Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

• Название: Воспоминания (1865–1904)
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-8242-0147-5

В. Ф. Джунковский (1865–1938), генерал-лейтенант, генерал-майор свиты, московский губернатор (1905–1913), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1913–1915), с 1915 по 1917 годы – в Действующей армии, где командовал дивизией, 3-м Сибирским корпусом на Западном фронте. Предыдущие тома воспоминаний за 1905–1915 и 1915–1917 гг. опубликованы в «Издательстве им. Сабашниковых» в 1997 и 2015 гг.

В настоящий том вошли детство и юность мемуариста, учеба в Пажеском корпусе, служба в старейшем лейб-гвардии Преображенском полку, будни адъютанта московского генерал-губернатора, придворная и повседневная жизнь обеих столиц в 1865–1904 гг.

В текст мемуаров включены личная переписка и полковые приказы, афиши постановок императорских театров и меню праздничных обедов. Издание проиллюстрировано редкими фотографиями из личного архива автора, как сделанные им самим, так и принадлежащие известным российским фотографам.

Публикуется впервые.

---

В середине июля на полковом стрельбище произведено было предварительное испытание офицерам в стрельбе из винтовок для допущения их к участию в состязании стрельбы в цель на призы.

Это испытание было значительно труднее зимнего, так как тогда испытание происходило в закрытом помещении, атмосферные явления и ветер не влияли на полет пули, на воздухе же малейший ветер уже отклонял пулю и надо было сообразить, насколько надо целить правее, левее, выше или ниже, чтобы попасть в центр цели. Я все же выполнил условия на право участия в состязании, не сделав ни одного промаха, но сумма квадратов была значительно больше, чем когда я стрелял зимой, а именно 342.

Всех офицеров, выполнивших условия, из бывших на лицо было 11, я среди них был пятым. Наследник был очень хорошим стрелком и также выполнил условия – был третьим, у него число квадратов было 237.

29-го июля состоялось состязание на Красносельском лагерном стрельбище. В приказе по полку[207] было отдано:

«Завтра в 9 ч. утра в Красносельском лагерном офицерском стрельбище будет произведено в присутствии начальника гвардейской стрелковой бригады состязание в стрельбе в цель на призы из винтовок.

Список гг. офицеров, выполнивших условия на право участия в состязании в стрельбе в цель на призы из винтовок:

Одетыми быть в сюртуках».

На этом состязании я осрамился, был в каком-то нервном состоянии и сделал один промах. Очень мне это было досадно. Наследник, хотя и не сделал ни одного промаха, но у него оказался большой квадрат, не дающий право на приз.

Накануне этого дня был маневр верстах в 15-ти от Красного близ деревни Пески, погода была ужасная, лил дождь, было сыро, неприглядно. По окончании маневра сделали привал, пили чай и закусывали под огромной березой. Бывший с нами фотограф снял с нас группу, когда мы сидели за столом. Наследник был в накинутом пальто, великий князь в бурке. Группа вышла в тумане из-за дождя, моросившего все время.

31-го июля состоялся высочайший смотр войскам на военном поле. <…>[208]

6-го августа полк праздновал свой полковой праздник как обычно, с тою разницею, что наследник, как служащий в полку офицер, был одним из хозяев праздника наравне со всеми офицерами, и принимал гостей, и угощал их. Ночью, с разрешения Даниловича, наследник оставался в собрании до двух часов.

По окончании лагеря наследник был отчислен, мы провожали его, сохранив самую лучшую благодарную память о первой его службе в полку.

Дома у меня все было в течение лета благополучно. Моя мать жила на Каменном острове у Грессеров, младшая сестра с нею. Старшая же на Сергиевке у своих друзей Лейхтенбергских. Я каждую субботу приезжал из лагеря и обыкновенно заезжал к двоюродному брату градоначальнику Грессеру и с ним на его чудном катере отправлялся к ним на дачу, где и ночевал. Моя мать была окружена лаской и любовью, и я был за нее спокоен. В Петергофе я бывал иногда и навещал там осиротевшую семью Миллера и милую ему Эмму Егоровну Флуг, с которой так легко всегда было говорить, вспоминая покойную Алису Михалкову, которую она воспитала и так страстно любила.

25-го июня был полугодовой день ее смерти, я был на дорогой могиле в этот день, где служили панихиду. Михалкова не было, он был с детьми в Назарьеве, откуда он прислал мне очень ласковое письмо, написанное им как раз в этот день, с описанием их жизни в Назарьеве и с подробностями о детях, очень меня звал приехать, но у меня отпуска в этом году не было и я не мог никуда поехать.

