Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

• Название: Ответ знает только ветер
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00308-0

Австрийский романист Йоханнес Марио Зиммель очень популярен у себя на родине. Практически каждая книга писателя становится бестселлером. Не стал исключением и роман «Ответ знает только ветер».

Яхта известного немецкого банкира взлетает на воздух. Из пассажиров по чистой случайности удалось выжить только Анжеле Дельпьер. Робер Лукас — сотрудник страховой компании, в которой эта яхта застрахована, отправляется на место преступления, в Канны, чтобы разобраться в причинах катастрофы. Он не может и предположить, что это расследование, знакомство с Анжелой круто изменят его жизнь…

---

Я стал рвать все письма одно за другим, так как среди них не было ни одного, на которое я бы хотел или должен был ответить. И внезапно понял, что мне вообще нечего было делать тут, в Германии. В Каннах — да, там мне теперь придется кое-что предпринять, но в Германии? Абсолютно нечего. Под конец осталось только извещение на роскошной бумаге, в котором некто, кого я не помнил, сообщал, что женился. Извещение было составлено очень скромно и изысканно. Я долго сидел, тупо глядя на него. Потом поднял трубку и попросил соединить меня с Каннами.

И в ту же секунду услышал голос Анжелы:

— Роберт! Как твои дела?

— Отлично!

— Ты выпил, Роберт.

— Правильно. И еще выпью. На радостях, что здесь все так хорошо устроилось.

— На твоей фирме?

— Да.

— На них произвело большое впечатление то, что тебе удалось раскопать?

— Да, очень, — солгал я без особого труда. — Чрезвычайно большое. Они меня сильно благодарили… благодарствовали… Как правильно сказать?

— Прошу тебя, не пей так много, Роберт!

— Понимаешь, это я на радостях, что ты делаешь?

— Работаю, — кратко ответила она.

— Я уже сказал тебе, что я тебя люблю?

— Когда вернешься домой?

«Домой», сказала она, «домой»…

— Попробую заказать билет на завтрашний вечерний рейс.

— А раньше не получится?

— Нет.

— Почему?

— Придется подождать экспедиторов. Я хочу, чтобы доставили в Канны все мои вещи, которые я взял, уезжая из своей квартиры. Можно?

Она радостно вскрикнула.

— О Роберт! Ты насовсем переезжаешь ко мне?

— Да, насовсем, — вырвалось у меня. Нет, надо выражаться осторожнее. — Я хочу сказать, что отныне буду жить в Каннах. Если меня пошлют расследовать какой-то другой случай, то уже из Канн. И в Канны же я буду каждый раз возвращаться.

— Ко мне.

— К тебе. Я об этом прямо сказал на фирме. Они согласны. Но сперва я должен еще разобраться с этим делом, так?

— Да, Роберт, да. Ах, я так обрадовалась…

— Ты сегодня вечером дома?

— Да. А почему ты спросил?

— Потому что я хочу еще выпить! И значит, вполне возможно, еще раз позвоню тебе. Или два раза. Даже очень возможно.

— Звони мне столько раз, сколько захочешь. И как бы ни было поздно. Я буду ждать, — сказала Анжела.

Я продолжал сидеть у окна и наблюдать, как день медленно отступает перед ночью, как в аэропорте и в городе зажигаются электрические огни, при этом прихлебывал помаленьку виски и очень целенаправленно думал о том, что надо будет сделать по приезде в Канны. Думать об этом было легко.

Я заказал ужин в номер, потом опять пил из новой бутылки и опять позвонил Анжеле. В эту ночь я напился в стельку, опять звонил Анжеле, в общей сложности четыре раза, последний раз уже в три часа утра.

40

На следующий день в девять утра явились рабочие экспедиторской фирмы, с которой договорился портье. Их было трое — двое из них студенты, — и они ловко уложили мою одежду, слоников и вообще все мое имущество, взятое мной из дома, в два большие ящика. Третий, пожилой работяга небольшого роста, занялся оформлением документов. Я дал ему адрес, куда следует доставить ящики, подписал несколько квитанций и заплатил аванс за транспортировку. Все произошло очень быстро. Студенты бережно заворачивали каждого слоника, дабы ничего не сломалось, и вообще были симпатичные ребята. С прошлого вечера я был еще слегка навеселе, но чувствовал себя очень прилично.

Через два часа ни ящиков, ни рабочих уже не было в номере. Оставшиеся вещи я уложил в чемодан и оделся. Потом пообедал в ресторане. Мой самолет вылетал в пятнадцать тридцать, рейс через Цюрих. Я дал администратору гостиницы документы на мою машину и ключи от нее и попросил его продать мой «адмирал», припаркованный возле гостиницы, и, оставив себе десять процентов, остальные деньги положить на мой счет в банке.

На этот раз авиадиспетчеры действовали «не по инструкции», мы нормально взлетели и наслаждались спокойным полетом. Солнце светило нам как в Дюссельдорфе, так и в Цюрихе. Зато в Ницце небо было сплошь затянуто тучами, и мистраль все еще буйствовал. Наверху, на втором балконе для посетителей, я увидел Анжелу, как только вышел из самолета, а в огромном зале аэропорта мы с ней побежали навстречу друг другу, как уже было однажды — все быстрее и быстрее, все сильнее задыхаясь.

