Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

• Название: Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
• Автор: Эдмунд Фелпс
• Издательство: Издательство Института Гайдара
• Жанр: Экономика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93255-431-9

В этой книге нобелевский лауреат Эдмунд Фелпс предлагает новый взгляд на причины "богатства народов". Почему в одних странах в 1820-1960-х годах наблюдался резкий рост благосостояния, сопровождавшийся ростом не только материального богатства, но и "процветанием" — осмысленным трудом, самовыражением и личностным ростом для большего числа людей, чем когда-либо прежде? Фелпс связывает это процветание с современными ценностями — желанием творить, создавать и исследовать что-то новое, справляться с возникающими трудностями. Эти ценности подпитывали низовой динамизм, который был необходимым условием для широких инноваций.

Однако в последние десятилетия подлинные инновации и процветание сдают свои позиции. Исследования показывают, что в Америке количество инноваций и степень удовлетворенности трудом снижались с конца 1960-х, а послевоенная Европа так и не смогла вернуться к былому динамизму. Причина этого, по Фелпсу, заключается в том, что современные ценности, лежащие в основе современной экономики, оказались под угрозой вследствие укрепления традиционных, корпоративистских ценностей, которые ставят государство и общество над индивидом. Судьба современных ценностей является сейчас самым насущным вопросом для Запада: смогут ли страны Запада вернуться к современности, низовому динамизму, подлинным инновациям и самореализации личности или же мы и дальше будем иметь дело с ограниченными инновациями и процветанием, доступным немногим?

---

Еще более важный пункт состоит в том, что жизнь дома может быть частью хорошей жизни только в том случае, если она полна вызовов и сложных задач. Иногда людям приходится решать более серьезные задачи у себя в семье, а не на работе, но они вряд ли могут рассчитывать на то, что им удастся достигнуть большего процветания, если они откажутся заниматься решением этих задач. Хорошо формулирует этот аргумент Кэти Ройпе:

Почему баланс обязательно является чем-то хорошим? Разве дисбаланс, безумие, странности или невероятное напряжение не считаются частью умения жить или радости жизни? <…> Я — мать-одиночка с тремя работами. Но я смогла понять, что в самом хаосе кроется источник воодушевления и счастья <…> человеческая психика слишком сложна, запутанна, неуловима, чтобы проблемы можно было решить за счет «баланса», «здоровой среды», какого-то физического присутствия[237].

Все эти представления об альтернативе современно-капиталистической экономике выдают магическое мышление, веру в то, что всегда есть путь к любой достойной цели. Однако современное мышление говорит нам, что мы должны выбирать из наших целей, поскольку мы не можем достигнуть всего и сразу.

Вопрос о справедливости хорошо работающей экономики ставится совершенно иначе для общества, в котором одна или несколько групп стремятся к совершенно иному типу жизни, например жизни, определяемой заботой о других, созерцательной жизни или жизни, посвященной семейным ценностям. Подобный плюрализм ценностей, то есть наличие традиционалистской этики наравне с современной, упоминался выше при обсуждении субсидий наименее обеспеченным работникам, необходимых для экономической справедливости в современной экономической системе; здесь же мы говорим о том, какая система необходима для справедливости. Ключевой вопрос в том, что в любом современном обществе существует экономика, основанная на обмене, которая поддерживается современным обществом ради взаимной выгоды ее участников, тогда как представители одной или нескольких несогласных с таким положением дел культур хотят выйти из этой системы обмена ради своих альтернативных целей. Некоторые социальные критики полагают, видимо, что несправедливость современной капиталистической экономики в том, что она не создает пространства для участников, мотивом которых являются традиционалистские ценности. С точки зрения этой книги, которая одновременно является точкой зрения Канта, Ролза и других авторов, справедливость требует того, чтобы тем, кто желает вести традиционную жизнь, было предоставлено полное право работать и зарабатывать в традиционном секторе, так же как те, кто стремится к хорошей жизни в ее классическом понимании, должны иметь полное право работать в современном секторе. (В этом разнородном обществе ресурсы в одной экономике вознаграждались бы за счет того, что она же и производит, а ресурсы в другой работали бы без компенсации и не оплачивались бы за счет благотворительных взносов.) Крайне несправедливо было бы ограничивать сторонников современных ценностей несовременной экономикой, которая почти лишена изменений, оригинальности и открытий.

Конечно, люди в изначальной позиции будут обращаться к государству ради защиты идеалов различных традиций, например традиций заботы о других. Справедливость требует терпимости по отношению к другим стилям жизни и мысли, однако она не требует того, чтобы те, кто стремится к хорошей жизни, занимались самопожертвованием или капитулировали перед этими иными стилями. Справедливость не позволяет традициям других ограничивать современную экономику, закрывая возможность выражения ее динамизма в инновационной деятельности и, соответственно, в современной жизни.

