Ольга Матич - Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи

Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи"
Описание и краткое содержание "Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи" читать бесплатно онлайн.
Ольга Матич (р. 1940) – русская американка из семьи старых эмигрантов. Ее двоюродный дед со стороны матери – политический деятель и писатель Василий Шульгин, двоюродная бабушка – художница Елена Киселева, любимица Репина. Родной дед Александр Билимович, один из первых русских экономистов, применявших математический метод, был членом «Особого совещания» у Деникина. Отец по «воле случая» в тринадцать лет попал в Белую армию и вместе с ней уехал за границу. «Семейные хроники», первая часть воспоминаний, охватывают историю семьи (и ей близких людей), начиная с прадедов. «Воля случая» является одним из лейтмотивов записок, поэтому вторая часть называется «Случайные встречи». Они в основном посвящены отношениям автора с русскими писателями – В. Аксеновым, Б. Ахмадулиной, С. Довлатовым, П. Короленко, Э. Лимоновым, Б. Окуджавой, Д. Приговым, А. Синявским, С. Соколовым и Т. Толстой… О. Матич – специалист по русской литературе и культуре, профессор Калифорнийского университета в Беркли.
Больше всего он хотел быть просвещенным помещиком. В начале века В. В. с семьей поселился в своем волынском поместье Курганы в Острожском уезде[16] – причудливом доме с готическими окнами, – занимался сельским хозяйством, много общался с местными крестьянами и техниками, строившими там вальцовую мельницу. Об этой жизни он пишет увлеченно и ностальгически. В тюрьме строгого режима у него оказалось больше времени для писательства, чем когда бы то ни было в жизни.
* * *Шульгин родился в 1878 году в Киеве. Окончив юридический факультет Киевского университета, он поступил в Киевский политехнический институт на механическое отделение, намереваясь изучать воздухоплавание, но его не кончил. Много лет спустя он написал: «Мое место занял Игорь Сикорский! ‹…› Но важна была интуиция, позволившая мне в 1900 году угадать некий мировой процесс. Те, кто отмечены интуицией, мечтатели, фантасты суть летчики, летчики в море человеческого духа»[17]. Вместо занятий воздухоплаванием, которым в далеком будущем увлечется его младший сын Дмитрий, В. В. в молодости делал байдарки и плавал по рекам южного края, а затем, в эмиграции, – по рекам Сербии. На южном побережье Франции они с сыном построили лодку и на ней уходили в море.
Менее экзотическим был интерес к фотографии, который он питал в юности, и он даже получал за свои работы награды. В. В. играл на скрипке, пел романсы, в Киеве – накануне Первой мировой войны, уже будучи членом Государственной думы – заинтересовался цыганами и некоторое время ходил к ним в табор; влюбился (не всерьез) в цыганку, а та в него[18]. В 1920-е годы стал вегетарианцем и оставался им даже в тюрьме[19]; изучил хатха-йогу, чем впоследствии объяснял свое долголетие; увлекся йогом Рамачаракой[20]; вообще был мистиком. В. В. верил гадалкам и в вещие сны, которые записывал[21]; увлекался столоверчением: существует его запись одного спиритического сеанса в Сремских Карловцах от 1925 года, в котором принимали участие мать и жена генерала Врангеля (там был его штаб). Предметом разговора со спиритом были переворот в России и приход к власти монарха-диктатора. Из известных большевиков в записи упоминаются Троцкий и Каменев. Главное – никто из присутствовавших не сомневался в подлинности происходящего[22].
В том же 1925 году Шульгин рассуждал о применении атомной энергии к радиоволнам и беспроволочному телеграфу, который использовался бы в том числе для электрического освещения («Нечто без окончания: Фантастический очерк», 1925). В научно-фантастическом романе «Гиперболоид инженера Гарина» А. Н. Толстого, с которым В. В. был знаком, фигурирует Василий Витальевич Шельга, агент уголовного розыска и велосипедист; В. В. действительно был страстным велосипедистом[23].
В 1923 году в Париже теософка и ясновидящая Анжелина Сакко сообщила ему, что его сын Ляля (Вениамин), пропавший без вести во время Гражданской войны, находится в психиатрической больнице в Виннице. В своих тюремных воспоминаниях В. В. обстоятельно говорит о сеансах у Анжелины; на одном из них, не называя Винницы – этого названия она не знала, – она описала драматическую сцену, состоявшуюся в этом городе в начале века между В. В. и одной дамой; В. В. сцену «узнал». Рассказы о сеансах он дополняет размышлениями о спиритизме, теософии и астральном теле. Шульгин отправился в Советский Союз в поисках сына в конце 1925 года под эгидой организации «Трест», то есть ГПУ: тогда он этого, разумеется, не знал. Сына он не нашел, хотя впоследствии, вновь оказавшись в СССР – на сей раз после выхода из тюрьмы, – получил подтверждение тому, что тот действительно находился в Виннице. Лялю, состоявшего в Марковском полку, последний раз видели в Крыму, в районе Перекопа, где он был ранен.
Василий Шульгин (1925)
Уже в 1965 году в одном из писем к Эрмлеру Шульгин во всех подробностях описал свои отношения с Анжелиной и сообщил, что в 1960-м ее «ясновидение» подтвердилось. Поводом для письма послужил роман Льва Никулина «Мертвая зыбь», посвященный операции «Трест», разговаривать о которой тот приезжал к В. В. во Владимир. Никулин пишет: «Шульгин говорил автору этой книги, что он поддался мистическим настроениям, которые владели им, и поверил какой-то „ясновидящей“». Эта фраза глубоко задела В. В.[24]! Интереснее же всего в этом письме, да и во всей его переписке с Эрмлером, та легкость и доверительность, с которой он все ему рассказывает (как до того рассказывал Никулину).
