Виктория Угрюмова - Голубая кровь

• Название: Голубая кровь
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: Азбука
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-267-00580-0

...Люди могли научить аухканов любви, нежности, преданности, способности радоваться и печалиться. Но они научили их ненавидеть, мстить, быть беспощадными и жестокими. И справедливая месть народа-воина вот-вот сметет этот цветущий мир. И лишь один Избранник — воин Руф, человек, в чьих жилах течет голубая кровь аухканов, может предотвратить катастрофу.

---

Там тоже были только тела погибших варваров — и больше никаких следов.

Один из раллоденов прикончил последнего оставшегося в живых хиштру и одним махом перерубил кол с насаженным на него красноглазым черепом.

Оскалившееся в свирепой ухмылке воплощение Даданху покатилось под ноги какому-то из топорников. Милделин занес свое оружие, но другой воин удержал его за плечо:

— Погоди, разрубить всегда успеешь. Давай отнесем его Каббаду.

Милделин согласно кивнул. Они подняли с земли какой-то меховой мешок, отряхнули с него пыль и небрежно затолкали жуткую свою добычу внутрь. Даже такая ноша казалась утомленным воинам чересчур тяжелой, и они пристроили поклажу на коня.

— Что это? — спросил кто-то из копейщиков, тревожно оглядываясь.

— Крики смолкли, — буркнул раллоден — седобородый, со свежим рубцом через всю правую половину лица. — Кажется, нашествию конец.

Он тут же сгорбился, обмяк.

— Не расслабляйтесь, — скомандовал Руф жестко. — Стать в кольцо, держать оборону.

— Посреди пустого-то лагеря? — изумился Килиан, но солдаты уже выполняли приказ командира. Они точно знали, что он всегда прав.

— Скажи своим эстиантам разделиться на две группы и прочесать западную и восточную часть долины. Если найдут живого палчелора, пусть возьмут в плен, а не добивают. Нам нужен свидетель происшедшего.

Килиан признал, что Руф снова оказался дальновиднее и разумнее, и слово в слово повторил его распоряжение своим конникам. Те поспешили исполнять.

— Сам-то ты как? — неожиданно спросил Руф.

— Держусь пока, — честно отвечал Килиан.

— Я бы не хотел, чтобы наши солдаты прежде времени испугались, а поэтому предлагаю проехаться вперед только вдвоем.

— Это слишком опасно. Нужно взять с собой еще кого-нибудь.

— Там полегла целая орда палчелоров, — сухо и отрывисто бросил Руф через плечо. — Наши жалкие отряды не смогут противостоять этому неизвестному противнику, если он все еще там.

— А вдруг это союзник? — неуверенно предположил Килиан.

— Где он в таком случае? — И Руф развернул коня на юг. — Там нет людей, иначе бы мы их услышали и увидели. Поедем, брат, посмотрим, что случилось.

— А Омагра, куда делся Омагра?

— И это узнаем.

Сообщив бойцам, что их командиры отправляются на разведку, и посоветовав перейти в тень уцелевших шатров, двое всадников тронулись в путь.

Спустя несколько текселей Килиан возблагодарил богов, что не стал противоречить Руфу и согласился с его предложением.

То, что творилось на южной стороне лагеря варваров, не поддавалось ни осмыслению, ни описанию. Здесь валялись выпотрошенные, разодранные, До неузнаваемости изувеченные тела, будто все демоны Даданху обрели плоть и восстали против несчастных людей.

Да, на войне убивают, и часто смерть бывает тяжелой и мучительной. Да, на войне калечат. И то и другое Килиан не раз проделывал с другими и не раз видел сам. Умирали его друзья и подчиненные. Погибали его враги. Но такого ему встречать не приходилось, за исключением страшной картины, которая только что предстала его взгляду в стойбище палчелоров.

Оторванные, вырванные с мясом человеческие конечности: скрюченные пальцы, лохмотья кожи и одежды; лужи загустевшей уже крови, пропитавшей сухую землю; перевернутая и раздавленная утварь; безголовые тела и головы, валяющиеся без туловищ; глаза, широко раскрытые глаза погибших палчелоров, в которых застыл смертельный ужас /так не может напугать враг, наскочивший на тебя в горячке и суматохе боя, — все происходит слишком быстро и неожиданно/ ; гладко срезанные куски плоти /словно одних людей кто-то рвал на части, а других рубил мечом, но меч такой остроты никогда не принадлежал смертным/ ; распахнутые в безмолвном крике рты; посиневшие лица, на губах — пена, словно эти отравлены; искромсанные куски темного мяса — то ли бывший человек, то ли животное…

Шатер Омагры покосился, но все же стоял. В плотных шкурах, из которых он был сшит, зияло отверстие — длинный разрез, словно сделанный исполинским раллоденом. Но ни Килиан, ни Руф не знали такого великана, который бы мог носить меч подобных размеров. Молодые люди внимательно разглядывали прореху: сидя на коне, можно было дотянуться клинком до верхней части шатра, но как тогда достать одним движением до самой земли?