В плюралистическом обществе такого рода может получиться так, что каждый корабль будет идти своим собственным курсом и ни одна экономика не будет субсидировать какую-то другую. Однако мы можем считать, что это не несправедливость. Справедливость в смысле Ролза не требует того, чтобы современный сектор переводил деньги в традиционный сектор для субсидирования труда или на какие-то иные цели, поскольку ролзовская справедливость в современном секторе предполагает справедливость распределения результатов работы этого сектора. Если, однако, участники современного сектора единогласно выражают желание, чтобы правительство субсидировало традиционный сектор, это тоже будет справедливым. И нет несправедливости в том, что отдельные лица спонсируют этот сектор. В Америке сектор некоммерческих организаций и благотворительных фондов стал достаточно большим благодаря филантропии, хотя некоторые филантропы признают то, что их пожертвования подкрепляются налоговыми льготами со стороны государства, которые могут уменьшить доход, остающийся для работающих бедняков.

Мы обсуждали справедливость по отношению к традиционалистским элементам в современном обществе, где современные ценности взяли верх и создали экономику с преобладающим современным сектором. (Параллельная экономика способна помочь современной экономике, притянув к себе тех, кто из-за своих традиционных ценностей может деморализовать других или обходиться работодателю слишком дорого.) Стоит коснуться и справедливости по отношению к модернистским элементам во всецело традиционном обществе. Проблема здесь в том, что, если только эти современные ценности не поддерживаются ничтожным меньшинством, то стоит только позволить им беспрепятственно развивать современный сектор, как неблагоприятные последствия сразу же скажутся на всем традиционном большинстве. В конце концов, контрреволюция корпоративистов против надвигающейся современной экономики была обусловлена угрозой, которая, по ощущениям традиционалистов, исходила от сторонников модерна. Отвечая на эту проблему, государство в некоторых европейских странах, включая Италию и — в меньшей степени — Францию, ввело штрафы и барьеры, которые значительно снизили энергию и динамизм современного сектора, существовавшего параллельно с сельскохозяйственной отраслью, государственными предприятиями, центральным правительством и церковью. (И этот «параллельный» сектор был столь мал по сравнению с силой традиционной культуры, что последней удалось затормозить предпринимательство и инновационность.) В целом европейские страны не позволили современной экономике раскрыться и не поощряли своих граждан к нонконформистской жизни, полной креативности и приключений. Преобладающие установки и убеждения привели к значительной несправедливости, заблокировав и даже отвратив людей современного склада от хорошей жизни.

Так что, хотя сначала можно было бы подумать, что европейские страны с сильными традиционными ценностями поступали совершенно справедливо, создавая свои глубоко корпоративистские или социалистические экономики (так же, как страны с модернистскими ценностями поступали справедливо, когда развивали современные экономики), истина в том, что традиционалистские общества закрыли обычным людям путь к хорошей жизни, тогда как современные общества не мешали людям практиковать традиционный образ жизни в неправительственных организациях, фондах, некоммерческих организациях, церквях и дома. Поэтому традиционалистские общества поступили несправедливо.

Нам не нужно напоминать самим себе, что в реальных современных капиталистических экономиках немало несправедливости, как и немало ее и в корпоративистских экономиках. Наиболее явной несправедливостью является отсутствие достаточного комплекса мер для повышения занятости и заработной платы наименее оплачиваемых работников, хотя корпоративистские экономики в этом тоже потерпели неудачу. Еще одна вопиющая несправедливость — практика раздувания располагаемого дохода за счет снижения налогов и введения социальных пособий, которые не будут оплачены, хотя частное и социальное богатство разбухает и в корпоративистских странах. Однако эти несправедливости можно исправить только в том случае, если выгодополучатели поймут ложность своих извинений. Но поскольку эти несправедливости не являются внутренне присущими современной капиталистической экономике и не ограничиваются исключительно ею, они не доказывают того, что современный капитализм сам по себе невозможно оправдать. Он просто кое-где запятнан.

Если основная идея этой книги верна, тогда существование современной капиталистической экономики можно считать оправданным — в странах, где она может работать хорошо и справедливо и где современные ценности достаточно сильны, что могут ею управлять. Конечно, возможно и даже вероятно то, что в будущем какую-то следующую систему будут считать справедливой — до тех пор пока она тоже не уступит место другой системе.

Подведем итоги. Возникновение современной экономики стало настоящим даром небес для тех удачливых стран, где она смогла сформироваться. В период с середины XIX века по середину XX века первые современные экономики, которые были в большей или меньшей степени современными и капиталистическими, стали настоящим чудом западного мира: они принесли с собой экономический динамизм — явление, ранее невиданное и даже непредставимое, а также широкую вовлеченность в экономику, которая едва-едва наметилась в досовременном капитализме. Такого динамизма и вовлеченности новая экономическая система достигла благодаря воображению и энергии своих участников, начиная с самых низов и до самого верха. Инновации, связанные с этой системой, не были бы столь необычными, если бы они не увлекали умы и не захватывали воображение всех участников, вплоть до самых обычных ремесленников, поденщиков, фермеров, торговцев и фабричных рабочих.