Скайла Мади - Грех и тайны

• Название: Грех и тайны
• Автор: Скайла Мади
• Жанр: Современные любовные романы

В подполье может случиться все, что угодно, и наше будущее переменчиво, но есть кое-что, что я знаю наверняка...

Эмили пробралась мне под кожу...

...а я позволил ей.

Я сплю, а вокруг меня разворачивается хаос, но все, что я могу — это наблюдать, как анархия набирает обороты. Я беспечно ищу утешения у незнакомки, и каким-то образом Эмили удается переплести наши судьбы. Мне следует думать о том, как спасти брата, но в данную минуту я способен думать только об Эмили.

Я должен вытащить ее отсюда.

Должен защитить ее...

Любой ценой.

---

Я хмыкаю. Оу, Фрайт так же известен, как Кэмерон Майклс. Он не слишком плохой парень, во всяком случае, не в такой степени, как большинство преступников здесь. В участке мы прозвали его «Халком». Он известен тем, что теряет связь с реальностью и наносит большие повреждения как общественной, так и частной собственности. Раз в месяц он появлялся в участке, объясняясь, почему швырнул стул в ветровое стекло машины своего соседа или почему выхватил трость у пожилой леди и затем избил ею же мужика.

Фрайт огромен, но чего недостает ему, так это интеллектуальной мощи, а, как говорится, «чем больше шкаф, тем громче он падает».

Каан ухмыляется и всматривается в мои глаза, пока подносит банку к губам и заливает в горло какой-то алкоголь. Он уверен, и хотя бы за это я восхищаюсь им.

— Посмотрим. Они не зря называют его Фрайт.

Знакомое покалывание от вызова щекочет кончики моих пальцев. Мне не нравится, как они улыбаются мне, словно я не из их лиги.

Судя по моим наблюдениям, здесь существуют три вида бойцов. Первая группа подтянула борьбу на «отлично» в свои двадцать, некоторые даже в тридцать, но все еще являются любителями, когда дело доходит до искусства смешанных единоборств. Вторая группа — бунтари с улицы, самоучки. А третья группа — бойцы, как и я, тренировавшие свои задницы с того момента, как научились ходить. Я тренировался и осваивал каждый вид боевых искусств, о котором мог только узнать. Мой мозг работает не так, как у всех остальных. В то время, когда мой противник планирует свое следующее движение, я уже просчитал все необходимые шаги, чтобы выиграть бой. И я всегда побеждаю — не потому, что я крупнее или сильнее. Я побеждаю, потому что умнее.

Именно Джоэл научил меня бороться умом, а не силой.

Моя ухмылка остается неизменной, когда я продолжаю разговор с Кааном.

— И почему они называют его Фрайтом? Ты знаешь?

Парень слева от него смущенно отводит взгляд, когда Каан щурит на меня глаза и качает головой. Естественно, не знаешь.

— Как тебе такая версия: его прозвали Фрайтом, потому что он вырвал дверь грузового контейнера, чтобы спасти выводок брошенных щенят.

Они одаривают меня «взглядом». Недоверчивое хмурое выражение: глаза сощурены, а губы сжаты. Выражение, появляющееся у всех, кто слышат происхождение прозвища Фрайта, так же известного, как Кэмерон.

— Звучит ужасающе, знаю. Уже трясусь от страха, — я дергаю головой. — Съебались отсюда нахрен, пока Маркус и я говорим о делах.

Они смотрят, не понимая, повиноваться или ослушаться. Я не свожу глаз с Каана. Это тупое соперничество, а мне не до этого сейчас.

— Я бы на вашем месте послушался парня, — заявляет Маркус, поставив свои локти на стол. — Он непредсказуем.

С осторожностью, но все еще пытаясь сохранить свою гордость и силу, они медленно встают из-за стола и исчезают из виду. Я смотрю им вслед, потерявшись в мыслях, как бы выбить дерьмо из этой троицы, пока Маркус не хлопает меня по плечу.

— Не волнуйся, — говорит Маркус. Вытаскивает ручку из-за уха и вертит ею. — Завтра, когда сойдешься с Фрайтом, ты им докажешь.

Я откашливаюсь и достаю из кармана пачку налички. Маркус принимает ставки у всех остальных, а я же — просто парень, которому нравится играть на деньги. Я облокачиваюсь на стол и бегло просматриваю купюры, будто пересчитываю.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.

Он напрягается, тут же понимая, что это заказ, а не просьба.

— Что на этот раз, Джай?— спрашивает он резким шепотом. — Я не достану для тебя другую пушку. И в первый раз было достаточно рискованно. У меня есть ребенок…

— Ты замолчишь и дашь мне объяснить? — я отдаю ему немного наличных, две штуки, если быть точным, и продолжаю дальше пересчитывать. — Ворота, где мы встречались в последний раз, ну, знаешь, южные ворота?

Маркус кивает.

— Мне нужно, чтобы ты оставил их открытыми.

Он бледнеет и бросает деньги, которые я дал ему, словно заболеет неизлечимой болезнью, если будет держать их слишком долго.

