Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

— В моей памяти эта дорога осталась окружённой строем кирасир в латунных шлемах с плюмажем, охранявших пожилых джентльменов в цилиндрах и сюртуках. Они постоянно пользовались ею, чтобы попасть на конференцию, а мы подчиненные пылко высказывали предположения, что происходит под их цилиндрами. Большинство из нас были разочарованы, потому что оказалось, что президент Вильсон изучал теологию, когда ему надо было изучать экономику.

«Договор был плохой», — согласилась Труди, — «но на половину не так плох, как его представляет Гитлер».

«В день, когда он был подписан», — продолжил Ланни: «Я был под стражей в старом Консьержери в Париже, и услышав салют, я понял, что он означает. После мои друзья рассказали мне о процедуре. Вы когда-нибудь видели большую Зеркальную галерею?»

— Я никогда не была здесь раньше.

— Эту достопримечательность не пропускает ни один турист. Поедем?

— Ланни! Не следует рисковать!

— Уверяю вас, никто не обратит на нас ни малейшего внимания. В такие яркие солнечные дни, как этот, там будут сотни американцев.

— Но некоторые из них, возможно, вас знают!

— Ну, если и так, то что? Я буду там с солидной на вид молодой леди и показываю ей достопримечательности. Она может быть дочерью одной из сестер моей матери, которых она оставила в Новой Англии около сорока лет назад.

— Но начнутся сплетни, Ланни!

— Нет способа остановить их, поскольку моя жена переехала в Нью-Йорк.

— Она действительно переехала?

— Переехала и прислала мне вежливую телеграмму с пожеланиями мне успеха в жизни.

— Ланни, я так горько сожалею, что была причиной этого несчастья!

— Позвольте мне рассказать вам небольшую историю о том, что произошло в Бергхофе в то время, как вы сидели в машине и, несомненно, почувствовали, что ждали долго.

— Я признаю, что это длилось долго

— Это было несколько меньше, чем два часа. И в течение часа Гитлер закатил нам такую речь, какую миллионы немцев вынуждены слушать по радио под угрозой отправки в концентрационный лагерь. Он рассказал нам всю историю, начиная с 1919 года и до настоящего времени: о злобном Версальском Диктате и предательстве союзников под воздействием еврейско-большевистских плутократов. Вы все слишком хорошо знаете, я уверен.

— Ach leider!

— Ну, Ирма слушал его целый час, а когда он закончил, она шагнула вперед и сказала ему: Я хочу, чтобы вы знали, что я согласна с каждым вашим словом.

— Ланни, как страшно!

— Вы понимаете, что её никто не вынуждал так говорить. Её никто не спрашивал, это была ее собственная инициатива.

— А не потому, что она была разгневана на нас?

— Нет сомнений, это заставило ее говорить, но это не определило содержание её высказываний. Причина, почему я сдался и отпустил ее, стала ясна позже, в Зальцбурге, она поставила мне свои условия на будущее: чтобы я согласился не иметь больше ничего общего с коммунистами и коммунизмом, или с социалистами и социализмом. Учитывая, что моя сводная сестра и ее муж, а также мой дядя коммунисты, и что некоторые из моих старых друзей социалисты, то вряд ли она ожидала, что я соглашусь.

— Вы не собираетесь вернуться к ней?

— Я собираюсь увидеть мою маленькую дочь, и я полагаю, что увижусь с Ирмой, но я не думаю, что мы вернемся к этой теме. Мы договорились не устраивать скандала. Что касается вас, особенно, она обещала не говорить о вас.

— Как вы думаете, она сдержит обещание?

— Она получает все, что попросит, и она не мстительный человек. Она предложила мне деньги, при условии, чтобы я не тратил их на социализм. Но, конечно, это единственное, на что бы я их взял, и она знает об этом.

— Разве вы не чувствуете себя одиноким?

— Порой, но не более, чем вы, и чем многие люди, которых мы знаем. Просто трудно ожидать от жизни чего-то идеального в такое время, как это.

XI

Они бродили по прекрасному парку Версаля, бывшего в течение долгого времени местом отдохновения короля-солнца и его преемников и одной из мировых туристических достопримечательностей. В Малом Трианоне они осмотрели часовню, в которой молилась Мария-Антуанетта, и клавесин, на котором она играла аккомпанемент для флейты Ферсена. Они прошли, осмотрев Бельведер и Оранжерею, Карусель для игры в кольцо и Храм любви. Перед входом в сад Ланни заметил: «Существует широко распространённое мнение, что, если придти сюда десятого августа, то можно наблюдать паранормальное явление и увидеть Марию-Антуанетту, сидящую на свежем воздухе в широкой шляпе с полями и розовом платье, также можно увидеть много людей того времени, одетых в соответствующие костюмы».

