Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

«Musik!» — скомандовал хозяин, и коротышка взял аккордеон с богатым орнаментом и уселся на стул от фортепиано. Его вид по-настоящему был очень смешон, его плоть свисала со всех сторон хрупкого стула, и ноги не доставали до пола. Он начал играть и петь: «Tiroler sind lustig, so lustig und froh!» Голоса у него не было, но пел весело и таким путём нашёл свое место в жизни. Пока он пел, два официанта принесли напитки, на специальном подносе для Гитлера, который почитался святым его последователями за его привычки в еде и напитках. «Hab‘ oft die ganze Nacht an ihrer Hütten g'wacht», пел менестрель, а потом: «Z' Lauterbach hab’ mein' Strumpf verlor'n»[95]. Он пел печально йодлем об этой трагедии потерянного чулка. И Ланни размышлял, что значили эти звуки для Труди Шульц. День был теплый, и окна гостиной были открыты для прохладных бризов, доносивших ночные ароматы сосны и пихты. Она вряд ли будет спать в такой кризис, и разгул не покажется ей безгрешным. Скорее он будет для неё танцем упырей на страдающих телах ее товарищей. Настоящий социализм был убит, и этот низменный поддельный танцевал на его могиле!

XI

Веселье росло, и лицо толстяка клоуна просияло, как он начал одну из тех песен, в которых сельские жители во всем мире высмеивают умных городских обитателей: «In Berlin, sagt er, muss du fein, sagt er, and gescheit, sagt er, immer sein, sagt er, denn da haben‘s, sagt er, viel Verstand, sagt er, ich bin dort, sagt er, viel bekannt![96]»

Делая вид, что он слушает, Ланни размышлял о словах, которые только что произнесла его жена. Она действительно так думает, или это было просто частью спора с мужем и с незнакомой женщиной, которая боролась за обладание мыслями мужа? Для Ланни эти слова были, как удар по лицу, показывая ему, о чём думала Ирма в течение прошлого дня и ночи, и что он мог ожидать, когда они снова были самими собой. Очарование Pastoral Symphony не смогло успокоить ожесточенное сердце.

Наступил перерыв в веселье, и Гитлер сказал: «Друг Курта Мейснера должен быть музыкантом, герр Бэдд».

— В очень скромных масштабах, Exzellenz. Но Курт и я проиграли вместе все композиции для игры на фортепиано в четыре руки, которые мы смогли найти. Вы хотите, чтобы я сыграл для вас?

«Bitte Sehr», — сказал фюрер, и Ланни уселся за очень изящное пианино. Он не собирался вступать в соперничество с любыми придворными фаворитами. В тот момент он не ощущал в себе веселья, наоборот, он был полон печали на фоне мировой скорби. Он только что видел Локи, бога лжи, исполнившего свои трюки и одержавшего победу. И так как Ланни не мог высказать словами, что он думал и чувствовал об этом, он позволил говорить Бетховену. Бетховен был другом и спасителем Ланни во всех его конфликтах с нацистским Локи. И Ланни сыграл начальные аккорды сонаты, которая была бездарно названа Moonlight[97], но которая является выражением самой глубокой и пронзительной печали. — «Приходите и слушайте, о могучий фюрер, и узнайте, что великая душа Германии думает о вас и вашей славе! Приходите и плачьте за десять миллионов маленьких монстров, которых вы вырастили, чтобы мучить и отравить всю Европу!»

Но нет, это не сработает! Бетховен был мертв, и это узурпатор возьмёт его музыку и использует её в своих целях. Ади Шикльгрубер, услышав эти скорбные ноты, использует их как плач по своим умершим нацистским героям, как дань его «знамёнам, окрашенных кровью мучеников» и всему его ритуалу Молоха! Горе, горе, бесконечное горе, и кровь по всему плачущему миру! Одной части было достаточно. «Ausgezeichnet[98]!» — воскликнул фюрер. — «Я вижу, что вы не просто умеете играть, но и знаете что играть».

«Я буду рад приехать и помочь отпраздновать новоселье», — ответил гость. Он не был уверен, следует ли этикет этого дома королевскому протоколу, и должен ли он ждать, пока ему не разрешат уйти. Он догадался, что ему вряд ли навредит, если он возьмёт на себя инициативу своего отбытия, поэтому он сказал: «Я боюсь, что мы заняли больше своей доли вашего времени, герр рейхсканцлер».

«Вы доставили нам удовольствие своим пребыванием», — ответил хозяин, — «и надеемся, что вы оба приедете снова». Это было разрешение, и гости встали. «Я сожалею, что я не могу просить вас остаться на ночь», — добавил Гитлер. — «У нас так много народа, что здесь наши гости вынуждены спать в палатках».

