Линн Виола - Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления

• Название: Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления
• Автор: Линн Виола
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8243-1311-6

Книга канадского историка Л. Виолы посвящена переломному моменту истории Советского Союза — коллективизации сельского хозяйства. Рассматривая борьбу советского крестьянства против коллективизации как гражданскую войну между городом и деревней, автор на основе архивных материалов исследует активные и пассивные, повседневные формы и стратегии крестьянского сопротивления в СССР 1930-х и последующих годов.

Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся историей России и СССР.

---

Крестьянский террор еще больше усилил культуру гражданской войны, ставшую неотъемлемой частью коллективизации. Стимулом для его возникновения стало нарушение традиционных норм справедливости и общины, которое требовало возмездия. Террор, ставший способом ухода от коллективизации, характеризовался анонимностью, использованием уловок и различных обманных тактик. Крестьяне играли на использовании официального образа «мужика», маскируя свой протест под классовую борьбу в деревне. Объектом террора становились прежде всего крестьяне, решившие или намеревавшиеся перейти на сторону власти, а также любой чиновник, возомнивший, что насилие против общины может остаться безнаказанным. Кроме того, террор служил формой возмездия тем, кто помогал советской власти в ее кампаниях против деревни, особенно в раскулачивании, и тем самым нарушил традиции общины, ее нормы и идеалы единства. Жестокий гнет со стороны властей извне привел к новой волне насилия на селе, в ходе которой крестьяне предприняли попытку отстоять единство и автономию деревни. Террор ярче, чем любая другая форма сопротивления, показал наличие гражданской «войны внутри войны», в которой меньшинство крестьян-активистов столкнулись с общиной.

Подобно террору, коллективные действия также были формой активного сопротивления насильственным хлебозаготовкам, коллективизации, раскулачиванию и атеизации, требовавшим от всех членов общины демонстрации силы, сплоченности и воли. Среди подобных актов протеста наиболее широко известны срыв собраний, бунты, восстания, бандитизм. Принимая участие в подобных коллективных действиях, крестьяне не просто впадали в буйное безумство, как обычно говорилось в официальных отчетах, а выбирали конкретные цели, демонстрируя сознательность и четкое представление о своих интересах. Эти действия часто принимали формы, традиционные для крестьянской культуры сопротивления, ставшие ее своеобразным ритуалом.

Самым ярким подобным актом сопротивления был бабий бунт. Женщины возглавляли сопротивление закрытию церквей, депортации кулаков и обобществлению скота. Ходил слух, что власти «женщин не тронут»{1170}. Независимо от того, верили ли ему на самом деле, или хотели верить, или же использовали для того, чтобы мобилизовать более осторожных соседей, этот слух работал. Крестьянки не несли столь сурового наказания за свои действия, с каким сталкивались мужчины, и умело использовали это преимущество. Коммунистическая партия описывала бабьи бунты как беспорядочные спонтанные вспышки женской истерии и всегда отрицала самостоятельность женщин в их организованных действиях, приписывая инициативу кулакам, священникам и подкулачникам. Советская власть лишила крестьянок всех классовых атрибутов, поставив во главу угла их пол, тем самым отрицая наличие у них какой-либо сознательности и самостоятельности. Следовательно, «баба» не считалась способной на политический протест. Женщины деревни, объединившись с мужчинами, использовали эти представления в собственных целях и возглавили протест против коллективизации. По иронии, центральная роль женщин в коллективных действиях сыграла на руку государству, позволив ему принизить значимость крестьянского протеста как преимущественно дела рук «темных» и «некультурных» женщин, сбитых с истинного пути кулаками и перегибами местных партработников. Однако в краткосрочной перспективе бабьи бунты оказали серьезное влияние на политику властей, вынудив их в марте 1930 г. провозгласить временное отступление коллективизации.

