Михаил Кокшенов - Апельсинчики, витаминчики…

• Название: Апельсинчики, витаминчики…
• Автор: Михаил Кокшенов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-7281-0458-4

Воспоминания советского и российского актёра театра и кино Михаила Михайловича Кокшенова, снявшегося более чем в 100 фильмах.

---

В общем на следующем концерте мне уже петь не дали.

— Хватит, — говорят, будешь номера объявлять. Вот с того времени конферансье и работаю.

Амплитуда

Сижу я как-то после работы у себя в институте и занимаюсь. Собирался я на будущий год в вуз поступать, сколько можно в чертежниках сидеть, и вот значит, задачи по физике решаю.

Вдруг заходит наш вахтер дядя Вася.

— Что это ты часов всяких нарисовал, аль на часовщика готовишься? — спрашивает.

— Да нет, дядя Вася, это я тут амплитуду вычисляю.

— Какую такую амплитуду?

— Ну, размах маятника. Задача такая, по физике.

— Понятно. Короче говоря, у кого какой размах что ли хочешь узнать?

— Не у кого какой, а у маятника, закон на это имеется, от веса маятника зависит, — отвечаю.

— Понял, понял! — говорит. — Только я тебе без всяких маятников про эту амплитуду объяснить могу.

— Это как же? — удивился я.

— А вот так, на людях.

Я в этом институте уже который год работаю и у каждого человека эту самую амплитуду изучил.

Я только засмеялся.

А дядя Вася продолжал:

— Вот сижу я за своим столиком и все вижу. Вот, к примеру, курьер наш, тетя Паша, за день разов 10–15 в мыле пробегает, и каждый раз из очередного маршрута летит, то с Речного вокзала, то с Сокольников. Потом снабженец, тоже прилично мотается, много у него дел. Правда, до него тоже деловой был, но тот так раскачался, что со всего размаху где-то на пять лет застрял, сорвался, короче говоря, с амплитуды. Ну, конечно, и рядовые сотрудники, они тоже много бегают, и в командировки их гоняют, и в другие отрасли.

Это все — большая амплитуда, — пояснил дядя Вася, и продолжает. — А вот начальники отделов уже среднюю амплитуду имеют, эти поспокойнее, больше на месте сидят, некуда им особенно бежать, они свое отбегали.

Теперь начальник наш, Петр Гаврилович. Он и вовсе малую амплитуду имеет, разве только по коридору направо, вторая дверь налево и все, а так больше все к себе вызывает.

Вот тебе и амплитуды. Они, парень, от занимаемой должности зависят.

Я хотел возразить дяде Васе, а он продолжал:

— Другое дело, когда отпуск подходит, тут с этими амплитудами все наоборот получается. Начальник наш — Петр Гаврилович, значит, аж до самых Карловых Варов раскачался — вот это тебе амплитудка. Начальники отделов тоже ничего амплитуду сделали — до Черного или Балтийского моря качнулись. Ну, а рядовые сотрудники все по Подмосковью раскачались, природа здесь, говорят, лучше и спокойнее.

А курьер, тетя Паша, дальше 43 километра так и не раскачалась, сродственники у нее там в деревне. Вот, парень, тебе опять амплитуда, но уже летняя, так сказать, и тоже свой закон имеет. Понял?

И дядя Вася ушел, шаркая валенками, а я остался и задумался об этой самой амплитуде.

Интервью

Хоть интервью — слово иностранное, но значение его всем, конечно, понятно. Да и не удивительно, каждый день и в газете, и по радио, интервью с тем-то, интервью с этим-то, короче говоря, простое слово, можно сказать, обиходное.

А вот несколько лет тому назад из-за этого самого слова со мной история вышла, всю жизнь помнить буду.

После окончания животноводческого техникума, хотели меня на работу в колхоз направить, да дядя за меня заступился, в районе оставил. Не только оставил, а еще в районную газету устроил, корреспондентом. Работаю. Присматриваюсь. Вроде ничего. Проходит два дня, и вдруг, вызывает меня зам. главного редактора Вадим Савич.

— Вот что, Жора! — говорит. Меня все тогда Жорой звали, да я и не обижался, молодой еще, чтобы Георгием Семеновичем звать. Ну, это я так, к слову пришлось.

Значит, вызвал он меня и говорит:

— Засиделся ты, Жора, в отделе, пора тебе в люди идти.

Я сразу насторожился.

— Поедешь, — говорит, — в колхоз «Луч» и возьмешь интервью у бригадира полеводческой бригады товарища Охрименко. Понял?

— Понял, — говорю. А сам думаю, мать честная, что же это такое, это самое интервью. Кажется, слово знакомое, где-то слышал. Но, на всякий случай спрашиваю, так тихо-тихо:

— Сколько?

А Вадим Савич так нехорошо-нехорошо на меня посмотрел и говорит:

— Чего сколько?

Я сразу понял, что не то спросил, но вывернулся и говорю:

— Дней на командировку?

— Двух хватит!