«Наши друзья ждут нас возле Зальцбурга», — ответил Ланни. — «Они так обрадуются, узнав, какой чести мы удостоились». Если умеешь говорить такие слова в нужный момент, то можешь быть удостоен такой чести при всех дворах мира.

Они пожали руки всей компании, Ирма обменялись несколькими словами с фрау рейхсминистром. Когда фюрер сопроводил их до двери, Ланни спросил: «Простите, Exzellenz, у меня вопрос, так поздно граница будет открыта?»

«Граница открыта всю ночь,» — был ответ. — «Если у вас возникнут какие-либо трудности, позвоните, мы всё устроим».

Никакие другие слова не могли бы быть лучшим подарком. Они пошли к машине, влезли в неё и быстро уехали. Когда они были вне пределов слышимости, Ланни прошептал: «У вас все в порядке?» Труди ответила: «Да!» — «Кто-нибудь заглядывал в машину?» Она ответила: «Человек ходил туда и сюда все время, но он не заглядывал».

XII

До границы было всего около пятнадцати минут езды. Прежде, чем они достигли её, Ланни остановился и сказал Труди: «Опуститесь на сиденье, чтобы вас не было видно, и притворитесь спящей. У меня есть разрешение от Гитлера на выезд, и я полагаю, что они не посмеют заглянуть в автомобиль. Мы сможем выехать, не регистрируя вас».

«Но предположим, они заглянут и найдут ее?» — возразила Ирма.

— «Я скажу, что я не предполагал, что им будет интересна служанка. У Труди будет свой паспорт и разрешение на выезд, если они их потребуют.» И он протянул их ей.

«Для меня это слишком рискованно», — объявила жена, — «но это уже твои проблемы».

«Я думаю, что я знаю их», — он ответил. — «Смотри, как это делается!»

Он быстро подъехал к пограничному посту, остановился, и вышел из машины ещё до того, как пограничники появились с фонариками. «Хайль Гитлер!» — произнёс он, и энергично отсалютовал. Для каждого немца было обязательным ответить приветствием. «Хайль Гитлер!» «Хайль Гитлер!»

Без промедлений Ланни начал свою Rolle. — «Мы только что из Бергхофа, и фюрер заверил меня, что граница будет открыта».

— Natürlich, mein Herr. Die ganze Nacht[99].

— Он только что поручил мне приказать вам позвонить в Бергхоф, если возникнут какие-либо задержки, и он лично уладит дело.

— Sehr wohl, Herrschaften! Was wünschen die Herrschaften?[100]

— Я искусствовед и только что вернулся из Берлина, где мне поручили продать несколько картин для министра-президента генерала Геринга. У меня здесь купчая с печатью его офиса. Вот паспорта и разрешения на выезд для меня и жены.

— Gewiss, gewiss. Wollen die Herrschaften eintreten?[101]

— Nein, ich warte hier. Bitte beeilen Sie sich, es wird spät[102]. Немецкий Ланни было достаточно хорош, чтобы они не признали, что он был иностранцем, и его автомобиль был такого рода, что придает авторитет.

Пограничники поспешили внутрь, и через минуту или две возникли с паспортом с соответствующим штампом. Ланни сел в машину и завел мотор. Шлагбаум был поднят, и автомобиль вкатил в Австрию.

Глава тринадцатая. Огонь с небес [103]

I

В Зальцбурге был «Старый город», который представлял собой то, что существовало здесь во времена княжества-архиепископства Священной Римской империи около восьми сотен лет назад. Там располагался собор, замок на холме и другие средневековые достопримечательности. Также почти двести лет назад в одном из этих старых домов родился младенец по имени Вольфганг Амадей Моцарт. В последнее время сообразительным владельцам отелей пришла в голову блестящая мысль устроить фестиваль Моцарта. И это мероприятие переросло в детально разработанное музыкальное событие, продолжающееся в августе целый месяц. Приглашались видные дирижеры и режиссеры, и со всей Европы и Америки съезжались толпы. Для того, чтобы устроить себе настоящий праздник, необходимо было надеть альпийский костюм, который для мужчин состоял из темно-серых или коричневых кожаных штанов, поддерживаемых подтяжками с богатым орнаментом. Штаны были выше колен, обладатель которых в них чувствовал себя странно, но для комаров было раздолье. В шляпу необходимо было воткнуть какой-нибудь охотничий трофей, Gemsbart или Spielhahnfeder[104]. А альпеншток предполагал, что его владелец в горах охотился на пугливых серн.

Из-за волнений, связанных с вывозом из Германии Труди Шульц, Ланни забыл про этот фестиваль. Но когда они заехали в новый город, то увидели, как светились все магазины, и как толпы выходят из концертных залов. Тогда он сказал: «У нас могут быть проблемы с получением комнат».