Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

• Название: Ненавистная фрау
• Автор: Неле Нойхаус
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63820-8

Воскресным августовским утром главный комиссар полиции Хофхайма Оливер фон Боденштайн и его помощница Пия Кирххоф получили на руки сразу два самоубийства. Но лишь одно из них оказалось настоящим: у себя в саду застрелился главный прокурор Франкфурта. А вот молодая красавица Изабель Керстнер умерла не сама, хотя, казалось, все указывало на то, что она бросилась вниз со смотровой башни. По данным экспертизы, перед этим ей ввели смертельную дозу средства для усыпления лошадей. А поскольку Изабель работала в конно-спортивном комплексе, Боденштайн и Кирххоф первым делом поехали туда. Там выяснилось, что погибшую все либо боялись, либо ненавидели. Беспринципная интриганка, Изабель нажила себе множество врагов, и расправиться с ней мог кто угодно. Но никто не мог и представить, какая длинная цепочка преступлений потянется за смертью женщины, которая никого не любила…

---

— Проклятье, проклятье, проклятье, — шептал он самому себе.

Потом, надев трусы, попытался вспомнить, где он в последний раз видел зарядное устройство. Нашел его в кухне. Его руки так дрожали, что понадобилось какое-то время, чтобы подключить кабель и заставить телефон опять начал функционировать. «Почтовый ящик» проинформировал его, что получено девять новых сообщений. В начале пятого трижды звонила Пия и доложила, что при первоначальном обследовании «Чероки» Манфреда Йегера были обнаружены следы крови, которые по групповой принадлежности совпадают с группой крови Анны Лены Дёринг. Автомобиль был подвергнут тщательной чистке, но тем не менее в нем были найдены волокна от одежды и пара волос. Отпечатков пальцев обнаружено не было, зато в переполненной пепельнице нашлись четыре окурка от сигарет иной марки, нежели «Мальборо», которые курит Йегер. В лаборатории также исследовали почву, оставшуюся в протекторах шин, под днищем и на всевозможных частях автомобиля. Манфред Йегер в феврале 2003 года был приговорен к полутора годам заключения, так как у него в грузовике при таможенном досмотре были обнаружены наркотики. Йегер сразу признался, что он занимался контрабандой самостоятельно, и так как ранее он не имел судимости и дал признательные показания, то отсидел только девять месяцев. Оставшийся срок был переквалифицирован в условное наказание. Теодор ван Ойпен не значился в базе данных полиции, не застали его и по адресу, который дал начальник отдела кадров Рюкерт. Правда, он, кажется, все еще проживал там. Двое полицейских ждут его появления около дома. Фелипе Дуранго не удалось найти в компьютере ни по его новому, ни по старому имени. В Интернете через Google было получено двести пятьдесят восемь тысяч ответов, что говорило о том, что это имя в испанском языке примерно столь же популярно, как Карл Мюллер — в немецком. После того как поиск был несколько сужен, Остерманн сконцентрировался на Фелипе Дуранго, которому тридцать два года и который является гражданином Аргентины. Его продюсерская фирма под названием «Нойе Хорицонтал» с головным офисом в Буэнос-Айресе, кроме прочих, имела филиал во Франкфурте и выпускала дешевые порнофильмы, которые поставила на поток преимущественно в Румынии и Чехии.

Дёринг по-прежнему не выходил из дома, но наблюдение продолжалось. После этого пять раз звонил кто-то с незнакомого номера, не оставив сообщения. Боденштайн отложил телефон в сторону, подошел к дивану в гостиной и лег. Лоренц сделал одолжение и взял собаку с собой. Оливер закрыл глаза и заставил свои мысли, отдыхавшие целых семь часов, вновь вращаться вокруг дела Изабель. Он надеялся, что, пролежав в ванне с ледяной водой, не схватил простуду или еще что похуже. Постепенно тело согревалось, руки и ноги пощипывало. Оливер уже опять наполовину задремал, когда одновременно произошло два события: в дверь позвонили и в ту же секунду что-то с оглушительным лязгом пролетело через большое оконное стекло гостиной и ударилось об его голову. Боденштайн от испуга сразу вскочил с дивана и ощупал лоб и затылок. Его сердце так колотилось, что, казалось, вот-вот разорвется на части. На сей раз он дрожал не от холода, а от страха. Он подошел к входной двери и открыл ее. Его сердце сделало еще один дикий скачок. Перед ним стояла Инка Ханзен. Ее скептический взгляд скользил по его телу сверху вниз и обратно к лицу.

— Инка! — удивленно воскликнул он и спросил себя, не спит ли он еще и не снится ли ему это. — Что ты здесь делаешь?

— Ты всегда так встречаешь гостей, у входной двери? — спросила она.

Боденштайн смущенно оглядел себя и увидел, что стоит в одних трусах.

— У тебя такой вид, будто ты увидел привидение, — сказала Инка, когда он провел ее в дом.

— Я уснул в ванне, — признался Боденштайн. — В тот момент, когда ты позвонила, что-то пролетело через окно в гостиной и попало мне в голову.

Он пощупал голову в поисках шишки и увидел на пальцах кровь. Только сейчас пришло осознание, насколько легкомысленно с его стороны было вот так просто распахнуть входную дверь, не убедившись в том, что снаружи его никто и ничто не подстерегает. Инка решительно щелкнула выключателем и бесстрашно вошла в гостиную. Огромное оконное стекло было в трещинах. Осколки стекла усыпали весь пол. Инка нагнулась и подняла с пола камень.