Поездка под вымышленным именем в Советский Союз, якобы организованная контрабандистами-монархистами, была приключением, столь любимым В. В. Он описал его в «Трех столицах» (1925), которые Юрий Щеглов относит к подтекстам «Двенадцати стульев» – по его мнению, Ильф и Петров использовали образ Шульгина для изображения Ипполита Матвеевича Воробьянинова[25]. «Три столицы» имели большой успех. Прочитав их, Б. А. Бахметьев, посол Временного правительства в США, писал своему другу Василию Маклакову: «…книга захватывающая, любопытная, как живой документ, написанный кровью бесконечно искреннего человека. Несомненная картина России, оживающей силой самоутверждающейся жизни; бесконечно искреннее срывание покрова с факта полного непонимания и незнания так называемой эмиграцией происходящего в России процесса»[26]. Успех, впрочем, оказался недолгим: вскоре «Трест» был разоблачен, а репутация Шульгина подмочена, после чего он практически ушел из политики, сочтя себя недостойным ею заниматься.
Некоторые недоброжелатели даже обвиняли его в сотрудничестве с ГПУ – потому что по договоренности с «контрабандистами» (чтобы их не подвести!) он послал им текст «Трех столиц» на одобрение[27]. Этот сюжет повторился после публикации «Писем к русским эмигрантам» (1961), в которых Шульгин описал свои впечатления от «экскурсий» по СССР после освобождения из тюрьмы, с пропагандистской целью организованных для него властями, чьи достижения он в итоге поприветствовал. «То, что делают коммунисты в настоящее время, то есть во второй половине XX века, не только полезно, но и совершенно необходимо для 220-миллионного народа, который они за собой ведут, – писал Шульгин, – мало того, они спасительно для всего человечества отстаивают мир во всем мире»[28]. В другом месте он положительно отзывается о политике мирного сосуществования, провозглашенной Хрущевым на ХХ съезде КПСС: «Две системы будут сосуществовать, состязаясь на благо людей в том, кто лучше устроит жизнь на земле. И еще в том, кто полнее овладеет небом, то есть космосом»[29]. (Космические полеты наверняка увлекали В. В.)
Первое письмо, обращенное к старой эмиграции, сначала было опубликовано в просоветской газете «Русский голос». Младший сын В. В. и моя мать очень из-за него переживали и хотели верить, что Шульгина вынудили его написать. Письмо вызвало в эмиграции бурю негодования; крайне правые увидели в нем доказательство того, что В. В. всегда был советским агентом. Публично выступили в его защиту едва ли не два человека: друг семьи Глеб Струве (сын П. Б. Струве) и мама (Шульгин благодарит их во втором письме).
В. В. был неизбывным романтиком и увлекающимся человеком. Мама часто говорила, что он легко верил людям и, случалось, попадал впросак. Отсюда – истории с «Трестом» и «Письмами…». Последовало признание: «Меня обманули»[30]. Мама же рассказывала, что во время Гражданской войны В. В. поверил какому-то двойному агенту, в результате чего был арестован и расстрелян в Чека его брат (и племянник)[31] Филипп Могилевский, которого он очень любил. Филя, как его называли дома, возглавлял одесское отделение «Азбуки», тайной разведки, организованной Шульгиным, фигурировавшим под шифром «Веди»: каждому члену этой организации была присвоена буква алфавита. Именно с «Азбуки» и началась любовь В. В. к конспиративно-приключенческим акциям.
Мама осуждала своего дядю за легковерие, так страшно сказавшееся на Филе, которого она тоже любила. Тот был очень красив – в петербургской Академии художеств, где он учился на отделении скульптуры, его называли «Philippe le Beau», в честь сына императора Священной Римской империи Максимилиана I. По маминым словам, он был для нее богом; она могла часами разговаривать с его скульптурами, стоявшими в их киевской квартире.
* * *Имя Шульгина тесно связано с историей российского антисемитизма. Антисемитом он сделался в начале века; причиной тому было активное участие евреев в революционном движении, особенно на юго-западе. В гимназии и университете, однако, он дружил в основном с евреями, ближе всего – с братьями Сергеем и Евгением Френкелями (за их сестрой он ухаживал) и Владимиром Гольденбергом, чей отец управлял делами киевского миллионера Бродского[32]; человек богатый, он, как вспоминал Шульгин, все свои деньги тратил на красивую жизнь – гостей, домашний театр и т. д. Его сын, В. В. и их общий приятель Евгений Цельтнер весело проводили время в Швейцарии, путешествуя после окончания гимназии по Европе. В университете Гольденберг получил за свою дипломную работу о политической экономике золотую медаль от Д. И. Пихно – «редактора „погромного„„Киевлянина“», пишет В. В. и добавляет, что его приятель не участвовал в университетских беспорядках; не участвовали в них и Френкели. Еще одним его другом был дядя великого пианиста Владимира Горовица, сам хороший пианист[33].
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи"
Книги похожие на "Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Ольга Матич - Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи"
Отзывы читателей о книге "Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи", комментарии и мнения людей о произведении.