Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

Ланни слушал их рассказы, и ему захотелось иметь такой же склад ума и такую же твёрдую и ясную веру. Но в любом случае, он мог свободно их слушать, не испытывая никакого чувства вины! Он мог разговаривать с кем хотел, не думая, что может не угодить своей жене! Он рассказал им о своей беседе с Гитлером и то, что фюрер сказал о конгрессе Коминтерна, а затем то, что Ирма сказала фюреру. Ланни спрашивал себя снова и снова: «Она на самом деле так думала, что или это был просто взрыв ярости?» Он задал этот вопрос Ганси и Бесс, и Бесс ответила: «Эти нацисты будут роиться в Шор Эйкрс, а она будет держать самый элегантный салон для антисемитов».

Ланни упомянул о странной семье, у которых он сейчас проживал. Перглеры слышали о Робинах и хотели встретиться с ними. Так, к закату пансионер привёз своих родственников назад в Зальцбург. Он упаковал свою сумку и оплатил свои счета, а затем пригласил семью на большой прощальный ужин, а также на концерт уникального американского контральто негритянки Мариан Андерсон, приведшей утонченную европейскую публику в восторг своим одухотворённым пением. Идеальный вечер, за исключением того, что на прощанье влюбленная Густи упала в обморок, и Ланни пришлось везти ее и ее мать домой на машине. Он внес девочку наверх, в квартиру, и она снова упала в обморок на его руках. Это, конечно, послужило драматической кульминацией фестивальной недели.

После полуночи трое путешественников отправились в путь, и провели ночь в придорожной гостинице. На следующее утро они катили на юг через перевал Бреннер с его крутыми горными склонами, покрытыми соснами, с его ревущими потоками и небольшим зеленым озером. Здесь был основной проход в Италию, через который шли тевтонские завоеватели. В течение шестисот лет историки насчитали шестьдесят шесть императоров, которые пересекали эти двадцать пять миль. Для Ланни Бэдда наиболее реальной была императрица по имени Ирма Барнс, которую он возил по этим склонам несколько раз. В последний раз меньше, чем два года назад, после их тщетной попытки вызволить Фредди Робина из концентрационного лагеря Дахау. Ланни об этом не обмолвился суровой внучке пуритан, но половина его существа тосковала по Ирме, и он продолжал думать: «Мог ли я позволить ей уйти?»

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ: Правда всегда на эшафоте[112]

Глава четырнадцатая. Когда мы расстались [113]

I

Бьенвеню было пустым, там никого не было, кроме слуг, которым хорошо платили и предоставляли кров. Бледно-голубая краска стала выглядеть грязноватой на деревянных элементах оштукатуренных зданий. Обычно Ланни нанимал рабочих, чтобы навести блеск до начала сезона. Но теперь, когда Ирма ушла, они, возможно, станут бедными. Он проигнорировал предложения, содержащиеся в письмах своей матери, и сэкономил ее деньги. Он и его гости завладели виллой для сна и приема пищи. Остальную часть времени они проводили в студии Ланни, будя Мыс Антиб музыкой. А потом ныряли со скал в Заливе Жуан. Ганси и Бесс много путешествовали и были рады этой передышке, самой приятной, какую они могли бы себе представить. Никто не беспокоил их. И никакая компания им была не нужна. «Хорошая книга — драгоценный жизненный сок творческого духа, набальзамированный и сохраненный как сокровище для грядущих поколений». — так написал Джон Мильтон. Здесь на полках вдоль стен были книги, в том числе и Мильтона, а на свободных пространствах весели картины Марселя Дэтаза. Несколько шкафов были забиты кипами нот, как для скрипки, так и для фортепиано, накопленные Ланни с детства. Этот творческий дух не входил без разрешения, а ждал приглашения. Когда его снимали с полок, он изливал сокровища, затмевавшие блеск Сокровищниц Индийских и Ормузских И расточительных восточных стран, Что осыпали варварских владык Алмазами и перлами[114].

К сожалению, Ланни и его родственники не могли жить с поэтами и композиторами, оставив решение злых проблем времени им самим. Но Бесс была полна пропагандистского духа, приобретенного в Москве, в надежде обратить своего сводного брата раз и навсегда, посвятив его праведности, как члена Коммунистической партии Франции. Для неё всё казалось настолько очевидным и простым. У неё было множество тщательно проработанных формул, как и любая аксиома Евклида и, по ее мнению, таких же неотразимых. Надо было просто понять и принять их, а далее мысль о предмете стала бы лишней.