То, что осталось от Омагры, все еще давало возможность узнать в нем варварского вождя.

Это была верхняя треть туловища. Золотой ошейник на толстой шее, пальцы, унизанные дорогими перстнями (у кого они были отняты совсем недавно?), искаженное мукой, побелевшее лицо с выкатившимися глазами, валяющийся в стороне островерхий головной убор — меха, золото, шлифованные камни. Символ верховной власти палчелоров. Правая рука все еще сжимала раллоден, лезвие которого было покрыто странной синеватой липкой жидкостью.

— Мне плохо, — признался Килиан. — Аж оторопь берет. Давай убираться отсюда поскорее и подальше. Я ничего не понимаю, но мне страшно. Нужно немедленно рассказать все отцу и Каббаду: дела, похоже, еще серьезнее, чем нам представлялось.

Руф спешился, зашел в шатер и поднял с земли островерхую шапку. Протянул добычу Килиану:

— Это стоит захватить с собой. И меч тоже. Мертвые пальцы не разжимались. Килиан предусмотрительно отвернулся, зная, что брат всегда найдет выход из положения. Раздался тихий свист раллодена, глухой стук. Затем голос Руфа:

— Так должна выглядеть кровь демона.

— Хотя бы заверни… это… в какую-нибудь ткань, — попросил Килиан.

— Нельзя, — отвечал молодой человек, привязывая меч Омагры со все еще висящей на нем, обрубленной у основания ладони кистью у себя за спиной. — Эта странная жидкость может впитаться в материю, и Каббаду будет сложно разобраться, что это такое.

/И моя прелестная, нежная У на любит человека, который способен отрубить руку изувеченному мертвецу только ради того, чтобы добыть его меч? И ехать с чужой кистью за плечами — и ему не страшно, не противно! О боги! Он прекрасный воин, но порой мне кажется, что он чересчур хорош, слишком хладнокровен — как не дано обыкновенному человеку. Он умен как безумец./

И Килиан похолодел от того, что он подумал сейчас о любимом брате. Захотелось загладить вину, пусть Руф о ней и не догадывался.

— Едем назад. Нужно оплакивать мертвых, праздновать победу, лечить раненых, посылать гонцов к Баадеру Айехорну… Отец будет гордиться тобой, — добавил он невпопад, для очистки собственной совести, заставляя себя признать необходимость жестокого поступка Руфа и тем самым становясь соучастником.

Видимо, дали знать о себе рана, жара и смертельная усталость, но, когда Килиан подумал о соучастии, тошнота подкатила к самому горлу.

— Я бы предпочел доехать до ущелья, а затем уже разворачивать коней, — сказал Руф. — Могу сделать это сам, а ты езжай к отрядам и забирай их в Каин. Ты ранен и выглядишь усталым.

— А ты?

— У меня несколько царапин. Я в состоянии двигаться дальше, а если придется, то и сражаться.

/Он что, хочет сказать, что я слабее? Издевается? После стольких дней боев не выдержит даже камень. Или Руф намекает, что он достоин Уны, а я нет?../

— Вместе уехали, вместе и приедем, — сказал Килиан бесцветным голосом. — Что ты еще хочешь рассмотреть в подробностях?

9

Руф ехал на полкорпуса коня впереди, и взгляд Килиана невольно упирался в его широкую спину, где поверх доспехов висела Проклятая окровавленная кисть, судорожно вцепившаяся в рукоять раллодена. Она постоянно подпрыгивала и колотилась о панцирь, словно мертвец стучал, требуя, чтобы Руф вернул его собственность.

Наверное, следовало отвести глаза и не смотреть на руку Омагры; наверняка гораздо более разумным было оглядываться по сторонам, чтобы не стать жертвой внезапного нападения тех исчадий, которые в считанные литалы распотрошили и искромсали в клочья целое войско. Но Килиан словно завороженный вглядывался в этот ужасающий обрубок.

/Он жесток и непреклонен, это делает его великим воином и, возможно, талантливым полководцем. Он равнодушен к собственным страданиям и боли, но ему не жаль и других. Он просто не понимает, что у людей есть сердце и душа, что они боятся и сомневаются, ненавидят и любят… Любят. Как же она любит его, как смотрит. А он?/

— Руф, — сказал он неуверенно, — я давно хотел поговорить с тобой, да все не было подходящего случая.

Плечи Руфа изобразили внимание и вопрос. Ему как-то легко, без труда, удавалось разговаривать всем телом и быть правильно понятым.

— Как ты относишься к Уне?

— Хорошо, — раздался в ответ спокойный голос. Ни волнения, ни даже легкой дрожи.

Руф был собран и предельно сосредоточен. Он ехал по территории врага, и Килиан — словно вспышкой озарило тьму ночи — осознал, что для его брата сейчас не существует ничего более важного. И Уна всего лишь тень воспоминания, ее нет в том мире, где Руф Кайнен ведет разведку, заставляя своего коня идти по узкой тропинке над обрывом. Весь мир стал тенью — и погибшая Либина, и сходящий с ума от неизвестности Аддон, и он, Килиан, потому что едет позади.