Людмила Матвеева - Дарю тебе велосипед

• Название: Дарю тебе велосипед
• Автор: Людмила Матвеева
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1985

Повесть о жизни ребят дома, в школе, в пионерском лагере. Автор поднимает важные вопросы воспитания мужества и рыцарства у мальчиков, женственности и мягкости у девочек.

---

Сашенька помчался по дороге, женщина с почты что-то говорила ему вслед, но он не слышал.

Вот и Лесная улица, мягкая от опавших сосновых иголок. Велосипед пружинит, как будто едет по матрасу. Сашенька затормозил у дома номер шесть и крикнул:

— Вам телеграмма! Здравствуйте! Я привёз телеграмму!

Приятно кого-то обрадовать. Телеграммы чаще всего бывают поздравительные, так считал Сашенька. Или кто-нибудь в гости приезжает из другого города, тоже весело…

Из дома быстро вышла старушка, накинутая на её плечи шаль зацепилась за дверную ручку, но старушка не отцепила, она быстро шла к калитке, к Сашеньке, а шаль так и осталась висеть на двери.

Старушка взяла телеграмму и сказала «спасибо». Ну вот и всё, сейчас Сашенька нажмёт на педали и полетит к Лёше. И так задержался. Лёша, может быть, сердится: куда подевался этот Сашенька? Зря я с ним связался. И тут Сашенька примчится — вот он я. И они пойдут на речку и будут ловить рыбу. И Сашенька сразу научится и поймает штук сто или больше.

И вдруг старушка опустилась на скамейку у калитки, задрожала, слезы полились по щекам, а телеграмма упала в траву.

— Как же так? Как же так? — повторяла старушка и раскачивалась, закрыв лицо. — Сестра, Соня, умерла. Как же так?

Сашенька растерялся. Это была совсем чужая женщина, он впервые в жизни видел её. Но Сашенька спрыгнул с велосипеда, подошёл и погладил её по плечу. Он сел с ней рядом. Чем можно помочь? Что нужно сказать? За кем сбегать? Он не знал, он просто сидел рядом. И может быть, это было самое трудное для него и единственное, что нужно было сейчас этой старой женщине. Когда у человека большое горе, с ним иногда нужно просто посидеть рядом. Ничего этого Сашенька не знал. И хотелось спросить: «Что мне сделать?» Если бы она сказала, он бы сразу всё сделал, и стало бы легче. Но она сама растерянно спросила:

— Что же теперь делать?

И Сашенька почувствовал, что он сейчас умнее и главнее.

Так они сидели у калитки долго. Потом старушка сказала:

— Ступай домой, тебя, наверное, ищут.

— Посижу, — твёрдо ответил он. — Я не маленький.

Потом приехал из города сын старушки, высокий быстрый человек. Он прочёл телеграмму, обнял мать, повёл её в дом. Потом вышел, пожал руку Сашеньке — то ли попрощался, то ли поблагодарил.

В сумерках ехал Сашенька по дороге. Кричали вороны в верхушках сосен. Синие облака тянулись к городу. Велосипед подбрасывало на толстых корнях, выступавших из земли. Печально было на душе, Сашенька впервые так близко увидел горе. Мог растеряться, мог испугаться. А он поддержал человека. Так поступают добрые и сильные. Но об этом Сашенька не думал. Люди редко замечают, как меняется их характер.

Валя Туманова плачет

А в лагере «Светлые полянки» сегодня последний день третьей смены.

В последний день люди почему-то становятся на самих себя не похожи. И вытворяют всякие номера. А вожатые, хотя и сердятся, но не очень. Они тоже понимают: последний день это последний день.

Фокусник Гена Воблин вымазал своего соседа зубной пастой. Тот проснулся утром, все кругом смеются, а он понять ничего не может. Остроумно? Конечно, нет. Но почему-то такую шутку в последний день чуть ли не в каждом лагере проделывают. Ну, пошёл человек, умылся, и от шутки следов не осталось. На будущий год он Генку вымажет. Или ещё какую-нибудь каверзу придумает.

Старший вожатый Дима вчера на планёрке всем вожатым сказал:

— Смотрите завтра во все глаза. В последний день дети становятся сами на себя не похожи. Поверьте моему опыту.

И вот с утра по лагерю крик:

— Валерка в речку свалился!

Летит Тамара через весь лагерь к реке. Валерка, бедный! Холодная вода, конец августа. Прибежала. А он, Валерка, на берегу стоит, вода с него течет, и тина на ушах висит, а рот до ушей.

— Я, Тамара, корабль хотел испытать. Последний раз. И упал, Тамара.

Ну что за люди! Каждый день этот Валерка свои корабли на реке испытывал и в воду не падал. А в последний день надо было ему всё-таки упасть. И все вокруг стоят, на происшествие смотрят.

— Скорее, немедленно в спальню! В сухое переодеться! — прогоняет Валерку Тамара. — Ну что за люди!

— Тамара! А Валя Туманова плачет, — останавливает вожатую Зина, которая танцевала тарантеллу. — Она уже давно плачет, — добавляет Нина, которая давно помирилась с Зиной.

