Геннадий Башунов - Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

• Название: Безбожие. Героический Режим + Злая Игра
• Автор: Геннадий Башунов
• Жанр: Современная проза

═ Дилогия "Безбожие" в одном файле. Оба романа, "Героический Режим" и "Злая Игра", завершены, проведена черновая вычитка. РеалЛитРПГ, дарк фентези. Отзывы и тапки категорически приветствуются.═ Желаю приятного чтения!═ ══Они просто хотели в очередной раз запустить любимую игру, поставив перед новой сессией галочку у надписи "Героический режим". Но игра стала жизнью, где нет респаунов, и каждый стремится выжить любыми способами. Для меня всё ещё серьёзней. Я не помню, кто я. Я не знаю, почему я оказался здесь на несколько секунд раньше остальных. Я знаю лишь только то, что стал невольным свидетелем начала гибели этого мира, а теперь являюсь непосредственным участником событий, которые её завершат.

---

От этого прозвища я вздрогнул. Утопленница так начала называть меня, когда я выложил ей всю правду про себя. Всё, что меня глодало, про смерть Рилай в том числе. "Я не буду называть тебя ни Доктором, ни Алексеем, потому что это не твои настоящие имена", - сказала тогда Топлюша.

Странно. Я не осмелился рассказать никому из друзей и знакомцев о себе. Даже Тёмная Мать знала обо мне не больше других. Когда меня спрашивали, я ограничивался общими фразами, а заканчивал разговор словами типа "да что уж теперь-то об этом говорить", и мой собеседник каждый раз вздыхал и тянул "ну, да...".

Топлюше же я рассказал всё, как только она попросила, хотя я с ней даже не спал. Потом долго пыталась что-нибудь вспомнить о подобных случаях, потомках Корда и Мече Тени. Расспрашивала утопленников, но никто не мог вспомнить большего, чем знал мне уже было известно. Даже жена Нервила знала только о каком-то очень важном камушке, который вроде как был счастливым талисманом для её мужа. Ни о крови Корда, текущей по жилам её детей, ни о разбитом Молоте.

Думая об этом, я понял, что практически ничего не знаю о Топлюше. В прошлое своё посещение я рассказывал о себе да давал задания, чтобы она расспросила других утопленников. У нас была куча времени, а я даже не спросил, что для неё значили Стрыга с Лешим, как она жила до смерти и что делала после.

- Стрыга и Леший много для тебя значили? - осторожно поинтересовался я.

- Много? - Топлюша грустно хмыкнула. - Почти всё.

- Расскажи. О них, о себе.

Утопленница лукаво улыбнулась.

- Я уж думала, что ты никогда не спросишь. Я почти не помню того, что было со мной, когда я была жива. Знаю одно - я любила одного парня. Он был таким милым, так смешно дышал мне в шею, когда... трогал меня. Мне было так щекотно. Но у меня был другой жених, и, когда он узнал о нас, то в приступе ревности утопил обоих. Но я утонула... не до конца. Конечно, я умерла, но была в сознании. Я обнимала моего возлюбленного на дне озера и плакала, но не ощущала слёз - вокруг была только вода. Когда ты ушёл от меня в третий раз, я тоже хотела плакать, потому что я решила, что потеряла тебя... Но ты вернулся. - Топлюша улыбнулась и продолжила:

- Я долго ждала, пока мой жених не придёт купаться в озере, а когда он пришёл, утопила его. Мне это понравилось, и я стала топить других симпатичных парней, они мне были безразличны, но я понимала, что такова уж моя участь. Ведь в сказках утопленницы и русалки должны топить симпатичных парней. Постепенно моя сила росла, и я поняла, что могу путешествовать по другим рекам и озёрам.

Так я познакомилась со Стрыгой и Лешим. Они были старые и относились ко мне, как к внучке. Это было лет шестьдесят назад. Когда я поняла, что уже совсем старая, и если бы мой жених меня не утопил, то я бы давно умерла своей смертью и покоилась в земле, то сказала им это, но они начали на меня ругаться. "Ты маленькая девочка, - говорила стрыга. - Ты погибла, когда была такой молодой, а значит, ты осталась молодой навеки". Ещё лет через десять я поняла, что им нравится, когда я веду себя по-детски, потому что они любили меня, как дочь. И тогда я стала вести себя, как ребёнок. Но потом пришли вы, - в голосе Топлюши послышалась боль. - Вы убили и Стрыгу, и Лешего, и я осталась одна. Я хотела тебе отомстить. И одновременно хотела, чтобы ты был моим. Я искала тебя... Но ты сам нашёл меня. Вот так.

- Грустная история.

- Очень грустная, - печально кивнула утопленница. - Но если ты меня поцелуешь, я стану весёлой-весёлой.

Я облизнул губы. Черт, почему нет? Это красивейшая девушка, которую я знаю. Тонкие черты лица, идеальная фигура. Характер, как оказалось, не такой уж и скверный (кучу трупов в расчёт не берём - это было давно, да и я сам не ангел). Чуть-чуть бледновата, но это даже не минус, стоит лишь посмотреть на эту белую гладкую кожу.

А Тёмная Мать?..

Я не святой. И я никогда её не любил. Она мне нравилась... Но, чёрт, сейчас она сама не может смотреть на своё отражение в зеркале. Конечно, с каждым днём ей становится всё лучше, она уже ходит на костылях, а на лицо наросло мясо...

И всё равно мне не по себе, когда я проведаю её.