На этот раз мы ехали не по нижнему шоссе — Анжела сказала, что его залило, — а по автостраде, и когда остановились у шлагбаума, штормовой ветер с такой силой набросился на машину, что тяжелый «мерседес» слегка сдвинулся с места. Пальмы на обочине автострады гнулись чуть не до земли, некоторые даже сломались. Я почувствовал, что голова начинает болеть. Анжела была бледна после бессонной ночи, под глазами темные круги. На ней опять были коричневые брюки и оливковая ветровка свободного покроя.

Мы благополучно приехали в Канны, вошли в квартиру Анжелы, и я поставил в прихожей чемодан. Здесь, наверху, мистраль продолжал греметь и выть, и сквозняком продувало все комнаты. Я увидел, как гнутся под ветром цветы и вообще все растения на террасе. Море бурлило и пенилось, темное, как и небо над ним. Я с трудом открыл стеклянную дверь на террасу и шагнул наружу. Ветер едва не свалил меня с ног. Я вздохнул всей грудью и почувствовал на плече руку Анжелы. Я обернулся. Ее лицо было залито слезами.

— Анжела… Анжела! — испуганно завопил я. — Что с тобой?

Она прижалась губами к моему уху:

— Ничего… Совсем ничего… Это все проклятый мистраль… Я же говорила тебе, он всех с ума сводит… Третий день дует… О Роберт, Роберт… Ведь ты никогда не покинешь меня… Никогда, правда?.. Этого я бы… этого я бы не вынесла… — Мистраль на моих глазах оборвал и унес вьющиеся цветы.

Я увлек Анжелу на широкую тахту, стоявшую у стены, и мы очень скоро позабыли про все на свете. Вдруг меня что-то кольнуло в сердце, но я не обратил внимания.

41

— Я слабая, больная женщина, — жалобно сказала Хильда Хельман. — И не разбираюсь в банковских делах. Поэтому хочу, чтобы господин Зееберг остался.

— А я хочу, чтобы господин Зееберг оставил нас вдвоем, — сказал я. — В том деле, по которому я к вам пришел, вы разбираетесь, фрау Хельман.

Это было в понедельник, 26-го июня, около 16 часов. В субботу я вернулся в Канны. Воскресенье мы с Анжелой провели дома, главным образом лежали на террасе и отдыхали. Мистраль кончился, небо опять было ярко-голубым, и солнце опять припекало. Я еще в воскресенье договорился по телефону с Бриллиантовой Хильдой о визите к ней в понедельник. И предупредил, что хочу беседовать с ней наедине. Тем не менее, рядом с ней, как всегда сидящей в кровати в накинутом поверх ночной сорочки жакетике, стоял подтянутый исполнительный директор Зееберг с ледяными глазами. Вот что он сказал:

— Я — доверенное лицо фрау Хельман. Если вы не желаете говорить с ней в моем присутствии, вам придется уйти, господин Лукас.

Но прошли те времена, когда я терпел такое обращение. В этом и состоит преимущество человека, отбросившего совесть, подумал я.

— Если вы сию минуту не исчезнете, — заявил я Зеебергу, — я вообще не стану разговаривать с фрау Хельман и перенесу этот разговор в полицию.

Я выжидал, какое действие окажут мои слова. Оно было точно таким, какого я хотел.

— Оставьте нас вдвоем, — сказала Бриллиантовая Хильда.

— Охотно, сударыня, — ответил Зееберг.

— Вы же можете и потом все ему рассказать, — сказал я, пока молодой человек выходил из комнаты, в которой, как всегда, дурманяще пахло цветами. — Разумеется, вы ему все расскажете. И не только ему. Мне это ясно. Но сначала я хочу поговорить с вами наедине…

— О чем?

— Об убийстве, — кратко ответил я. — О многократном убийстве.

Ее розовые глазки моргнули. Это была единственная реакция с ее стороны. Она сидела, выпрямив спину, в своей роскошной кровати в стиле рококо, на этот раз с ее шеи свисало великолепное колье из алмазов и изумрудов, а в ушах сверкали серьги из огромных грушевидных изумрудов. Парик сегодня сидел как надо.

— О каком убийстве? — спросила Хильда. — Да еще многократном?

Я присел на край кровати.

— Том самом, которое совершили вы, фрау Хельман. Причем многократно.

Утром того же дня я побывал в конторе нотариуса Шарля Либелэ, рекомендованного мне Паулем Фонтана. Либелэ на вид было лет пятьдесят, и он произвел на меня впечатление человека чрезвычайно серьезного и надежного…

— Мэтр, — сказал я ему, — я назову вам свое имя только в том случае, если вы согласитесь взяться за мое дело. — Его брови полезли вверх.

— Но это не совсем обычное начало разговора, мсье!

— Знаю. Выслушайте меня. В этих конвертах несколько фотографий и магнитофонная кассета. Нужно ли вам увидеть эти фотографии и прослушать кассету, прежде чем вы согласитесь взять их на хранение?