Хюберт Лампо - Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений

• Название: Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений
• Автор: Хюберт Лампо
• Издательство: Издательство «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1981

В сборнике представлены научно-фантастические произведения писателей Бельгии, Болгарии, Великобритании, Дании, Испании, Италии. Нидерландов, Норвегии, Польши, Румынии, Франции, Чехословакии.

---

Он уже затыкал бутылку с ромом и по-матерински заботливо укладывал своё снаряжение.

Альбер Пенселе посмотрел на крюк в потолке, на гербовую бумагу контракта и пожал плечами:

— Либо это, либо петля!

— Хорошо сказано, — провозгласил Фостен Вантр, протягивая ему руку. Альбер Пенселе положил листок на пол и устало расписался.

— Будьте готовы завтра к девяти утра. За вами пришлют машину. Перед уходом я оплачу ваш счёт за комнату.

Когда он вышел, Альбер Пенселе бросился на постель, и его сейчас же охватил тяжёлый, полный видений сон. Он бредёт по пыльной дороге к оранжевому свету, который мерцает вдалеке. Через каждые три шага он теряет часть самого себя. Палец, губу, веко. «Лишь бы продержаться до конца!» — думает он. Внезапно он оборачивается и видит Фостена Вантра, который рысцой семенит за ним с сафьяновым портфелем под мышкой. Через каждые несколько шагов он наклоняется, чтобы подобрать кусок его плоти, и приговаривает: «Ням-ням! Хорошенький палец! Ням-ням! Чудесное веко!» «Остановитесь! Остановитесь!» — кричит Альбер Пенселе. Но тот только головой качает: «По какому праву? Вы же сами подписали, не так ли? Ням-ням! Замечательное ухо!»

Когда Альбер Пенселе проснулся, то заметил, что плакал в подушку.

Клиника профессора Отто Дюпона находилась под Парижем. Большое прямоугольное здание, всё из окон в балконов, возвышалось посреди парка, аллеи которого своей замысловатостью не уступали бухгалтерской подписи. В тени высоких деревьев прятались шезлонги для выздоравливающих, они отдыхали здесь, предаваясь размышлениям о последних глубинных толчках своей личности. Флигель испытателей характеров, трёхэтажный розового кирпича дом с нарядным подъездом, находился за главным корпусом. Коридоры в нём были устланы линолеумом спокойного синего цвета. На каждой двери имелась табличка: «Раздражительный», «Задумчивый», «Добродушный», «Любитель литературы и искусств», ниже следовала дата последнего укола с указанием: «Не использовать до…»

Справа от двери висела небольшая грифельная доска с отметками дежурного врача: «Состояние удовлетворительное», или «Необходимы исправления», или «Отрицательный результат». Медсестра показала Альберу Пенселе его комнату. Голые стены, походная кровать, книжный шкаф.

— После испытания мы, разумеется, меняем подборку книг, — сказала она. — Каждому характеру своё чтение. Профессор просит вас быть готовым через час.

Профессор Отто Дюпон принял Альбера Пенселе за массивным письменным столом величиной по меньшей мере с римский саркофаг, ощетинившимся телефонами, диктофонами, сигнальными лампочками на эбонитовых панелях, компьютерами и самопишущими ручками с выдвижными перьями. Стопки книг с ослепительно белыми обрезами каннибальски скалились по обеим его сторонам. И ещё была лампа на коварно изогнутой ножке, освещавшая гигиеническим светом лицо хозяина. Цвет лица у него был свежим, взгляд приветливым, усов профессор но носил.

— Вы испытатель 14? — спросил он Альбера Пенселе.

— Таков номер на двери моей комнаты…

— Он останется за вами. Садитесь. Посмотрим ваше дело. Двадцать пять лет. Пороки: не имеется.

Альбер Пенселе счёл за лучшее скромно опустить глаза.

— Характер: обычный. Реакция «зед»: обычная. Умственное развитие: обычное. Культурный уровень: обычный. Сексуальные комплексы: обычные. Превосходно! Превосходно! Вы как раз такой человек, как мне нужно.

— Весьма польщён, — выдавил Альбер Пенселе.

— Сегодня я впрысну вам сыворотку неограниченной самоуверенности с оттенком горделивости и едва заметным налётом мистицизма. Это очень сложный раствор, я составил его впервые, по заказу одного политика. После укола вы отдыхаете десять дней. Потом я пробую на вас сыворотку мечтательности. Затем…

— Так значит мой характер будет меняться каждые десять дней?

— Приблизительно.

— Но это чудовищно!

— Вы ошибаетесь. Любой из ваших коллег подтвердит, что эти превращения совершенно безболезненны.

— И так в течение двух лет?

— Даже больше, если вы пожелаете. А вы, безусловно, сами захотите этого. Обновляя свою натуру, вы увеличиваете свои жизненные возможности. Вы проживёте тридцать-тридцать пять жизней в год, тогда как другие вам подобные живут лишь одну, да и то, что это за жизнь!.. К тому же вы хотели убить себя, правда! А люди убивают себя, когда не могут вынести своего положения, самих себя…

— Да.

