Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

• Название: Ненавистная фрау
• Автор: Неле Нойхаус
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63820-8

Воскресным августовским утром главный комиссар полиции Хофхайма Оливер фон Боденштайн и его помощница Пия Кирххоф получили на руки сразу два самоубийства. Но лишь одно из них оказалось настоящим: у себя в саду застрелился главный прокурор Франкфурта. А вот молодая красавица Изабель Керстнер умерла не сама, хотя, казалось, все указывало на то, что она бросилась вниз со смотровой башни. По данным экспертизы, перед этим ей ввели смертельную дозу средства для усыпления лошадей. А поскольку Изабель работала в конно-спортивном комплексе, Боденштайн и Кирххоф первым делом поехали туда. Там выяснилось, что погибшую все либо боялись, либо ненавидели. Беспринципная интриганка, Изабель нажила себе множество врагов, и расправиться с ней мог кто угодно. Но никто не мог и представить, какая длинная цепочка преступлений потянется за смертью женщины, которая никого не любила…

---

Пия, скрестив руки, прислонилась к стене и слегка усмехнулась. Сейчас она поняла стратегию своего шефа.

— Врагов? — повторил Филипп, белый как стена.

— Его похитили ночью из собственного дома, предварительно усыпив собак, — продолжал Боденштайн. — Это, должно быть, решительные и бессовестные люди. Я думаю, это нелегко сделать с живым мужчиной в полном сознании…

— Прекратите! — Молодой Дёринг вскочил, его руки дрожали. — Это отвратительно!

— Прежде чем вы так опрометчиво начнете заниматься делами вашего отца, я бы на вашем месте поинтересовался у него, что привело к данной ситуации. — Боденштайн принял сочувственный вид. — Чтобы вы не стали следующим, кого нам придется в обнаженном виде и кастрированного снимать с помощью сварки с ворот, к которым вы будете прикованы. Представьте себе, они положили отрезанные яички вашего отца в банку с формальдегидом и поставили у его ног.

Оливер с удовлетворением наблюдал за реакцией молодого мужчины. Его знание людей не обмануло его. Филипп Дёринг не был особенно сильным человеком. Даже несмотря на то, что он пытался изобразить спокойствие, в его глазах читалась откровенная паника.

— Вы хотите меня запугать, — прошептал он.

— Вовсе нет. — Пия отошла от стены, взяла толстую папку и хладнокровно подала фотографии, на которых был изображен Фридхельм Дёринг на воротах конноспортивного комплекса.

Филипп бросил быстрый взгляд на фотографии, скорчил гримасу и опять уселся на стул. От жажды мести не осталось и следа. Он хотел только, чтобы его собственная жизнь была в безопасности.

— Где дочь Изабель Керстнер? — спросил Боденштайн.

— В моем имении, — пробормотал Дёринг без колебаний. — Я позабочусь о том, чтобы ее немедленно отправили в Германию.

Боденштайн и Пия над его головой обменялись удовлетворенными взглядами. Филипп оказался трусом.

Боденштайн вышел из комнаты допросов и отправился в свой кабинет. Там вспомнил о женщине, которая ранним утром в субботу разговаривала с Изабель. Оливер набрал на мобильном телефоне номер Тордис Ханзен, и та почти сразу ответила.

— Привет, любительница тайн, — пошутил Боденштайн в качестве приветствия.

— Почему тайн? — удивилась Тордис. Ее голос звучал весело. — Я думала, вы, как полицейский, быстро выясните, кто я.

Боденштайн должен был признать, что в этом случае он оказался тугодумом.

— Вы забыли сообщить мне вашу фамилию, — сказал он.

— Действительно, — искренне призналась девушка. — А по какому поводу вы звоните?

— Мне нужно с вами встретиться. — Боденштайн таинственно понизил голос и с удовольствием отметил, что Тордис на пару секунд, кажется, утратила свою боевую готовность.

Через час Оливер вошел в пиццерию в Келькхайм-Мюнстере, где Тордис предложила ему встретиться. Тордис и Барбара Конрэди, в бриджах для верховой езды и сапогах, сидели за столом в углу и пили минеральную воду. Было довольно пусто, впереди у стойки скучали разносчики пиццы, уставившись в телевизор, включенный на полную громкость. Боденштайн поприветствовал Барбару, энергичную веснушчатую девушку с симпатичными ямочками на щеках.

— Я хотел спросить насчет субботы, где-то до четырнадцати часов, — пояснил он. — Примерно сразу после полудня вы были у Изабель Керстнер, и мне очень важно знать, что ей от вас понадобилось.

— Я вам могу сказать, — ответила фрау Конрэди. — В апреле я купила у Кампманна лошадь для выездки. Он стояла у него в конюшне уже месяца два, и Изабель ее объезжала. Лошадь мне очень понравилась, но Кампманн хотел за нее слишком большую сумму.

— Сколько?

— Восемьдесят тысяч евро.

Боденштайн был поражен.

— Это куча денег.