Труди улыбнулась и ответила: «Возможно, здесь в этот день была съёмка кинофильма».

— Десятое августа является датой взятия Тюильри в Париже, которая была, конечно, ужасным событием для бедной Туанетты. Возможно, она приходит сюда, чтобы избежать болезненных воспоминаний.

Дальше были озерцо и ручей, и на одном из грубых деревянных мостов Ланни остановился. — «Вот место, которое сыграло свою роль в опыте, в который вы можете не верить и считать его рассказом о призраках. В моей библиотеке есть книга под названием An Adventure, написанная двумя уважаемыми английскими леди, преподавателями колледжа и дочерьми священнослужителей. Они приехали сюда в начале века и прогуливались в этих местах, движимые праздным любопытством, как вы и я. Это случилось десятого августа, хотя эта дата ничего не значила для них. Они никогда не интересовались паранормальными явлениями и понятия не имели, что с ними происходит. У них было то, что я полагаю, можно было бы назвать коллективной галлюцинацией. Они увидели людей ancien régime и разговаривали с некоторыми из них. Всё это казалось очень странным, но они не знали, что это означало. Только после этого, когда они начали сравнивать воспоминания, они поняли, что одна видела вещи, которых, по мнению другой, там не было. Они начали искать старые данные и обнаружили, что они видели место, каким оно было столетия полтора назад, но не таким, как во время их посещения».

— Вы принимаете такие вещи всерьез, не так ли, Ланни?

— Большая их часть не соответствует моим представлениям, но я был вынужден отнестись к ним серьёзно. Мне кажется, что существует возможность того, что время может не быть фиксированной и постоянной системой, к которой мы привыкли, а может быть продуктом наших собственных мыслей, форма которых зависит от нашего опыта.

Труди не сделала никаких замечаний, и они прошли дальше. Затем Ланни спросил: «Вы просили меня организовать вам сеанс с нашим польским медиумом».

«Да», — ответила она. — «Она все еще с вами?»

— Она гостит у Захарова в его замке близко отсюда. Я не повезу вас туда, но я могу привезти мадам в какой-нибудь отель и ей взять номер, а затем пригласить вас к ней. Было бы лучше, если бы меня там не было, потому что, я раздражаю ее «духа контроля» моими скептическими вопросами. Вы видите, я не любим обеими сторонами. Марксисты думают, что я дурак и простофиля, а духи считают меня непочтительным.

«Я постараюсь быть объективной», — сказала эта марксистка, — «но я не могу обещать, что смогу убедиться».

Мне было бы глупо на самом деле просить такое обещание. А я обещаю, что не дам мадам малейшего намека о вашей личности.

— Я вам верю, Ланни.

«Кроме того», — добавил он, — «я надеюсь, что вы позволите мне видеть вас изредка, когда я буду бывать в Париже. Я совершенно уверен, что за мной не следят, а вы можете легко проверить, следят ли за вами. Мы можем встречаться на этом углу, как мы сделали это сегодня, а я могу отвезти вас в другую часть Франции, где никто не проявит ни малейшего интереса к нам. Вы не можете все время работать, а если попытаетесь, то от этого будет страдать ваша работа. По крайней мере, я могу делать то, что я надеюсь сделать в этот вечер, найти тихое auberge и убедиться, что вы нормально поедите. Позволит ли ваша совесть такое баловство?»

«Ланни», — сказала она, — «я не аскет, но просто, когда я думаю о том, что происходит с нашими товарищами, то еда сдавливает мне горло».

— Знаю, моя дорогая, я имел такое ощущение много раз. Но мы здесь, в этой старой измученной Европе, и там никогда не было ни часа с тех пор, как я родился, когда по этой причине мне не нужно было бы голодать. Я вдруг осознал это в конце июля 1914 года. В начале моей жизни я должен был выработать философию, которая позволила бы мне есть, спать и даже играть на фортепиано. Жестокость и страдания не закончатся в течение нашей жизни, и это часть мудрости, чтобы взять за правило, никогда не расходовать больше энергии в один день, чем можно восстановить в течение одной ночи. Так что теперь пойдем и найдём наше auberge, и я расскажу вам, как вести себя с Мадам Зыжински, если вы собираетесь получить какие-либо значительные результаты.