Осенью в нашей семье произошло большое событие – моя сестра Ольга вышла замуж за Дмитрия Гершельмана, служившего старшим адъютантом в штабе корпуса. Свадьба состоялась 11-го ноября в домовой церкви дворца великого князя Николая Николаевича Старшего, который лично крестил мою сестру и на свадьбе был ее посаженным отцом и под руку ввел ее в церковь. Было много гостей, родных, моих товарищей по полку. В церкви присутствовали и Ольденбургские, принц и принцесса. По окончании церковной службы в залах дворца было подано шампанское, шоколад, чай, фрукты. Великий князь Николай Николаевич был трогателен. Затем у Гершельманов, родителей мужа моей сестры, состоялся семейный обед, и молодые уехали к себе на квартиру, заново отделанную в доме штаба корпуса на Миллионной. Моя сестра казалась очень счастливой, и я был рад за нее, хотя в душе я как-то не одобрял этого брака, боясь, что характер ее мужа, большого деспота, не будет ей по душе. Но, благодарю Бога, хотя и бывали у моей сестры тяжелые минуты в семейной жизни, все же они прожили вполне счастливо и вырастили восемь человек детей. При всем своем тяжелом для жизни характере, это был честнейший и редкий по благородству человек. Дети все вышли хорошие, сердечные, лучшего и желать нельзя было.

6-го декабря праздновали в полку батальонный праздник как обычно, а в 10 часов все офицеры собрались в Аничков дворец, чтобы принести поздравления наследнику цесаревичу, который очень любезно нас принял, вспоминая свою службу в полку.

Вечером был обед на Миллионной в офицерском собрании, на котором присутствовал и наследник.

25-го декабря в годовщину кончины Алисы Михалковой я был на дорогой могиле, приехав в Сергиеву пустынь накануне и проведя там ночь. Было уютно, тихо на ночной службе в монастыре, какое-то спокойствие вливалось в душу. Из церкви пошел на могилу, очистил ее от снега, прочистил дорожки, и на душе стало хорошо, потом приехали родные, мы отслужили панихиду и вернулись в Петербург.

От Григория Ивановича Апарина я получил чудное письмо, он вспоминал все пережитое год тому назад и писал о переживаемом ныне.

Так кончился год, мы с ним простились за молитвой в домовой церкви градоначальства с близкими нам и родными.

1888 год

В январе 1888 года в Таврическом саду на катке царило большое оживление. Были сооружены две гигантские ледяные горы, выходившие на каток, устроенный на огромном пруду; кроме того, вокруг всего сада устроена была как бы беговая ледяная дорожка. На этом катке собиралось высшее петербургское общество и весь двор, а также и чины некоторых посольств. Чтобы получить право на вход в Таврический сад, надо было иметь билет, выдаваемый гофмаршальской частью с соизволения императрицы.

Я в то время недурно катался на коньках, скатывался с горы и был постоянным посетителем катка. Из моих товарищей по катку очень хорошо катался Гадон, Гольтгоер, Зейме, Зедделер, а одним из самых ретивых конькобежцев был Адлерберг, мой первый ротный командир. Больше всего было офицеров Кавалергардского полка, по инициативе коих возник каток. Постоянным посетителем и отличным конькобежцем был гусар Галл и кавалергард Николаев, уже не молодой, он был всегдашний кавалер великой княгини Марии Павловны, которая очень часто приезжала на каток. Императрица Мария Федоровна каталась очень хорошо на коньках, была очень грациозна, раза два в неделю она обязательно приезжала кататься. На мою долю выпало тоже счастье скатить ее с горы.

Обыкновенно скатывающийся садился на санки впереди, имея ноги с коньками на льду и управляя ими. Дама становилась на колени сзади на подушку саней плотно к кавалеру и руками держалась за его плечи. Из великих княгинь посещали каток, кроме Марии Павловны, еще Елизавета Федоровна, Елизавета Маврикиевна, Александра Георгиевна. Иногда скатывались с горы по двое и по трое саней рядом, тогда, чтобы сани не разъехались, приходилось держаться крепко за руки и регулировать коньками скорость, чтобы все сани шли одной скоростью. Это было довольно трудно, так как и сани, и скатывавшиеся бывали, конечно, разного веса. Я очень любил скатываться таким образом, и мы это проделывали очень часто с Галлом, гусаром, дамами, при этом были княжна Голицына, на которой он потом женился, и Милютина – племянница фельдмаршала. У меня даже сохранилась фотография, где мы сняты вместе в момент спуска с горы.

Я тоже очень любил скатываться с горы с дамой, стоя на коньках, держась за руки. Это было очень приятное чувство, сознавать всю ответственность за даму и, крепко держа ее за руки, движением руки регулировать скорость. Не все дамы и барышни решались на такой спуск, который, конечно, был довольно рискован, надо было очень твердо стоять на ногах.

Как-то раз я приехал на каток, и дочь английского посла Miss Монсон, увидя, что я два раза скатился на коньках с M-lle Ребиндер очень удачно, попросила меня скатить ее. Мне и в голову не пришло спросить ее, хорошо ли она катается, хотя я ее видел первый раз на катке, и сказал, что мне это доставит большое удовольствие. Но как только мы начали спускаться, я сразу почувствовал, что она плохо стоит на ногах, и я делал неимоверные усилия, чтобы поддержать ее, сам тормозя насколько мог. Но в самом низу горы, когда всегда происходит толчок, нога у ней совсем подвернулась, и как я ей ни старался помочь стать на коньки, она затормозилась и свалилась, а я отлетел от нее в сторону. Это было одно мгновение. К счастью, обошлось благополучно. Потом оказалось, что она третий раз только надевает коньки.