Джереми Скейхилл - Грязные войны: Поле битвы — Земля

• Название: Грязные войны: Поле битвы — Земля
• Автор: Джереми Скейхилл
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Публицистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9950-0492-9

Американский журналист Джереми Скейхилл посвятил свое расследование войнам, которые ведут по всему мира США. Более десяти лет он посещал зоны боевых действий — в качестве журналиста программы Democracy Now он побывал в Ираке, Афганистане, Сомали, Йемене и др. — брал интервью у солдат, бандитов, джихадистов, жертв, и добытые им материалы стали причиной не одного разбирательства в Конгрессе. Скейхилл своими глазами видел последствия военной горячки, охватившей Америку, не однажды ему пришлось рисковать жизнью, чтобы написать свою книгу, ставшую одним из наиболее тщательно документированных книг по тайным операциям США, проводившимся в XXI веке.

---

На раннем этапе реализации программы похищений, начатой после 11 сентября, между ФБР и ЦРУ началась сложная битва за то, кто будет играть ведущую роль в расследовании атак террористов. Она также покажет, сколь мало Белый дом Буша уважал все, что сколько-нибудь напоминало правовой подход к виновным в событиях 11 сентября. По мере того как рушился режим талибов и американские войска хлынули в Афганистан, масса бойцов «Аль-Каиды» начала отступать через границу в Пакистан. В ноябре пакистанские силы захватили инструктора «Аль-Каиды» ибн аль-Шейха аль-Либи[159]. Как предполагалось, он руководил тренировочным лагерем Халден, где проходили подготовку как будущий «ботиночный террорист» Ричард Рид, так и Захария Муссауи, так называемый двадцатый угонщик[160]. Пакистанцы передали Либи для допроса агентам ФБР, размещавшимся на авиабазе Баграм. ФБР расценила пленного как потенциально ценный источник информации об «Аль-Каиде» и возможного свидетеля обвинения против Муссауи. Работавший в Нью-Йорке агент ФБР Джек Кло-онан приказал своим подчиненным в Афганистане «вести дело так, как будто вы находитесь прямо здесь, в моем кабинете в Нью-Йорке»[161]. Он рассказал: «Я помню, как разговаривал с ними по закрытой линии связи. Я сказал: «Окажите себе услугу, зачитайте парню его права. Это может выглядеть старомодно, но если вы этого не сделаете, рано или поздно это вылезет на свет. Возможно, это случится через десять лет, но в результате у вас будут неприятности, и пострадает репутация Бюро. Пусть это будет блестящим примером того, что мы считаем правильным». Сотрудники, допрашивавшие Либи, вспоминали о нем как о готовом к сотрудничеству и «искренне дружелюбном», он согласился предоставить им информацию о Риде в обмен на обещания защитить его семью[162].

Однако как раз в то время, когда сотрудники ФБР полагали, что достигли успеха в своей работе с Либи, в Баграме, по приказу Кофера Блэка, объявились оперативники ЦРУ, и потребовали, чтобы задержанного отдали им[163]. Агенты ФБР попробовали возразить, но мнение Белого дома взяло верх[164]. «Ты знаешь, куда тебя везут, — сказал Либи один из забиравших его оперативников ЦРУ. — Пока ты туда еще не добрался, я отыщу твою мать и трахну ее»[165].

ЦРУ перебросило Либи на борт десантного корабля «Батаан», находившегося в Аравийском море[166]. Там уже содержался так называемый американский талиб Джон Уокер Линд, захваченный в Афганистане, и другие иностранные бойцы. Оттуда Либи переправили в Египет, где его пытали египетские агенты. Его допросы сфокусировались на цели, которая станет основным элементом программы похищений и пыток: доказать связь между Ираком и событиями 11 сентября[167]. Как только он попал в заключение к ЦРУ, следователи забросали его вопросами, пытаясь связать террористические атаки и «Аль-Каиду» с Ираком. Даже когда работавшие с Либи следователи сообщили, что «сломали» его, и он «податлив», в дело прямо вмешался аппарат Чейни, отдавший приказ продолжить применять к заключенному усовершенствованную технику допроса[168]. «После настоящего мужского допроса — это усиленный метод с использованием стероидов — он признал, что «Аль-Каида» и Саддам работали вместе. Он признал, что «Аль-Каида» совместно с Саддамом разрабатывали оружие массового поражения», — рассказал бывший старший следователь Али Суфан в интервью программе «Фронтлайн» телекомпании PBS[169]. Однако Разведывательное управление Министерства обороны (РУМО) в это время высказало серьезные сомнения в истинности утверждений Либи, заметив в секретном разведывательном докладе, что он «не приводит конкретных деталей» предполагаемого участия Ирака, утверждая: «Похоже опрашиваемое лицо сознательно уводит следователей в ложном направлении»[170]. Отмечая, что «работа с ним велась в течение нескольких недель», проведенный РУМО анализ позволил прийти к выводу, что Либи мог «описывать сценарии, которые, по его мнению, могли представлять интерес для опрашивающих». Несмотря на подобные сомнения, «признания» Либи позже будут предоставлены Госсекретарю Пауэллу, когда тот выступал в ООН, от имени администрации выдвигая мошеннические объяснения причин вторжения в Ирак[171]. В этой речи Пауэлл скажет: «Я могу сообщить историю высокопоставленного террориста, рассказавшего, как Ирак тренировал боевиков «Аль-Каиды» в применении этого оружия»[172]. После того как ложность этих утверждений была доказана, Либи, как сказал Суфан, признался, что он лгал. «Я рассказал вам то, что вы хотели услышать, — сказал он. — Я хотел, чтобы меня прекратили пытать. Я дал вам все, что вы хотели услышать»[173].