— Где? Почему плачет?

— А вон там, в беседке, — показала Зина.

Валя ревёт и даже подвывает. И нос покраснел: даже у красавиц от слёз носы краснеют.

— Что случилось. Валя? Ушиблась? Порезалась? — Тамара трясёт её за плечи, но Валя только отмахивается и продолжает плакать.

— Влюбилась она, — объясняет маленькая девочка из самого младшего отряда. — В чемпиона этого. Она от разлуки ревёт.

Тамара опускает руки.

Ну что ты будешь делать? Влюбляются, в речку падают. И зубной пастой мажутся. Что за люди? Никогда больше не поеду в лагерь, ни за что. Все нервы они мне вымотали. Тамара обнимает Валю.

— Не плачь, Валя. Ну успокойся. Не на Северный полюс уезжаешь. Захочешь, позвонишь ему по телефону, в одном городе живёте. Ну чего ты? А вы все уйдите, как не стыдно?

— Он мне телефон не даёт. Я говорю: дай свой телефон, а я тебе свой. А он говорит: зачем? — Валя ещё сильнее начинает рыдать. Тамара гладит её по вздрагивающим плечам. — Скажи ему, Тамара, чего он?

Всё-таки жалко Валю. Вот и ей пришлось теперь плакать. И вряд ли Тамара или кто другой смогут ей помочь. А Курбатов-то — хорош гусь. Мужественный, спортивный, сильный. А оказался каким?

…Бежит Степан Малофеев, новую рубаху надел, красную. Как же — последний день, прощальный костёр. Бежит кричит:

— Саша Лагутина! Тебе письмо!

Хотел Степан добавить: «А Тумановой Вале нет писем!», да увидел в беседке Валю, утирающую слёзы, и не стал её задевать.

После полдника, в сумерках, загорелся прощальный костёр. Все сидели вокруг огня. А пламя струилось вверх, трещало, всхлипывало. Саша смотрела в огонь. Он был живой, и смотреть на него можно было без конца. Вспомнила костёр, который тогда, весной, они развели с папой. И сидели все втроём, и смотрели в огонь. Папа был рядом, и мама была рядом. А теперь Саша так долго не видела их. И очень соскучилась. Но сегодня-то чего скучать — завтра они увидятся. Завтра. Одну ночь поспать в лагере, а следующую — уже дома. И мама ждёт. Может, даже пирог печёт. И папа ждёт. Может быть, велосипед купит. А может, уже купил. К приезду Саши.

Идёт у костра прощальный концерт. Туся пляшет «татарочку», Валя показывает этюд со стаканом воды на лбу. А вода в стакане не проливается. Ни одной капли. И Генка Воблин показывает свой фокус с лентой. По правде говоря, этот фокус всем немного надоел. Но надо похлопать и Генке, зачем обижать человека. И тарантелла, и сценка «Рыболов», и, конечно, пирамида — как полагается. Концерт как концерт. Только он прощальный, и от этого немного грустно. Прощаться всегда грустно, даже если едешь к себе домой.

Степан Малофеев сидел на большом пне рядом с Сашей. Он тоже смотрел в огонь, и в каждом его глазу отражалось маленькое пламя.

— Саша, а ты в городе ко мне в гости приедешь?

— Конечно. Обязательно, Степан.

— Я бы к тебе пришёл хоть завтра, только меня не пускают одного ездить.

— Не грусти. Я приеду и тебя к себе привезу. И знаешь, научу тебя кататься на взрослом велосипеде. Договорились?

— Договорились, — повеселел Степан. — Конечно, Саша, договорились.

А вдруг и правда стоит в передней новенький оранжевый велосипед? Саша вернётся в город, войдёт в квартиру, и вот он, велосипед, милый и дорогой. Складной.

А мне купят велосипед

В квартире пахнет масляной краской. И сама квартира стала за лето как будто меньше. А может быть, Саше это кажется. Улыбается мама, папа смотрит на дочь. Соскучились.

Она обходит квартиру. Оказывается, можно соскучиться по коврику — Саша гладит коврик. Она проводит ладонью по шкафу, по столу. Даже по письменному столу можно соскучиться. Сидит на диване старая кукла Ляля в розовом платье. Саша берёт Лялю на руки.

Мама говорит обычные домашние слова:

— Саша, мой руки, будем обедать.

Оказывается, можно соскучиться по любым маминым словам.

Папа говорит:

— Надо на работу. Мы сегодня объект сдаём. Конец месяца.

Саша смотрит на маму, а мама уходит в кухню. Саша хотела спросить: «А разве объекты сдаются по субботам?» Но она не спрашивает.

Они обедают вдвоём с мамой.

— Какой пирог вкусный, мама. А у нас один мальчик умел фокусы показывать. Не веришь? Честное слово.

Мама кладёт Саше на тарелку ещё кусок пирога.

— Ты загорела. Стала совсем большая.

Грустные у мамы глаза. Она улыбается, Саша знает эту улыбку.

— У нас один мальчик вчера в реку упал. Знаешь, мама, у нас одна девочка влезла на забор, а слезть не может. И кричит на весь лагерь. Смеху!