания и США остро отреагировали на разоблачение фактов манипулирования информацией и массовой печатью во время войны, поспособствовав тому, что слово «пропаганда» стало ругательным на Западе, но тем не менее использование пропаганды расширилось во многих странах, включив в себя и деятельность, позднее квалифицированную как культурная дипломатия. Например, Третий отдел Министерства иностранных дел Чехословакии издавал журналы на иностранных языках, развлекал иностранных гостей, содержал получастное издательство и тем самым создавал образ страны, адресованный прежде всего западным элитам{43}.

Период, последовавший за Первой мировой войной, также стал рубежом — в том смысле, что государства получили гораздо больше рычагов влияния на медиа и средства связи, включая индустрию культуры. Так, США в межвоенное время еще довольно свободно связывали творцов политических решений с «частной» деятельностью фондов и получавших международное влияние кинематографических, радио- и коммуникационных корпораций{44}. Напротив, стремление советского режима влиять на умы и трансформировать культуру стало к 1920 году таким существенным компонентом его этоса, что, даже после того как этот режим восстановил традиционные дипломатические институты, формирование общественного мнения и образа советского государства за границей не включалось в сферу ведения НКИД. Эти задачи решались соединенными усилиями государства, партии и Коминтерна.

Что же нового было в советской культурной дипломатии? Уникальность конспирационной или макиавеллистской природы коммунизма нетрудно преувеличить. Например, секретное Бюро военной пропаганды, организованное в лондонском Веллингтон-хаусе для обеспечения вступления США в Первую мировую войну, подобно советским учреждениям скрывало происхождение своих печатных материалов и использовало влиятельных, сочувствующих правительству деятелей, которые затем нужным образом направляли печать и общественное мнение{45}. Однако советское государство стремилось изменить не просто взгляды своих гостей, а их мировоззрение в целом.

В том, что касалось овладения международным влиянием, советские чаяния не ограничивались сферой внешней политики или задачами военного времени, а были составной частью борьбы за построение социализма. Вследствие этого международные инициативы содержали чрезвычайно масштабный и важный внутриполитический компонент, включая прием иностранных гостей, образцово-показательные объекты и выработку надлежащих ответов внешнему миру. В то же время весь ранний советский период отмечен непрекращающейся культурной революцией, и зарубежный «культурный фронт» стал ответвлением ожесточенных внутренних битв, лишь частично обособленным от них. Все эти черты большевистской революции хотя и были новыми, тем не менее в своем изначальном фокусе служили сохранению и расширению дореволюционной российской одержимости Западом.

Очень важно иметь в виду то целое, в которое складываются части. В данной работе доказывается, что Советский Союз создал беспрецедентную систему приема иностранных гостей и формирования имиджа страны за рубежом — систему, сложившуюся в особых условиях начала 1920-х годов. Между внешними и внутренними устремлениями и задачами происходило постоянное взаимодействие. Новый режим побуждался к действию не только идеологическим универсализмом. Изолированное и дипломатически слабое положение революционного государства превратило сочувствие со стороны западных культурных и интеллектуальных элит в один из немногих козырей, которыми могли похвастаться большевики, и, конечно же, изобретение новых способов по добыванию этих козырей стало одним из важных приоритетов. Более того, рано состоявшийся разрыв между традиционной дипломатией и подготовкой мировой революции гарантировал, что международные культурные инициативы никогда не будут полностью или даже в основном подотчетны НКИД.

Таким образом, советской культурной дипломатии может быть дано определение феномена, обладавшего рядом отличительных черт. Культурные связи, как и подобало марксистско-ленинскому режиму, понимались в классовых терминах — в виде взаимоотношений с иностранной интеллигенцией, включавшей в себя в том числе ученых и технических специалистов.

Сфера культуры тесно связывалась с интеллигенцией, или, как ее нередко называли, «западной интеллигенцией». Точно так же отношения с иностранными коммунистами и визиты иностранных рабочих делегаций попадали в разные категории. В то же время новаторские, накладывавшиеся друг на друга инициативы режима по привлечению международной аудитории выходили далеко за рамки культурных и научных обменов, выставок и т.п., поскольку были тесно связаны с пропагандой и новейшими способами влияния на общественное мнение других стран. Также они оказались гораздо шире, чем дипломатическая сфера, поскольку особая важность иностранных гостей и экскурсионных туров по земле победившего социализма придавала всему происходившему элемент особой внутренней значимости. В этом смысле советская культурная дипломатия была шире и культуры, и дипломатии. В данной работе термином «культурная дипломатия» обозначается целый комплекс задач по воздействию на иностранцев — классифицированных как представители интеллигенции — и на территории СССР, и за рубежом[2].