В самом начале осуществления программы похищений и допросов вырисовались две основные цели: демонтаж структуры «Аль-Каиды» и предотвращение дальнейших терактов; поддержка доводов в пользу вторжения в Ирак. В преследовании этих целей приемлемы были все варианты или тактики. В то время как Государственный департамент предупреждал о недопустимости объявления непродуманной глобальной войны и выступал за узкий, правоохранительный ответ на события 11 сентября. Чейни начал составлять амбициозные планы глобальных операций по похищениям и покушениям, в которых, на начальном этапе, ведущая роль отводилась отдельным подразделениям ЦРУ. По воспоминаниям бывших высокопоставленных сотрудников ЦРУ и госдепартамента, Чейни начал эффективно направлять глобальную охоту на людей с помощью сети, состоящей из сил специальных операций и оперативников Отдела специальных мероприятий ЦРУ, военизированного подразделения Управления[174]. Бывшие сотрудники рассказывали, что всю эту деятельность пронизывала специфическая культура ведения дел, в силу которой о ведущихся операциях не знали ни послы, ни армейские командиры, ни даже резиденты ЦРУ. Для проведения этой программы Чейни полагался на «серую зону» американского законодательства и распределение командных полномочий на стыке юрисдикций ЦРУ и военных.

В ноябре 2001 г. Чейни собрал в Белом доме совещание, на котором должны были быть внесены последние незначительные изменения в подготовленное Эддингтоном и другими юристами распоряжение президента, определявшее, как должен проходить суд над террористами, захваченными в различных странах мира. По традиции на заседание были приглашены юристы «Военного совета», однако высокопоставленных чиновников госдепартамента и Совета национальной безопасности оставили за дверьми[175]. Пауэлл и юристы Государственного департамента сообщили президенту Бушу, что, по их мнению, в соответствии с Женевскими конвенциями задержанные члены «Талибана» и «Аль-Каиды», во время своего заключения имели право на юридическую защиту и гуманное отношение к себе[176]. Далее они предупреждали, что, не предоставляя врагам Америки такую защиту, власти ставят под угрозу судьбу американских военных, попавших в плен в ходе боевых действий[177]. 7 февраля 2002 г. президент Буш принял свое решение. Он подписал другое распоряжение, исходившее из того, что Женевские конвенции «привлекательны только своей стариной» и не применимы к пленным боевикам «Аль-Каиды» или «Талибана», удерживаемым американцами. Распоряжение было выпущено непосредственно после того, как администрация Буша стала направлять лиц, захваченных в Афганистане и других местах в американскую военную тюрьму, расположенную в Гуантанамо на Кубе[178].

Хотя в начале войны с террором конгресс в основном «спал за рулем», в том, что касалось выполнения его надзорных функций, в администрации понимали, что такая ситуация долго не продлится. К началу 2002 г. на Капитолийском холме уже начали раздаваться голоса, требовавшие, чтобы ЦРУ и администрация информировали их о том, какие тактики используются Управлением при преследовании лиц, подозреваемых в терроризме. Полные детали того, как проводились первые после 11 сентября операции в рамках «Программы Чейни» и кто именно их проводил, скорее всего, никогда не будут полностью раскрыты. «Мы специально держали крайне узким тот круг лиц, которым было известно точное расположение «черных мест». Мы не сообщали об этом в ФБР», — вспоминал Родригес, сотрудник ЦРУ, координировавший их создание и использование[179]. «Многие, даже сотрудники Управления с высочайшей степенью доступа не знали об этом. Насколько мне известно, об их расположении не информировали даже президента». Родригес добавил, что дело было не в том, что этим высокопоставленным чиновникам не доверяли, «а скорее в том, что им просто не было необходимости это знать».

Стратегии, питавшие развитие этой силы, станут моделью для секретной программы, которая будет выстроена в Пентагоне Рамсфелдом. Он наблюдал, как под руководством Чейни ЦРУ становилось «вожаком стаи» в глобальной войне с терроризмом. Рамсфелд решил порвать с тем, что он называл «практически полной зависимостью Пентагона от ЦРУ» и окружить железным занавесом наиболее деликатные операции самых элитных боевых подразделений Америки[180]. Этот проект рассматривался в качестве параллельной с ЦРУ разведывательной операции, но также и как наиболее эффективный во всей мировой истории механизм похищений и убийств — механизм, который по самой своей природе не будет подотчетен никому, кроме президента и его ближнего круга.