Сергей Устинов - Неустановленное лицо

• Название: Неустановленное лицо
• Автор: Сергей Устинов
• Издательство: АО "Торговый дом «Локид»
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-87952-027-7

---

– Не хочешь поправить настроение?

К такому повороту я в принципе давно уже готова. Поэтому, изобразив для приличия робость, довольно быстро даю себя уломать. Беру все причиндалы и направляюсь в ванную.

– Сама будешь? – удивленно спрашивает она вслед и вспоминает: – Ах да, ты ж умеешь...

В ванной я честно перетягиваю руку жгутом, нахожу вену, протыкаю ее иголкой. Потом прижигаю ранку спиртом, зажимаю ваткой. Содержимое шприца выливаю в раковину. Сижу минут пять на краю ванны, размышляя, не слишком ли далеко я влезаю в эту историю. Прихожу к выводу, что не слишком. Черт возьми, кто еще из журналистов может похвастаться чем-нибудь подобным?! (Я тогда даже не могла себе представить, чем смогу хвастаться в самое ближайшее время...)

Не зная точно, как должен выглядеть человек, впервые попробовавший кайфа, я прохожу в комнату, падаю в кресло с закрытыми глазами, расслабляюсь и пытаюсь изобразить на губах блажную улыбку. На самом деле чувствую я себя неуютно, боюсь, что меня сейчас разоблачат. Но Шу-шу, кажется, ничего не понимает. Слава Богу, ей и в голову не приходит, что кто-то может вылить “морфушу” в раковину. Лица я ее не вижу, зато слышу где-то рядом со мной радостное похихикивание. (Товарищи офицеры и генералы! Я уже вам докладывала, что вскоре мне предстояло наконец понять, чему она так радуется.)

Звонят в дверь, появляется новый посетитель. Я рассматриваю его сквозь полу прикрытые веки. Невысокого росточка, болезненно худой, с неестественно тонкими ручками и ножками, чернявый, с остренькими чертами лица, похож на хорька. Описываю его подробно, потому что это был единственный раз, когда Шу-шу, кинув взгляд в сторону моего распростертого тела, увела гостя на кухню и плотно прикрыла дверь. Только колоссальным усилием воли я подавляю в себе желание встать и подслушать, о чем у них разговор. Не торопись, Петя, говорю я себе, все твое будет. (Очень может быть, что завтра я наконец-то узнаю, была ли я права.)

О том, что произошло дальше, я тоже надеюсь рассказать в деталях, со вкусом, когда стану писать материал. А пока опять же коротко.

Приближается вечер, я предполагаю, что Шу-шу скоро начнет готовиться к “выходу”. Мне хочется понаблюдать, как путана собирается “на работу”: одевается, красится, мажется. И вдруг она садится на подлокотник моего кресла, заглядывает в лицо, ерошит мне легонько волосы и говорит:

– Ну как насчет кабака?

Сначала я растерялась. Мелькает трусливая мысль, что работа работой, а вдруг кто-нибудь из знакомых увидит меня в ресторане в компании с проституткой – иди потом доказывай, что ты не верблюдица! И только минуту спустя я понимаю, что меня не просто зовут в “кабак” при сем поприсутствовать – мне предлагают пойти туда попутанить! Воображение тут же рисует несколько последовательно сменяющихся картинок. Можете надо мной смеяться, но больше всего меня смущает перспектива пить-есть в ресторане за счет какого-то мужчины, которого потом неизбежно придется продинамить! Издержки воспитания, так сказать...

Но Шу-шу по-своему толкует мое смущение. Она уже выкидывает из шкафа на пол груды шмотья, приговаривая:

– Сейчас мы тебя прикинем по фирме, причепурим. Что ты этим добром-то дорожишь. Господи?! За пару часов получишь столько, сколько за месяц в своей больнице не зарабатываешь! Поживешь красивой жизнью – другой не захочешь!

Откровенно говоря, меня даже огорчает примитивность ее подхода к этой проблеме. Никаких морально-нравственных переживаний она не испытывает. Волнует ее сейчас только одно:

– Главное, чтоб мы с тобой были непохожи...

“Ну что ж, – думаю я, стоя на пороге огромного, гудящего, позвякивающего, подмигивающего, мерцающего в полутьме ресторанного зала, – если нет пока возможности проникнуть в душу путаны, надо попробовать смоделировать ее чувства в себе самой”. На мне зеленое шуршащее платье, подпоясанное плетеным шнурком. Голые плечи холодит неизвестно откуда взявшимся ветерком. В ушах огромные пластмассовые серьги, в волосах тяжелая заколка в виде бабочки. Благодаря туфлям на узком длинном каблуке я чувствую себя выше, стройнее. Шу-шу отменно поработала над моим лицом: глянув в зеркал о, я себя не узнала.