О Топлюше я думаю уже долго. Слишком долго, чтобы не признаться себе, что я кое-что к ней испытываю.

И что же мне делать?

Я осторожно взял Топлюшу за подбородок и поцеловал её в губы. Они были мягкими и тёплыми. Я с трудом заставил себя оторваться от неё. Чувство было странным. Ей в несколько раз больше лет, чем мне, и большую часть времени она не то чтобы жива.

- А если ты поцелуешь меня ещё раз, я приведу утопленника, который кое-что знает о Корде и его потомках.

Я вздрогнул от неожиданности. Вот так так... И как давно, интересно, она с ним знакома? И чего ждала? Пока я спрошу об её прошлом или поцелую? Я посмотрел на хитрую улыбку Топлюши и улыбнулся сам.

- Поцелую два раза.

Боги I

Утопленник, о котором говорила Топлюша, обитал на другом краю озера. Пока мы шли, я заметил несколько изменений. Во-первых, топляков сильно поубавилось. Во-вторых, я увидел несколько мёртвых деревьев. И дело вовсе не в зимнем увядании. Приблизившись к одному из них, я постучал кулаком по коре. Будто по камню ударил. Со вторым то же самое.

- Они мертвы, - сказала Топлюша, до этого наблюдавшая за мной молча. - Умерли в один момент. И умерли окончательно, не как я.

- А что с теми местами, откуда мы пришли?

Утопленница вздрогнула и повела плечами будто от холода.

- Там уже всё мертво. Не осталось даже нежити. Сейчас все живут здесь, кто-то ушёл дальше, но... многие думают, что рано или поздно смерть достанет всех.

- Поэтому утопленников здесь стало меньше?

- Нет, просто рыба сейчас ловится хуже, многие закопались на дне, чтобы спокойно перезимовать.

"Зимой рыбы становится меньше, и обитатели местной неживой фауны уходят в спячку на зиму, чтобы весной, с первыми тёплыми деньками, выйти на охоту на мелководье". Передачу можно будет назвать "Диалоги о утопленниках" или "В мире нежити".

Как обычно яркие, но в то же время слишком обобщённые воспоминания о том мире не нашли внутри меня никакого отклика, никакой зацепки о моём прошлом. Безымянный, Судья, Доктор, Алексей... четыре прозвища, за которыми как будто и нет человека, только разумная оболочка с ограниченным набором действий, чаще всего сводящейся к простым действиям вроде "найти цель - убить цель".

Я устало потёр ладонями лицо. Хватит хандрить, я - живой, настоящий человек. И сейчас у меня, возможно, появится шанс узнать об этом мире больше. Кто знает, возможно, это поможет получить кое-какую информацию и о себе.

Мы вышли на небольшой травяной пляж. Тумана здесь было куда больше, а температура поднялась ещё на пару градусов, так что я сбросил большую часть одежды, которая уже начала мокнуть.

- Я сейчас, - сказала Топлюша и, сбросив свои лохмотья (будто в этом был смысл), нырнула в воду.

Ждать её пришлось около пяти минут. Наконец, наигранно отдуваясь и плюхая в воде, она вытащила на берег нечто, что я никогда бы не принял даже за мёртвого человека. Но, присмотревшись, всё-таки признал в этом своего собрата, умершего, должно быть, сотни лет назад.

Наверняка его изуродованный труп с отрубленными ногами выбросили в озеро, где нам ним потрудились ещё и рыбы прежде, чем он "ожил". На теле остались истлевшие куски одежды и кольчуги, а на единственной оставшейся руке была латная перчатка. Утопленник водил единственным глазом, а в его ране на голове, стоившей ему левых скулы, глаза и половины лба, шевелился маленький рак.

- Я почти поймал себе обед, - недовольно проговорил труп, едва шевеля своими синюшными губами. - Но раз уж есть возможность поговорить с кем-то кроме Брюнхильды, я согласен пожертвовать даже тем замечательным карпом.

- Брюнхильды? - переспросил я.

- Это мой рак, - утопленник нежно прикоснулся к ране на голове. - Она живёт со мной уже шестьдесят лет. Подозреваю, что она тоже давно мертва, но продолжаю верить в лучшее. И, откровенно говоря, не уверен, что она самка. Но я так соскучился по женскому обществу.

Я с содроганием посмотрел на рака, шевелящегося в мозгу утопленника. Мерзко и смешно одновременно. Казалось бы, куда дальше - жалкая жизнь нежити, навек прикованной ко дну, но даже в этой ситуации этот утопленник продолжает цепляться за любые вещи, связывающие его со старой человеческой жизнью. Хотя бы ищет компанию.

- И как ты, интересно, охотился? - спросил я. - Не бегал же по дну за рыбами?

- Ха-ха! Да уж, верно подмечено, бегать я не могу уже лет сто пятьдесят или чуть меньше. Я лежу на дне, прикинувшись бревном, и когда какая-нибудь легковерная рыба подплывает достаточно близко - ХВАТЬ! (утопленник лязгнул латной рукавицей) - я её хватаю. Боюсь себе в этом признаться, но я чуть не съел Брюнхильду, когда она забралась ко мне. Тогда её, правда, звали Снорри. Ах да! - утопленник хлопнул себя по уцелевшей половине лба. - Совсем забыл представиться! Я... - он замолк на полуслове, но тут же спохватился: - Я забыл, как меня зовут, но все здешние называют меня Бревно.