Нил Шустерман - Непереплетённые

• Название: Непереплетённые
• Автор: Нил Шустерман
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Книга новелл по миру «Обреченных на расплетение». Некоторые написаны только Нилом Шустерманом, другие — в соавторстве с различными писателями, в том числе и с его сыновьями; одни рассказывают о знакомых и полюбившихся героях, другие — о людях, не участвующих в действии романов, — но все они дополняют основной цикл и придают ему новые яркие краски.

---

Нил Шустерман и другие • НЕПЕРЕПЛЕТЁННЫЕ (Обречённые на расплетение — 5) • Перевод Linnea и sonate10, обложка mila_usha_shak

Стиву Боциану, который был рядом со мной, когда я только начинал рассказывать истории, и который покинул нас слишком рано.

Благодарности

Так много людей хочется поблагодарить за создание «Непереплетённых», что трудно решить, с чего начать! Хотя вообще-то это не так. Всё начинается с моего редактора Дэвида Гейла и ассистента редактора Лиз Косснар. Как всегда, их консультации и рекомендации в процессе написания и редактирования текста были бесценны. Все сотрудники «Саймон и Шустер» всегда оказывали и продолжают оказывать мне всемерную поддержку. Назову лишь нескольких: Джастин Чанда, Джон Андерсон, Анн Зафьян, Кэти Хешбергер, Мишель Лео, Кэндис Грин, Крисси Ноа, Криста Воссен и Катрина Грувер.

Сердечные благодарности всем моим соавторам — почти половина историй в «Непереплетённых» написана не мной одним. Мишель Ноулден — соавтор повестей «Оборванные струны», «Неоконченная симфония» и «Больше не десятина»; Терри Блэк — автор идеи «Нечистых»; мой сын Брендан Шустерман, придумавший и написавший вместе со мной «Неестественный отбор»; мой сын Джерод Шустерман, взявший на себя всю тяжёлую работу по созданию «Непревзойдённого» — какое же это было удовольствие работать со всеми вами!

Спасибо моим помощницам Барб Собель и Дженнифер Уидмер, которые поддерживали плавное течение моей жизни и не давали мне утонуть, когда мне нужно было работать (а так бывает всегда!). И Мэтту Лурье, который неустанно обновляет мой веб-сайт, выпускает информационный бюллетень и обеспечивает моё присутствие в социальных сетях.

Спасибо моему агенту Андреа Браун, агенту по зарубежным правам Тарин Фагернесс, агентам по связям с шоу-бизнесом Стиву Фишеру и Дебби Дьюбл-Хилл, моему менеджеру Тревору Энгельсону и моим поверенным по контрактам Шепу Розенману, Ли Розенбаум и Джа Паладино.

Пока я писал эту книгу, первая история о расплётах постепенно продвигалась к тому, чтобы стать полнометражным фильмом, и мне хотелось бы поблагодарить всех, кто занят в этом процессе: Роджера и Галу Эйвери, Джулиана Стоуна, Кэтрин Киммель, Шарлотту Стаут, Марка Бернада и Фабера Дьюара, а также Роберта Калцера, Мартина Мозковица и всех в «Константин филмз».

И, конечно, это десятилетнее путешествие по миру «Обречённых на расплетение» ни за что бы не случилось, если бы не энтузиазм и поддержка моих фанатов. Эта книга — мой дар всем вам!

Разлучённые со школой

Как только раздаётся звонок, извещающий об окончании уроков, школьник первым выбегает из здания. Через пятнадцать минут он должен быть дома. Но направляется он не туда.

Он бежит по улицам, испещрённым отметинами Глубинной войны. Сгоревшие машины. Руины взорванных больниц. Кресты на земле, отмечающие те места, где погибли военные и гражданские, сражавшиеся каждый на своей стороне за свою правду. Ничего нового. Это мир, знакомый нашему школьнику, мир, в котором он вырос. В детстве они с друзьями играли в сгоревших машинах. Вооружившись пластмассовыми пистолетами и игрушечными гранатами, изображали «жизненников» и «выборников», не заботясь о том, на какой они стороне, лишь о том, чтобы оказаться в одной команде со своими закадычными друзьями.

Но детство ушло. Сейчас всё намного серьёзнее.

Школьник сворачивает в переулок, днём кишащий голубями, а ночью — крысами. И тем самым пересекает черту, о которой знает каждый, хотя она и невидима. Эта черта — граница, за которой закон и благоразумие прекращают своё существование. За ней лежит дикая местность, и такая есть в каждом городе. Ни один человек, дорожащий своей собственностью и жизнью, не рискнёт сунуть туда нос. У полиции есть дела поважнее, и даже крутые ребята из вооружённого ополчения больше не осмеливаются заходить сюда. Бригада Выбора обвиняет в существовании диких зон Армию Жизни те отвечают взаимностью. Гораздо проще тыкать друг в друга пальцами, чем по-настоящему решать проблему.

