Серж Арденн - Герцог Бекингем

• Название: Герцог Бекингем
• Автор: Серж Арденн
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 9781533747372

«XVII век. На престол Франции всходит откровенно слабый король Людовик XIII. Это ставит под сомнение целостность Французского королевства. Самые могущественные дворяне, среди которых королева Анна Австрийская и мать короля, Мария Медичи, заручившись поддержкой Испании, замышляют заговор против его Величества. Единственной силой, которая может противостоять заговорщикам, является Первый министр – Кардинал Ришелье. Кардинал желает, вопреки их планам, объединить королевство. Невольными участниками описанных событий становятся трое анжуйцев. Друзья принимают сторону кардинала и ставят тем самым на карту свои жизни, шпаги и честь во имя Франции. Стычки, погони, звон клинков, противостояние гвардейцев кардинала и мушкетеров, неожиданные повороты сюжета. Это и многое другое, с чем столкнутся наши герои на страницах романа. Как они справятся со всем этим? Куда заведет их судьба? Смогут ли они сыграть решающую роль и предотвратить заговор, который может радикально изменить ход истории?Об этом вы узнаете из первой книги цикла „„Дневники маркиза Леруа““, написанного в лучших традициях Александра Дюма»

---

«Герцог Бекингем»

Серж Арденн

СЕРЖ АРДЕНН  ДНЕВНИКИ МАРКИЗА ЛЕ РУА 1625 часть третья «ГЕРЦОГ БЕКИНГЕМ»

Текст подается в авторской редакции

ГЛАВА 1 (60) «Ворота Англии»

ЮЖНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ АНГЛИИ. ПОРТ ДУВР.

«Туманный Альбион» – старинное название Британских островов, было известно ещё древним грекам и римлянам, которых считают авторами сего романтичного и загадочного определения. На самом же деле ничего возвышенного и поэтичного в этом нет. Дело в том, что слово «альбион», в переводе с латинского – «белый», как утверждают, так же происходит от кельтского корня означающего «горы», чему есть подтверждением южное побережье Англии, от Белых скал Дувра, до Бичи Хэд в Восточном Сассексе, где Саут Даунс встречается с морем.

Белые скалы – утесы, достигающие в высоту 390 ярдов, формирующие часть британской береговой линии, состоят из мела, от того и кажутся с моря совершенно белыми. Именно это обстоятельство определило название «Альбион», что не позволяет усомниться мореплавателей, достигших белых скалистых берегов острова, в справедливости сего назначения.

Что же до определения «туманный», то мы не сомневаемся в том, что оно понятно каждому и без наших докучливых разъяснений и обязано своим существованием прославленному густому морскому туману, беспрестанно окутывающему низменные части острова.

Посему, не желая досаждать читателю весьма несущественными уточнениями, мы предлагаем вернуться к нашей истории, которая если не достигла своего конца, то определенно перевалила за середину.

И вот, в час когда на берегах прекрасной Франции, бушующее пламя страстей, связанное с встречей английского гостя, достигло своего апогея, в пасмурный летний денёк, на скалах вблизи города Дувр, что высятся над водами Английского пролива, показался экипаж украшенный гербами, пожалуй, первого вельможи британии, после короля – лорда-стюарта Вестминстера, шталмейстера, лорда-адмирала Англии, главного судьи выездной сессии, фактического главы английского правительства, Джорджа Вильерса,1-го герцога Бэкингема.

Порт Дувр, благодаря своему местоположению, обладает колоссальным стратегическим значением для защиты Британского островного королевства, являясь, при этом, своеобразными «морскими воротами» Англии. Замок же Дувр, вознесенный на высоту около 126 ярдов над уровнем моря, построенный для отражения нашествий врагов с континента, и защищающий порт, является одной из самых впечатляющих крепостей в мире. Сию грозную твердыню, как свидетельство силы и могущества Британского льва, лицезрели моряки и путешественники из всех стран Старого Света, но чаще других, зловещие стены, ощетинившиеся сверкающей бронзой пушечных стволов, имели сомнительное удовольствие наблюдать жители французского королевства, чьё побережье находиться от упоминаемых берегов всего в восьми с половиной лье. В ясные, солнечные дни, находясь на родных берегах, французам вполне возможно с «наслаждением» любоваться неприступностью Дувра, так же как англичанам с не меньшим «удовольствием», разглядывать на линии горизонта Сторожевую башню, шпили и цитадели славного Кале. Но подобная близость удобна не только для демонстрации дружелюбия и братской любви, она была в чести и у путешественников, пожелавших преодолеть водную преграду в самом узком месте Английского канала, таким образом, получив возможность высадиться на песчаном берегу одной из «добрососедствующих» стран.

И вот, карета, запряженная четверкой чистокровных английских скакунов, с герцогскими гербами на дверцах, с лязгом и грохотом вкатила на вымощенный булыжником причал дуврского порта. Из экипажа, окруженного десятью, сверкающих доспехами рейтаров, вышел вальяжный и высокомерный Бекингем, презрительно и недоверчиво оглядев встречающих. Его ярко-вишневый плащ и такого же цвета шляпа, украшенная кроваво-красным плюмажем, привлекали внимание, пестрея среди темных костюмов дворян и простолюдинов, высыпавших на пристань. С почтением поклонившись, к министру подошел Сэр Джейкоб Бэйли, барон Мидлборо, который загодя отправился в Дувр, по приказанию герцога, с тем, что бы подготовить и устроить «всё как должно». За спиной барона, облаченного в темно синий непромокаемый кап, стояли три джентльмена, с благоговением следившие за высокопоставленным лондонским вельможей, что неблагоприятно отразилось на настроении, и без того испытывающего крайнее волнение Бекингема. Смутившись, герцог был вынужден обернуться, устремив взгляд полный укора на прибывшего с ним Монтегю. Лорд выпрыгнул из кареты, развернув широкие плечи и, явно в угоду герцогу, громко обратился к Мидлборо.