— Вот я вам и предлагаю перестать быть самим собой. Вы должны быть удовлетворены.

Альберу Пенселе было как то не по себе. «А если я сойду с ума? — думал он. — А если опыт окажется неудачным и я умру?» Умирать ему расхотелось. Но профессор уже встал и сдвинул в сторону замаскированную в стене дверь.

Альбер Пенселе последовал за ним в белое, как молочный магазин, помещение. Там пахло аптекой и жжёной резиной. На стенах висели полки, уставленные склянками с разноцветными жидкостями. Посреди комнаты на мраморной стойке теснилась целая армия колб, пробирок, перегонных аппаратов и змеевиков. И на всём этом лабораторном стекле разбивался и дробился оконный свет. В стеклянном пузыре яростно булькала какая-то зеленоватая жидкость с сиреневым отливом.

Фостен Вантр в очках электросварщика наблюдал за её кипением.

— Всё готово? — спросил профессор Дюпон.

Белый, как стенка, помощник отделился от задника и принёс в изъеденных кислотой пальцах крохотную пробирку, заткнутую ватным тампоном. Профессор посмотрел её на свет и прищёлкнул языком:

— Думаю, надо бы немного разбавить. Ну, увидим по результату. Регистрационный номер 14, спустите брюки, друг мой. Повернитесь ко мне спиной. Не напрягайтесь.

Альбер Пенселе, носом в стенку, подставил свой голый зад под неизвестную хирургическую операцию. По лицу его крупными каплями стекал пот. Сзади, за спиной, позвякивали неизвестные инструменты. Звон иголки, падающей в металлическую коробку, вздох вытаскиваемой пробки, жалобное всхлипывание крана. Потом приближающиеся шаги. Горячее дыхание в затылок. Запах юфти. Осторожное касание влажного комка ваты. Он закрыл глаза. Сжал челюсти, готовясь к раздирающей боли. Лёгкий укол в ягодицу заставил его вздрогнуть. Он ожидал продолжения.

— Всё! — сказал Отто Дюпон. — Вы свободны.

— А?..

— Вы ожидали, что я вас на кол посажу, что ли? Через десять-пятнадцать минут вы почувствуете эффект. Вы смените индивидуальность, как змея кожу. Вы обретёте волю, трезвость рассудка и веру в себя, которых вам так не хватало.

— Благодарю вас, — сказал Альбер Пенселе.

Он осторожно выпрямился, привёл в порядок одежду и в сопровождении Фостена Вантра покинул комнату.

По парку Альбер Пенселе шёл очень медленно, наблюдая за рождением в себе новой личности. Подобно беременной женщине, он старательно избегал резких движений, боясь оступиться или упасть, чтобы как-нибудь ненароком не уничтожить новое существо, которое росло в нём. Чувствует ли он что-нибудь? Нет, пока ничего. А сейчас? По-прежнему ничего. Может быть, только лёгкое головокружение, слабую тошноту, страх, радостное ожидание рождения. Кем станет он завтра? Через час? Ощутит ли переход? Пожалеет ли о своём прошлом? О самом себе?

Чем больше он размышлял, тем грустнее ему становилось. Ему казалось, что он присутствует на проводах: уезжает его лучший друг, уезжает навсегда; друг со множеством недостатков, ничтожный и безвольный, не очень добрый, не совсем искренний, но всё равно — славный парень. Он думал о старой одежде, поношенной, привычной, с которой так трудно расстаться, он думал о тихом очаровании грязных пригородов, которое не покидает вас до конца жизни. Он растроганно думал о своей судьбе. Он оплакивал собственную гибель. Лучше было умереть, чем становиться кем-то другим. И для чего всё это, господи? Жалкие деньги, отдых на свежем воздухе? И это плата за измену? А если он не захочет меняться? Если он предпочтёт остаться самим собой?

Лёгкое жжение в ягодице вернуло его к действительности. Он повернул к Фостену Вантру искажённое гневом и решимостью лицо:

— Вы, вакцинный повар, меня накололи! — закричал он. — Но я вас предупреждаю, что завтра же оставлю эту лавочку! Я донесу полиции о вашей торговле экспериментальным мясом! Я засажу вас обоих, вас и вашего милейшего Отто, пока вы меня не изрешетили! И нечего скалиться, а то дух выпущу!

— Боже! — воскликнул Фостен Вантр. — Доза оказалась слишком велика.

Он поднёс к губам маленький серебряный свисток,

— Чего это вы? — спросил Альбер Пенселе.

— Ничего-ничего, дорогой друг. Продолжим нашу прогулку. Видите тех двух молодых особ? Это тоже испытательницы характеров. Регистрационные номера 1-бис и 5-бис, если не ошибаюсь. Женщины носят у нас частицу «бис».

— Та, что справа, мне нравится, — заявил Альбер Пенселе. — Не возьмёте ли на себя труд…