Ну, я пошел на выход. Вышел и думаю. У кого же спросить то, здесь в редакции, конечно, неудобно, засмеют. Ладно, решил, приеду на место, разберусь, главное надо по-умному, главное, не показать виду, что не знаешь. Выписал командировку и поехал. Приезжаю. Иду по дороге к колхозу, километра полтора от шоссе топать, и план действия себе составляю. Думаю, найду сейчас Охрименко, сяду, закурить предложу, а потом так доверительно и скажу, я к Вам от Вадима Савича, интервью просил дать.

Лезу в карман, смотрю, а у меня всего одна папироса осталась. Не беда, думаю, в сельпо куплю.

Иду уже по улице. Смотрю мальчишка в окне сидит, будильник доламывает. Я к нему.

— Бог в помощь!

А он:

— Пошел в солому!

— Грубоватенько! — говорю.

А он:

— Чего пристал, видишь человеку и так трудно, полчаса пружину не могу достать.

Ну, я ему посочувствовал и спрашиваю:

— Где сельпо?

А он мне сразу на ты.

— У нас сельпо с двенадцати до пяти на обеде — раз, водки там все равно нет — два!

А я ему:

— Мне водка вовсе не нужна, мне бы покурить купить.

— А! — говорит. — Есть там сигареты — «Горный воздух».

Я удивился.

— Что это, — говорю, — за «Горный воздух»?

— Ну, это «Памир» так называют.

— Понял, — говорю, — ясно! А еще, если ты такой сведущий, ты мне скажи, где мне товарища Охрименко найти?

— А! Дядю Митю? А его нет.

— Как, — говорю, — нет?

— А он сейчас по району поехал, опытом делиться, нет его!

Я сразу загрустил, вот, думаю, первое поручение, и на тебе, не везет.

— А когда приедет? — спрашиваю.

— А кто его знает, а ты у его жены спроси, дома она.

Точно, — думаю. — Выход. Может она об этом деле чего-либо знает, даже лучше выйдет. Нахожу дом. Стучусь. Открывает женщина, пожилая, приветливая. Объясняю ей.

— Нет, — говорит, — Гриши.

— Знаю. Может вы поможете.

Захожу. Дом новый, чистый, радиоприемник. Культурно. Я помялся, помялся и говорю.

— Я по поручению из района, представитель прессы. Меня к вашему мужу, Вадим Савич, лично, направил, просил интервью дать.

Помолчал немного и добавил:

— Сколько можно?

Она так удивленно на меня смотрит. Я повторил, погромче уже, и жест такой неопределенный руками сделал. Тут она улыбнулась и говорит:

— Самогону?

Я так и подскочил. — Ничего себе, думаю, Вадим Савич, заданьице мне дал, вот что значит интервью-то. И тут сразу вспомнил, что у Вадим Савича дочка замуж выходит, свадьба в субботу. Ну, ясно, думаю, теперь, все ясно. Слава Богу, разобрался.

— Да, — говорю, — его. У Вадим Савича с вашим мужем договор был, сами понимаете, дочь замуж отдает.

А она мне.

— Понимаете, мы сами-то не гоним, ну раз такое дело, раз Гриша обещал, найду. Есть тут одно место, подождите.

И ушла. Остался один, сижу, думаю. Приходит.

— Пойдемте, — говорит, — пять литров только, больше нет. Свекольный.

Упаковали мне эти две четверти аккуратно, полный порядок.

— Поаккуратнее, — говорит.

Приехал домой поздно уже. На другой день являюсь на работу, сразу к Вадим Савичу. Вхожу, у него еще двое наших.

— Явился, — говорит, — быстро, молодец!

Я улыбаюсь понимающе. А он руку протянул и говорит:

— Давай!

Я даже сразу не понял.

Как же это, думаю, значит, эти две четверти я должен был сюда переть что ли?

Ведь преследуется законом, а тут народ посторонний. А он опять.

— Ну давай, давай!

Я тогда к нему наклоняюсь, все-таки люди, хоть и свои, а неудобно, и почти на ухо ему говорю.

— Дома он у меня, пять литров, свекольный, в чулане стоит.

Ну, что дальше было, сами понимать должны!

Помню, что уже в конце коридора я был, а все слышал бас Вадим Савича.

— Чтоб глаза мои тебя не видели, на весь район опозорил.

Я после той истории два года словарь иностранных слов в кармане носил. На всякий случай. А сейчас, вот уже шестой год, как зоотехником в том колхозе работаю, и никто меня, кроме как «Интервью», даже и не зовет. Вот приклеилась кличка-то. А я уже привык, отзываюсь.

Еще раз про эмоции

Шел второй период матча, наши выигрывали. Вскочив и зычно крикнув:

— Шайбу! Шайбу! — я залился пронзительным свистом. Иссякнув, я хотел было поделиться своей радостью с соседом по трибуне, но воздержался, заметив, что он в этот момент, быстро достал что-то из белой коробочки и проглотил, продолжая спокойно сидеть на своем месте.