— Сюда лучше не заходить, — обернулась она. — Здесь все усыпано стеклом.

Боденштайн рассматривал камень в ее руке и думал, предназначался ли этот камень ему. Еще ни разу за двадцать лет работы в уголовной полиции ему лично никто не угрожал. Оливера охватил ужас при мысли, что кто-то приложил усилия, чтобы выяснить, где он живет, и затем проник к нему в сад. Кто заинтересован в том, чтобы его запугать? Инка пробралась через море осколков и опустила жалюзи на разбитом окне. Оглянувшись, она пристально посмотрела на него.

— У тебя идет кровь, — сообщила она. — Давай я взгляну.

Они пошли в кухню. Оливер сел на табурет.

Инка раздвинула его волосы и обследовала рану.

— Это просто царапина, — заметила она. — Тебе надо положить на рану лед, иначе завтра будет изрядная шишка.

— Хорошо. — Боденштайн поднял глаза. — Почему ты пришла?

— Я пару раз пыталась тебе позвонить, — сказала Инка.

— У меня разрядился аккумулятор. Я имею в виду… аккумулятор на моем мобильном телефоне…

— Да, и у тебя тоже, — улыбнулась женщина. — Очевидно, ты всю минувшую ночь провел в дамском обществе.

Боденштайн безмолвно смотрел на нее.

— Как… что… откуда ты это знаешь? — пролепетал он.

— Моя дочь рассказала. Она от тебя в полном восторге.

До Боденштайна дошло. Моя дочь. Тордис. Я американка. Эту схожесть он не просто вообразил себе. Слава богу, он сдержался и не поцеловал девушку.

— Я понятия не имел, что Тордис твоя дочь. — Он был растерян.

— Собственно говоря, я только хотела узнать, как дела у Михи. — Инка не отреагировала на его реплику. — В больнице мне ничего не говорят, и Георг тоже точно ничего не знает. Тебе что-нибудь известно?

— Да. У него не все в порядке. Его нужно оперировать. Он сейчас лежит в реанимации. — Боденштайн приложил усилия, чтобы вспомнить это. Он терпеть не мог спать днем, так как из-за этого нарушался весь его биоритм. Он чувствовал себя сбитым с толку и словно пребывающим в нереальности.

— О господи! — Инка всплеснула руками.

Она прекрасно выглядела. Глядя на нее, стоящую перед ним с покрасневшими щеками и слегка приоткрытыми губами, Оливер ощутил сильнейшее влечение, сравнимое лишь с острой болью. Молниеносно в воздухе растворились последние двадцать пять лет, и он вспомнил себя, восемнадцатилетнего юношу, и ту последнюю возможность перед отъездом в Гамбург, когда он мог признаться Инке, как сильно ее любит и насколько она ему нужна.

— Инка, я… я все время думаю о том, что ты сказала в воскресенье, и я… — произнес он сдавленным голосом. — Так много недоразумений и упущенных возможностей!

— Нет! — быстро прервала она его. — Пожалуйста, Оливер. Не говори ничего.

— Я тебя тоже любил, — прошептал он, — но я думал, что ты и Ингвар, что вы…

— Перестань! — проговорила она.

Он поднялся и заключил ее в свои объятия. Она уперлась руками в его грудь, но потом перестала сопротивляться и прижалась к нему.

— Слишком поздно, Оливер, — пробормотала она. — Пожалуйста, оставь все как есть.

То, что она сказала, было абсолютно разумным, но Боденштайн не хотел больше быть разумным. Таким он был всю свою жизнь.

Среда, 7 сентября 2005 года

После выпитого алкоголя Дёринг спал глубоким и крепким сном. Он лежал на своей широкой кровати и громко храпел, как всегда, когда выпивал. В процессе акции уничтожения улик он целиком опустошил бутылку водки. После этого Фридхельм, едва держась на ногах, взобрался вверх по лестнице в свою спальню. Он думал, что видит сон, когда его внезапно кто-то тряхнул за плечо. Он с неохотой открыл глаза и спросонья зажмурился от яркого света. Страх пронизал все его члены, когда он увидел перед своей кроватью две фигуры в натянутых на лица масках в виде чулка. Благодаря выбросу адреналина он резко пробудился и мгновенно протрезвел.

— Эй! — Он выпрямился. — Что это значит? Что вы здесь делаете?

Ответа не последовало, но, прежде чем он опомнился, над ним склонилась одна из фигур в маске и прижала ко рту и к носу пахнущую эфиром салфетку. Дёринг попытался сопротивляться, но почувствовал, что его движения стали беспомощными. Он потерял сознание.

Полицейский Мёрле зевнул и потер пальцы. Уже десять часов сидел он в автомобиле перед домом этого Дёринга, и за минувшее время там ничего не шелохнулось, разве что около половины первого погас свет. С тех пор прошло уже два часа, и в то время, как этот тип уютно лежал в своей теплой постели, Мёрле и его коллега Надя Энгель в ту уже по-осеннему холодную ночь отмораживали себе задницы. Это называлось наблюдением и считалось одним из самых скучных заданий в работе полиции. Порой это было достаточно забавно, прежде всего, если нужно было ехать за наблюдаемым объектом и при этом подвергать сомнению его водительское мастерство, но торчать ночью перед домом, притягивая к себе недоверчивые взгляды соседей, выгуливающих собак… это просто ужасно. Мёрле еще раз широко зевнул.