Но для нашего школьника это место и скрывающиеся здесь люди обладают особой притягательностью, которую он не смог бы объяснить самому себе. И уж подавно — своим родителям. Каждый раз, опаздывая из школы, он выдаёт им объяснение, которому они верят. Невозможно представить, что бы они с ним сделали, узнав, где он в действительности шляется.

Здания вокруг в основном нежилые. Нарисованные аэрозольными красками политики что-то яростно кричат с кирпичных стен, изрешечённых пулями, а окна заколочены досками или просто оставлены с выбитыми стёклами.

В узком переулке мальчик толчком открывает боковую дверь, висящую на одной петле, и ступает внутрь. Два подростка, поджидающие за дверью, немедленно хватают его и грубо прижимают к стене — достаточно жёстко, чтобы остались синяки. Но это ничего, здешние обычаи мальчику известны. Он знает, почему эти ребята должны так себя вести — чтобы никто не принял их за слабаков. Даже он. Вокруг полно таких же бешеных банд, которые используют твою слабость против тебя.

— И чего ты вечно тут ошиваешься, Школота? — интересуется один из обидчиков. — Других дел нет?

— Хочу сюда ходить, вот и хожу.

— «Хожу»! Скажи лучше «кошу»! Косишь под нас, да куда тебе!

Схватив мальчика под локти, они ведут его вглубь здания. Когда-то здесь был театр, но теперь проржавевшие сиденья составлены в угол. Старое ковровое покрытие сорвано и сложено в стопки, которые нынешние обитатели используют как лежанки. Всё вокруг завалено безделушками и обломками разрушенной цивилизации — так птица украшает своё гнездо, вплетая обрывки бумаги между хворостинками. Бывший театр стал домом для примерно сорока беспризорников. Они валяются среди хлама, хохочут, дерутся. Они живут. Это совсем другая жизнь, не похожая на ту, к которой привык «Школота», как все его здесь называют. В его жизни нет азарта. Нет увлечённости. Нет адреналина. Всё его существование — скука и постоянный контроль.

«Охранники» подводят его к Альфу. Остальные не знают, как звали раньше этого парня. Он просто Альф — от альфа-самца. Он главарь этой подростковой банды. Однако Школота знает его настоящее имя ещё с тех времён, когда они вместе играли на разорённых войной улицах. Парень старше всего на год, но он всегда защищал тех, кто помладше. Теперь, став беспризорником, он делает то же самое, но на другом уровне. Альф — яркий представитель тех, кого СМИ любят называть «Поколением террора». Во время подростковых бунтов он заработал шрам на лице, который придаёт стиль ему и впечатляющую порочность — его кривой улыбке. Альф воплощает собой всё, чем наш школьник не является.

Впрочем, прямо сейчас вожак террористом не выглядит. Он «окучивает» хорошенькую, хотя и грязноватую, девчонку. Кажется, постороннее вмешательство его совсем не радует.

— Сколько раз тебе повторять — хватит сюда таскаться! Когда-нибудь притащишь на хвосте юнокопов, нас всех заметут, и виноват будешь только ты.

— Да ладно, юнокопам плевать, они слишком заняты — ловят беспризорников в жилых местах, с чего им соваться в дикие зоны. И вообще, я хитрый и умный — прокрадусь так, что никто не сядет на хвост.

— Только время отнимаешь. Ну, говори, чего припёрся? — спрашивает Альф, переходя прямо к делу.

Школьник снимает рюкзак и достаёт из него коричневый бумажный пакет для завтрака, но никакого завтрака там нет — в пакете что-то звякает. Гость протягивает пакет Альфу, но тот смотрит с сомнением, поэтому Школота высыпает содержимое на стоящий поблизости пыльный стол. Остальные обитатели логова потрясённо вздыхают при виде кучки сверкающих драгоценностей, но Альф не издаёт ни звука.

— Мамины побрякушки, — объясняет ему школьник. — Ей и в голову не придёт, что я знаю шифр от сейфа, но я знаю. Я взял немного, чтобы она долго не замечала пропажу. А до этого момента ты уже всё загонишь.

Раздаётся смех — смеётся быковатый парень по имени Раф. Он мог бы стать военным, если бы не подался в бега.

— А он огонь, вот уж точно.

Но Альф не впечатлён.

— Чтобы тырить у собственной матери, много пороха не нужно. — Он смотрит Школоте прямо в глаза. — На самом деле, ты просто ничтожество.

Тот чувствует, как к лицу поднимается жар. Он сам не знает, почему его должно волновать мнение каких-то беспризорников, но это так.

— Значит, не возьмёшь? — спрашивает он.

Альф пожимает плечами.

— Конечно, возьму. Но ты так и останешься ничтожеством, Школота.

— У меня есть имя.

— Ага, знаю, — отвечает Альф. — Унылое имечко. Хотел бы я его забыть.

— Меня назвали в честь дедушки, он был героем войны. — Впрочем, даже под пыткой мальчик не смог бы вспомнить, какой именно войны.