Пассивное сопротивление было одним из последних ответов крестьян на кампанию по коллективизации, оно продолжалось долгие годы после ее прекращения как единственный эффективный механизм протеста (хотя и скрытого) против в корне несправедливой системы. Среди его проявлений были распространены отлынивание от работы, халатность, воровство и различные уловки. Крестьяне также адаптировали методы сопротивления к реалиям коллективного хозяйства, создавая семейные колхозы и рабочие бригады, продолжая вести полосное земледелие, сохраняя межи, требуя других форм оплаты труда, возделывая личные участки на колхозной земле и так далее. Существование в колхозах традиционных форм земледелия и производства агенты советской власти считали проявлением упрямства и отсталости крестьян, однако на деле оно стало выражением повседневного крестьянского сопротивления. Такой пассивный протест был эффективным инструментом воздействия на власть, которая была вынуждена отказаться от части своих принудительных методов. Победа государства над крестьянством была скорее кажущейся, чем реальной, учитывая тот факт, что крестьянская традиция продолжала существовать и в социалистическом сельском хозяйстве. Пассивное сопротивление крестьян в сочетании с тяжеловесной, чрезмерно централизованной, плохо управляющейся и финансирующейся системой коллективного хозяйства сыграло ключевую роль в расшатывании основ социалистической экономики на селе и в торможении ее дальнейшего развития и модернизации.

Крестьянский бунт против коллективизации был наиболее серьезным эпизодом народного сопротивления в советской России со времен Гражданской войны. В 1930 г. более 2 млн. крестьян приняли участие в 13 754 массовых выступлениях. В 1929 и 1930 гг. ОГПУ зафиксировало 22 887 «актов террора», направленных против местных партработников и крестьян-активистов, в том числе более 1 100 убийств{1171}. Крестьянское сопротивление играло важную, хотя часто непредвиденную роль в сложном и противоречивом развитии коллективизации, то заставляя государство отступить, то приводя к новому витку репрессий. При этом оно лежало в основе атмосферы гражданской войны сталинской революции. Одной из причин провала крестьянского бунта стала недостаточная сила культуры сопротивления. Опора на общину локальный характер восстаний, отсутствие организованных структур сопротивления, отсутствие внешней поддержки обусловили архаичный характер крестьянской «политики», малую распространенность активных форм протеста и легкость, с какой государство смогло установить контроль над деревней.

В итоге крестьяне-бунтовщики не смогли оказать достаточного противодействия могущественному полицейскому аппарату, и, как и многие другие крестьянские бунты, восстание против коллективизации было обречено на провал. Этому способствовал размах репрессий со стороны государства. Миллионы крестьян в годы коллективизации были арестованы, заключены в тюрьму, депортированы или расстреляны. Власти уничтожили старые институты управления в деревне, устранили традиционные элиты. К репрессиям добавились тяжелые условия дефицитной экономики. Сначала у крестьян отняли зерно, а затем миллионы их погибли из-за вызванного этим голода. Истощенные голодом и подавленные репрессиями, крестьяне больше не могли оказывать активное сопротивление.

Однако репрессии не положили конец сопротивлению как таковому и в долгосрочной перспективе были отнюдь не единственным механизмом контроля. Столкнувшись с суровой реальностью, государство стало отказываться от революционно-миссионерской деятельности в деревне и перешло к более прагматичным и циничным методам воздействия на крестьян — контролю над жизненно важными ресурсами, прежде всего над зерном. Поставленная цель — устранить противоречия между городом и деревней — отошла на второй план, после того как возобладали интересы государства и рассыпались в пыль последние идеалы 1917 г. Оплотом крестьянина оставались его домашнее хозяйство, скот, амбар, склад и вся личная собственность, необходимая для работы и жизни. Личное подсобное хозяйство и ограниченный колхозный рынок существовали параллельно с обобществленным хозяйством, обеспечивая минимальные потребительские нужды колхозников. Крестьяне стали частью системы, и в последующие годы государство постепенно распространило те немногие выгоды, которые могло гарантировать городу и на деревню. Советское сельское хозяйство стало смешанным: в нем начали сосуществовать личное и коллективное хозяйства. Все они находились под контролем государства, но обеспечивали выгоду и их владельцам.

В долгосрочной перспективе социальные последствия коллективизации и урбанизации оказались столь же действенными, сколь и жестокие репрессии. Постоянная миграция в города мужчин и молодежи привела к формированию семей, среди членов которых были как крестьяне, так и жители города, и к укреплению связей между городом и деревней — более сильному, чем когда-либо. Деревня все больше советизировалась благодаря образованию, прохождению крестьянами военной службы, налаживанию транспортной инфраструктуры и связи. По крайней мере, можно говорить о некотором сглаживании различий между городом и селом.