Войдя, она сразу уверенно направляется к столику в центре зала, на котором стоит строгая табличка “Заказано”. Буквально через минуту, ни о чем не спрашивая, подскакивает молчаливый официант, ставит на стол бутылку шампанского, два бокала, тарелочку с тарталетками. Шу-шу щелкает сумочкой, достает “Пэл Мэл”, щелкает зажигалкой, снова щелкает сумочкой, сквозь дым по-хозяйски оглядывает зал. Я тоже исподтишка кидаю взгляд вокруг. На нас смотрят мужчины с соседних столиков. И тут (я обязана сделать это признание) в душе моей помимо воли возникает некая дрожь. Ну, пусть не дрожь, а лишь томление. Но оно есть! Дух мой смущенный, не желая считаться с разумом, входит в неизъяснимый резонанс с окружающей действительностью. Где вы, семья и школа? Где ты, родной комсомол? Ау!

И тут я делаю первый вывод – такой же банальный, как то, из чего я его делаю: пока швейцар ловит для Шу-шу такси, пока официант не спрашивая подносит ей шампанское, пока посреди зала для нее стоит “заказанный” столик, она будет за него садиться...

Шу-шу куда-то делась, растворилась в полутьме ресторана. Заиграла музыка. Я нервно прихлебываю шампанское, чувствуя себя крайне неуютно. А вдруг сейчас подвалит клиент? Я-то надеялась, что приду сюда в качестве препаратора, а не кролика! И тут вижу, как грузный мужчина, в одиночестве сидящий за столом возле самой эстрады, подает мне какие-то вялые знаки. В полном смятении я отворачиваюсь, мысленно проклиная исчезнувшую. Шу-шу, делая вид, что ничего не вижу. Но краем глаза все-таки подмечаю, что он тяжело поднимается и идет ко мне. Массивная туша с размаху опустилась на соседний стул, мощно пахнуло коньяком. Теперь уж отворачиваться бессмысленно. Рыхлая, с обвисшими брыльками, вся в синеватых прожилках ряшка. Маленькие злобные заплывшие глазки. Короткая волосатая шея. Брюхо. Гундосый голос. И сейчас не могу вспомнить все это без содрогания.

– Ты чья?

Я молчу, не зная, что мне отвечать.

– Что-то я тебя тут раньше не видел, – произносит он с намеком и угрожающе. – Сладенького захотелось?

Я по-прежнему молчу. Тогда он кладет на стол огромную пухлую, как у гигантского младенца, ладонь и говорит снисходительно:

– Ладно. Пришли для начала четвертачок, там посмотрим.

Больше всего мне хочется съездить ему кулаком по физиономии. Но я вовремя соображаю, что положение путаны, видимо, кое к чему обязывает, и, сдержавшись, сообщаю, что никакого четвертака у меня для него нет.

– Нет? – тянет он еще более угрожающе. – Ну, гляди. Боюсь я за тебя...

Потом он так же тяжело встает и, толкая животом танцующих, возвращается на место. Шу-шу все еще нет, и я уже решаю, что, пожалуй, пора кончать эту комедию. Вдруг показалось, что на этот раз я заехала далековато. Откуда-то сзади возникает официант, наклоняется к моему уху:

– Вас просят на минуту выйти в фойе.

Я радостно подхватываю сумку и выскакиваю в холл. Возле гардероба тихо и чинно, музыка сюда не доносится, на полу лежат ковровые дорожки, два швейцара прогуливаются по ним, заложив руки за спину. Шу-шу нигде не видно. Зато какая-то женщина в другом конце коридора машет мне рукой. Я недоумевая подхожу ближе. Оглянувшись, она открывает дверь дамского туалета, и вдруг меня сильно толкают в спину. Я пролетаю вперед, поскользнувшись на кафеле, падаю, потеряв одну туфлю, и больно ударяюсь плечом об умывальник. И только успеваю подняться, как мне широко залепляют открытой пятерней по физиономии.

Передо мной трое. Раскрашенные, как индейцы на тропе войны ( впрочем, я выгляжу, наверное, так же). Суженные от злобы глаза. Перекошенные рты. Искривленные в судороге пальцы с длинными лакированными когтями, которые тянутся к моему лицу. И самое страшное – они лезут на меня молча. Только одна шипит, кривя губы, больше себе под нос: “Щас мы те ззелаем товарный вид...” Слева ударяют в ухо. Я пытаюсь увернуться – справа вцепляются в волосы. (Запомнилось почему-то мелькнувшее видение: кряжистая тетка в белом халате – туалетный работник, сидит в своем кресле, тупо глядя в кафельную стенку.) Слепо отмахнувшись, попав кулаком во что-то мягкое, я выворачиваюсь, но тут меня дергают за рукав, платье трещит, я падаю как бревно на пол, звонко стукаюсь затылком. И прежде чем отключиться, чувствую, как впиваются в бок остренькие носки туфель.

Потом я помню, как туалетная тетка, сурово что-то пришепетывая, волочит меня под мышки к умывальнику. Я рыдаю от боли, злости и обиды. Слезы, кровь и краска текут с моего лица. Потом рядом выплывает лицо Шу-шу. В нем неподдельная жалость.

– Господи, – приговаривает она, – это, наверное, Рыло. Ну, подонок! К тебе Рыло подходил, да? Как же я тебя не предупредила!