– Сер Джейкоб, это они?

Кивнул он в сторону людей стоявших за спиной барона. Тот приторно улыбнувшись лорду-адмиралу, таинственно прикрыв глаза, произнес:

– Да, это они.

Монтегю окинул уверенным взглядом сверкающий от влаги камень причала, щедро усыпанный соломой; береговую линию порта, уставленную пирамидами из бочек, ящиков и корзин, с разнообразными товарами, намереваясь отыскать голландское судно, прибывшее за герцогом. Вдоль серой, довольно длинной пристани, тянулся частокол голых мачт, скрипящих под тяжестью рей, отягощённых свернутыми парусами, и притянутыми леерами к деревянным бортам. Измученные, кособокие фелюги, вёсельные бригантины, стройные голландские шхуны и стремительные, словно чайки каравеллы, пеньковыми канатами пришвартованные к поржавевшим кнехтам, словно расположившаяся на отдых стая диковинных морских зверей, мирно дремали, в ожидании своего часа. По трапу, одного из судов, переброшенному к изуродованному сходнями краю причала, спустился долговязый человек, в выцветшей шляпе, из-под которой торчали пряди светлых волос и направился к людям, скопившимся у кареты. Разглядев силуэт рослого моряка, Монтегю обратился к Мидлборо.

– Это капитан Ван Бюйтен?

– Да, это он.

Долговязый, являвшийся капитаном голландского судна, приблизившись, окинул взором напыщенных вельмож, только сейчас прибывших из Лондона, не разобравшись, кто из них герцог, сняв шляпу, неуклюже поклонился, и на вполне сносном английском произнес:

– Прошу Вашу Светлость не отказать доставить честь, подняться на борт «Lam».

Голландец, явно путался в словах, и совершенно напрасно пытался воспроизвести фразу хоть, сколько-нибудь претендующую на любезность. Явно неудовлетворенный, ни обществом, ни тем что происходит в этой «пропахшей сельдью яме», Бекингем соизволил откликнуться на приглашение капитана, и, постукивая о булыжник изысканной тростью, направился за Монтегю возглавившим шествие.

Оказавшись в приготовленной для вельможи каюте, на борту «Lam», наедине с лордом, Бекингем, недовольство которого переросло в ярость, с неприкрытой грубостью обратился к Монтегю:

– Вам не кажется, друг мой Уолтер, что пришло время объяснить мне, кто все эти люди, и, что здесь, чёрт возьми, происходит?! Вы заставили меня прибыть в Дувр в карете с гербами, ряженного, словно паяц из труппы чертовых «слуг»1, которого невозможно не заметить даже с той стороны пролива, устроили этот возмутительный спектакль на пристани, теперь каждый портовый нищий будет знать о моём отъезде! Что всё это значит, черт возьми?!

Обезоруживающая улыбка Монтегю, успокаивающе подействовала на Его Светлость, и, усевшись за стол, подвешенный к потолку стальными цепями, граф заговорил:

– Ваша Светлость, позвольте скромному слуге короны, отвечающему за жизнь любимца короля Карла, даже вам не раскрывать своих планов. Через час мы отчалим, на берегу останутся наши друзья, все, включая Мидлборо, кроме трёх джентльменов, которых вы видели в сопровождении барона, вот тогда-то я обрету спокойствие и открою вам свой план. Но, хочу предупредить, мы не пойдем к стенам славного Кале.

Изумленный Бекингем откинулся на спинку стула. Лорд утвердительно кивнул.

– Милорд, жизнь научила меня правилу: «уважай, но не доверяй», за исключением Вашей Светлости, разумеется. Мы переждем несколько дней…»

– Но как, же те, кто должен нас встретить?!

О холодный взгляд Монтегю, как о глыбу льда, разбились сомнения и возмущения герцога.

– Я обо всём позаботился, кто нужно предупрежден. Через два дня мы отправимся в ночь, и это, милорд, смею заверить, не единственный сюрприз который я уготовил нашим врагам. Доверьтесь мне. а, что касается вашего отъезда из Лондона, поверьте, те, кому о нём знать не следовало бы, обо всём давно оповещены, они осведомлены не хуже нас с вами, поэтому…

1 В Англии, театральные труппы, в то время, назывались – «слуги лорда-адмирала», «слуги лорда Стрэнджа», «слуги графа Пемброка».

ГЛАВА 2 (61) «Комната на улице Железного горшка»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Господин шевалье де База проснулся ранним утром. Распахнув ставни небольшого оконца, он позволил солнечным лучам, наполнить комнату ярким ласковым светом, что вызвало улыбку на лице молодого человека. Невзирая на то, что рана ещё серьезно беспокоила его, настроение анжуйца было отменным. Позавтракав тем, что послал Господь Бог, и приготовил Гаспар, он оделся, нацепил кожаную перевязь, подвесив к ней короткую шпагу, укрыл в голенище ботфорта небольшой кинжал толедской стали, приобретенный в Барселоне, и, вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Тут же, за порогом, он оказался на довольно крутой лестнице, ступив на деревянные ступени, поприветствовавшие нового жильца учтивым скрипом. Хромая и морщась от боли, Гийом спустился в просторную, светлую гостиную, где остановился, чтобы прислушаться и передохнуть. В доме было тихо.