— Лошади было десять лет, она обладала отменным здоровьем и имела высокие достижения, вплоть до участия в турнирах общества «Сант-Георг», — продолжала рассказ Барбара. — Собственно говоря, цена меня устраивала. Я пару раз ездила на ней, и однажды мы договорились. Вскоре после того, как я купила лошадь, она получила травму, и я не могла участвовать с ней в турнирах. Такое со всяким может случиться. В начале июля все нормализовалось и я опять подала заявку на участие в турнире, но вечером накануне лошадь улеглась в своем боксе, и стало ясно, что она не в форме.

Барбара остановилась и сделала глоток воды.

— После этого я уехала в отпуск. Кампманн должен был в мое отсутствие выезжать лошадь, но, когда я вернулась и оседлала ее, она едва ли была пригодна для верховой езды. Я поссорилась с Кампманном и сказала ему прямо в лицо, что он не выезжал лошадь, как мы договаривались, а лишь гонял ее на корде. Этому было достаточно свидетелей, но они, разумеется, не хотели портить отношения с Кампманном и просили не выдавать их. Я разозлилась и позвонила предыдущему владельцу лошади. И тот после некоторых колебаний сказал мне, что продал лошадь, потому что она стала вообще неспособна больше участвовать в турнирах. Даже при перевозке уже возникали проблемы, а в манеже она стояла только на задних ногах, — Конрэди скривилась. — Он продал лошадь Кампманну за три тысячи евро для обучения!

— Чистейший обман, — заметил Боденштайн. — Что вы сделали?

— Кампманн отрицал, что ему это было известно, — ответила женщина. — Он утверждал, что сам заплатил большую сумму за лошадь. Я спросила его жену, но та сделала вид, что не имеет об этом никакого понятия. Тогда мне пришла в голову мысль поговорить с Изабель. Они с Кампманном были ведь закадычными друзьями. Но Изабель меня все время избегала. В субботу я застала ее дома и спросила, почему она никогда не принимала участия в турнирах с этой лошадью.

— Смотрите! — крикнула в этот момент Тордис и взволнованно указала на экран телевизора. — Это же Ганс Петер!

Все трое повернулись и прислушались к сообщению, которое передавали по телевидению. Корреспондент, стоя перед Управлением полиции во Франкфурте, подробно рассказывал о связи между банкротством «ЯгоФарм», самоубийством главного прокурора Гарденбаха, арестом Ганса Петера Ягоды и предъявляемыми ему обвинениями в шантаже.

— Этого не может быть! — Барбара Конрэди, шокированная услышанным, покачала кудрявой головой.

Боденштайн отвернулся от экрана.

— Вы, кажется, не особо удивлены, — констатировала Тордис и посмотрела на него проницательным взглядом.

Главный комиссар лишь пожал плечами и усмехнулся.

— Безумие! — Барбара Конрэди покачала головой. — Ягода всегда производил такое серьезное впечатление…

— На Новом рынке была только одна серьезная фирма? — Тордис усмехнулась. — В любом случае какое-то время мы не увидим Ганса Петера.

— Лет десять — точно нет, — подтвердил Боденштайн, но потом вспомнил, зачем он сюда пришел. — Так что вам сказала Изабель?

— Она призналась, что с лошадью действительно не все было чисто, — ответила Конрэди. — Я хотела узнать подробности. Тогда она сказала, чтобы я потерпела еще пару дней. Вот и все.

— А что говорит об этом Кампманн?

— Абсолютно ничего. — Конрэди горько усмехнулась. — Купила так купила. Я ведь надеялась, что с помощью Изабель смогу заставить его вернуть мне как минимум часть суммы. Но теперь уже все кончено.

Тем временем в больнице Бад-Зодена Керстнера перевели в обычное отделение. Боденштайн вошел в двадцать третье отделение и постучал в дверь палаты номер четырнадцать. Керстнер с повязкой на голове выглядел еще очень бледным, но слабо улыбнулся, узнав Оливера. Вокруг его глаз образовались темные синяки, свидетельствовавшие о том, с какой силой Тедди исполнял данное ему поручение.

— Добрый день. — Боденштайн придвинул стул. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше. — Керстнер скорчил гримасу. — Главврач только что сказал, что через день-два я смогу выписаться.

— Это хорошо, — улыбнулся главный комиссар. — Ваша дочка будет очень рада.

Улыбка замерла на лице больного. Он с трудом выпрямился.

— Моя дочка? — прошептал он.

— Разве я вам не обещал, что мы ее найдем?

— Это… это неправда…

— Правда. Она в Аргентине, но завтра сотрудница немецкого посольства привезет ее во Франкфурт. Самое позднее послезавтра она будет опять с вами.

Керстнер глубоко вздохнул, затем закрыл глаза и опять выдохнул. Слеза покатилась по его щеке, за ней другая. Он открыл глаза, и вдруг его лицо озарилось счастьем. Это очень удивило Боденштайна — он-то считал, что Керстнер на это не способен.

— Я не знаю, как вас благодарить. Я доставил вам немало хлопот, я это знаю, и мне очень жаль, но…

— Не будем об этом, — сказал Оливер, тронутый радостью мужчины, к которому все время испытывал сочувствие.

— Но вы все еще не знаете, кто убил Изабель? — спросил Керстнер после того, как опять взял себя в руки.