— О, черт возьми, нет. Я не сделаю этого. Ты сам по себе.

Маркус пытается отойти от стола, но я ловлю его за ворот серой футболки и дергаю назад. Обнимаю рукой его плечи и прижимаю к столу, достаточно близко, чтобы он учуял запах денег, которые обронил. Я не хотел делать этого — шантажировать его болезнью дочери — но он не оставил мне выбора.

— Послушай, Маркус. Ты же не хочешь, чтобы фонд против рака твоей дочери иссяк сейчас, не так ли?

Под моей рукой его плечи напрягаются.

— Джай, пожалуйста.

Я не останавливаюсь.

— Ты не хочешь вернуться к работе на Рула, не так ли?

Рул — скользкий ублюдок, продающий низкосортную травку ученикам средней школы на Манхэттене. Давным-давно Маркус помогал ему торговать этим дерьмом, чтобы сводить концы с концами и добиться лечения своей дочери. Как нередко это случается, он пошел самым легким путем.

Его плечи опадают, и он качает головой. От этого я чувствую себя мудаком.

— Слушай, Маркус, если поможешь мне, я удостоверюсь, что тебе и твоей семье не придется волноваться о деньгах снова. Я дам тебе достаточно денег, чтобы твоя дочь лечилась дома — у нее будет личная медсестра и все такое.

Он обдумывает это, но я уже знаю — это слишком хорошо, чтобы отказываться.

— Я — единственный, кто работает на воротах, Стоун. Череп прикончит меня.

— Нет, не прикончит. Я выстрелю в замок, чтобы все выглядело так, будто я прострелил себе выход.

Он смотрит на меня скептически.

— Почему ты не можешь сделать это без меня?

— Потому что не могу рисковать. Что, если потребуется больше, чем одна пуля? Я получил только одну обойму. Если я собираюсь уехать из города, то мне дорога каждая пуля, которую могу заполучить, — я облизываю сухие губы. — Маркус, я должен знать, что завтра после моего боя южные ворота будут не заперты.

Он смотрит на деньги на столе — лишь четверть того, что я собираюсь дать ему.

— Сколько?

— Восемь штук, — отвечаю я без колебаний.

— Ты действительно сильно хочешь выбраться отсюда.

Я киваю.

— Мне нужно найти своего брата.

С тяжелым вздохом Маркус, наконец-таки, кивает.

— Ладно. Я сделаю это для тебя.

Я улыбаюсь и отдаю ему остальную часть денег.

— Спасибо. Напиши мое имя в конце твоего блокнотика на случай, если Череп сунет свой нос, куда не следует.

— Договорились.

Я отпускаю Маркуса, разворачиваюсь и ухожу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — кричит он мне в след. — Я надеюсь, ты сделал правильный выбор.

Я сделал то, что хотел, и нет пути назад. Теперь все, что я должен сделать — спасти свой зад завтра и ждать осуществления своего плана. Когда мы делаем выбор, то приводим в движение события, которые нельзя изменить или отменить. Последствия от сделанного выбора неизбежны. Мы должны столкнуться с ними. С каждым нашим принятым решением мы рискуем; мы формируем наше будущее, и каждое решение оказывает положительное или отрицательное влияние на наши жизни. «Каждый твой выбор имеет значение», — так раньше говорила моя мама. — «Даже если ты просто решаешь, что приготовить на ужин. Никогда не относись ко всему легко, потому что это решение, будь оно хорошее или плохое, затронет тебя и сейчас, и завтра».

Череп легко принимает решения. Лжет ли он или говорит правду об убийстве Джоэла, он сделал свой выбор, и за последствия его решения я не ручаюсь. Я сам выясню, сказал ли он правду о Джоэле. Мертв он или нет, я хочу голову Черепа.

И я получу ее.

Глава 12 Фрайт

Эмили

Металл пистолета прижимается к моей спине. Не могу поверить, что Джай дал мне спрятать его под своей футболкой. До этого я никогда не держала оружия, и это пугает. Разве оно не может выстрелить случайно? Я прекращаю нервно трястись, молясь случайно не прострелить дырку в своей заднице.

Пока толпа и я ожидаем выхода бойцов, закрываю глаза и концентрируюсь на замедлении дыхания. Горячий, застоявшийся воздух обжигает мои легкие, разъедая ткани, словно ядохимикат.

Джай все еще не посвятил меня в свой план, но если все пройдет гладко, то мои легкие снова смогут наполниться свежим воздухом, и я хочу этого больше всего на свете. Должно быть, курильщики чувствуют себя именно так — словно сжатыми изнутри, не в состоянии вдохнуть полной грудью. И они делают это по своей воле?

Я открываю глаза, когда толпа, смыкающаяся вокруг меня, ликует. Я прямо как в клетке, мой живот прижимается к перилам, когда Череп выходит на свой выступ надо мной. Сожаление, вина и беспокойство тяжестью оседают во мне и вызывают ощущение слабости. Если вдруг кто-то сильно прижмется ко мне, то сможет почувствовать пушку. К счастью, Джай заставил меня надеть одну из его футболок. Она мне большая, и ткань лучше скрывает пистолет.