Это был военный взгляд на общество. Основная масса рабочих в мире были в цепях, невидимых цепях конкурентной системы оплаты труда. Надо было только добиться двух целей. Во-первых, заставить их осознать свои цепи. И, во-вторых, возглавить их, чтобы сбросить эти цепи. Эта двойная работа требовала дисциплины, известной как диктатура пролетариата. Затем, когда обе цели были достигнуты, злая государственная машина отомрёт, и рабочие будут управлять сами в свободном обществе. Все это было элементарно, и после демонстрации в Советском Союзе не было больше никакой возможности сомневаться в этом. Русские создали эталон, и рабочие других стран должны лишь следовать по их стопам.

Но Ланни всё казалось сложнее. Старая Россия не имела практически никакого среднего класса, и правящий класс был парализован поражением в войне. Но другие страны имели многочисленный и мощный средний класс, обладающий самосознанием. И, при попытках протащить пролетарскую революцию получили Муссолини или Гитлера! Так потом шли аргументы: Кто виноват, что диктаторы такие плохие? Как они пришли? Ланни думал, что он знает, ибо он был там и всё видел. Естественно, что Муссолини и Гитлер были агентами капиталистического класса, который их субсидировал для подавления коммунистов. Ничего не меняет и тот факт, что им это удалось, благодаря их опоре на нижние слои среднего класса, опасавшиеся оказаться между жерновами капитала и рабочего класса.

Ланни утверждал: «В англоязычных странах, есть, по крайней мере, частичная демократия в политической области, и почему не использовать её, чтобы получить больше и расширить её в экономическую сферу? Не было бы это мудрее, чем рисковать всем, и, возможно, всё потерять, как это случилось с рабочими в Италии и Германии?»

Но это означало бы парламентскую систему. Это означало заниматься буржуазной политикой, и так начался ярый спор. Посмотри на Рамсея Макдональда, посмотри на неэкономное расходование рабочей силы и Администрацию восстановления промышленности и другие беспорядки Нового курса! Посмотри на то, что произошло в Испании в последние четыре или пять лет! Народ сделал революцию. Они изгнали убогого Альфонсо и поставили юриста и литератора по имени Асанья. А он так уверовал в постепенный переход, что стоял совершенно неподвижно, и голодающие рабочие и крестьяне были так обескуражены, что два года спустя так называемая антимарксистская Коалиция смогла провести выборы. «Вы увидите то же самое здесь, во Франции, если вы изберёте салонного эстета в премьеры!» — воскликнула Бесс. — «Социалистический адвокат, который произносит элегантные речи, но не смеет сделать что-нибудь, чтобы ранить чувства ваших двухсот семей!»

«Это вы так видите Блюма?» — удивлённо спросил Ланни, или делая вид, что удивился. — «Я думал, ваш съезд Коминтерна только что признал front populaire?»

«Мы готовы сделать свой вклад», — ответила внучка пуритан. — «Но это не обязывает нас обманываться в исходе».

А Ланни заявил: «Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь может эффективно сотрудничать в деле, которое, по его мнению, обречено на провал. И для вас по-человечески будет невозможным скрыть свое реальное отношение, и вы будете содействовать провалу, которого вы ожидаете».

II

И пошли споры. И после нескольких дней и ночей этих споров они были вынуждены согласиться, что не придут к согласию, и решили больше не говорить о текущих проблемах. То же самое, что произошло между Ланни и Ирмой! Было слишком трудно достичь терпимости при такой актуальности проблем и такой обострённости чувств. По всей Франции различные группы изолировались, не желая встречаться со своими политическими соперниками. Задачи salonnière, таких как Эмили Чэттерсворт, в настоящее время были выше их сил и возможностей. В старину она была в состоянии действовать в качестве посредника, и когда споры становились слишком жаркими, их можно было погасить с помощью остроты или шутки. Но теперь споры интеллектуалов доходили до драки, и более достойные и менее шумные отказывались приходить в места, где могли быть их соперники.

То же самое было и в Школе рабочих Юга Франции. Студенты социалисты и коммунисты спорили в течение многих лет, и пока Ланни был за границей, они пришли к разрыву отношений. Коммунистов обвинили в попытке саботировать школу, и они были исключены из неё. Рауль написал об этом Ланни длинное письмо, но Ланни не знал, что ответить. Теперь, в связи с принятием программы front populaire, коммунисты просились обратно. Но умеренные настаивали, что коммунисты показали себя неспособными к сотрудничеству. Они не будут и не могут быть искренними ни в чём, кроме поддержки своей партии, и, независимо от того, что они обещают. Они всегда будут «мешать изнутри».