Анастасия Баталова - Тонкие струны

• Название: Тонкие струны
• Автор: Анастасия Баталова
• Издательство: SelfPub.rubf71f3d3-8f55-11e4-82c4-002590591ed2
• Жанр: Повести

«Мужчины приходят и уходят, подруги остаются навсегда». Этот тезис предстоит подтвердить или опровергнуть двум юным героиням повести «Тонкие струны» – подруги детства, почти сестрицы, они оказываются перед лицом самого трудного испытания для любой дружбы – любовного треугольника. Смогут ли героини победить в себе низменные порывы и сохранить глубокую, чистую и нежную привязанность друг к другу? Трогательная, мудрая и жизнеутверждающая история о том, как надо дружить, станет отличным чтением для подростков. Легкий и красивый, панорамный стиль повествования мигом перенесет вас в очаровательный поселок на берегу моря и окунет в сладостно-ленивую атмосферу беззаботного студенческого лета… Любителям мистики понравится повесть «Фантом», главная героиня которой, повинуясь воле обстоятельств, никогда не поступала так, как ей действительно хотелось. Но однажды на киноэкраны её родного города вышел очередной кассовый блокбастер, повествующий о том, что подавленные порывы и запрятанные глубоко мечты могут создать Фантом. Призрак-двойник, обладающий собственной волей, основная цель которого – воплощение тайных желаний… Неужели фильм может начать сбываться? Новелла «Легенда о Лунном Принце» рассказывает об известной художнице, повстречавшей в бедном рыбацком поселке на берегу моря модель для своей последней великой картины… Кто она? Обыкновенная женщина, на закате своей женской поры полюбившая прекрасного юношу, или беспристрастный Мастер, сумевший несколькими мазками прикоснуться к самой сути и искусства, и бытия? Что есть красота? Убивает она или спасает? Непростая проблематика произведений Анастасии Баталовой призывает читателя к раздумью, глубокая психологичность и яркая детализированность повествования затягивают…

---

Ребята начали прощаться. Добби спустила ноги со скамьи и принялась надевать свои первые туфли на высоких каблуках, купленные специально на выпускной. Они были довольно узкие, и без ложечки это оказалось весьма нелегким делом. Когда она подняла голову, почти все уже разошлись. В предутренней тишине таяли удаляющиеся голоса.

Михалыч стоял в нескольких шагах от скамейки. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, или даже сделать.

– Пока, – произнёс он, и голос его прозвучал почти нежно. На миг Добби даже показалось, что он совсем не против поцеловаться с нею, а во время игры он отказал ей только потому, что не хотел делать это при остальных, но она тут же отбросила столь дерзкое предположение – такое счастье оказалось бы слишком огромным, чтобы его принять…

– Пока, – сказала она сухо, отвернулась первая и торопясь пошла прочь, неумело ступая в новых взрослых туфлях.

6

Вечером следующего дня после работы Добби решила заехать за покупками. Бесшумно раздвинулись стеклянные створки автоматических дверей, навстречу приятно потянуло свежестью. Толкая перед собой тележку, Добби вошла в просторный торговый зал. Прохладный кафельный пол, нежное дуновение кондиционера, приглушенный электрический свет. После слепящего зноя и раскалённого асфальта всё это радовало особенно сильно. Широкие точно улицы проходы между высокими как многоэтажные дома стеллажами были почти пусты, немногочисленные покупатели терялись в этом огромном городе товаров.

Михалыч спустил с помощью электро-погрузчика плотно замотанный прозрачной плёнкой паллет и принялся вскрывать его канцелярским ножом. Тонкое и острое лезвие легко распарывало многослойную полиэтиленовую кожу. Привычными длинными движениями Михалыч полосовал плёнку, отбрасывая в сторону большие куски. Вдруг он увидел Добби.

Громыхая полупустой телегой, она вошла как раз в ту аллею, где он собирался выкладывать товар. На ней было уже другое, но не менее удачное, чем давешнее, маленькое сиреневое платье. Соломенные волосы она подняла наверх и высоко подколола на затылке. Тонкая непослушная прядь, выпавшая из причёски, сухой травинкой лежала на загорелой шее.

Михалыч застыл над паллетом, крепко, точно кинжал в бою, сжимая в руке канцелярский нож. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы Добби заметила его и узнала. Не слишком-то приятно молодому мужчине десять лет спустя после окончания школы предстать перед бывшей одноклассницей, которая была безумно в него влюблена, в нелепой и даже не особенно чистой униформе сотрудника гипермаркета, состоящей из бесформенного тёмно-синего комбинезона и дурацкой кепки с логотипом. Будь это не Добби, а кто-нибудь другой, Михалыч, скорее всего, так отчаянно не застыдился бы самого себя, но падать в глазах женщины, когда-то им очарованной, показалось ему непосильным испытанием. А сомневаться в неминуемости этого позорного падения не приходилось, ведь продавец– логист не самая престижная профессия в обществе, где сексуальность мужчины определяется главным образом его платежеспособностью, а Добби, как Михалыч уже успел понять, регулярно наблюдая за ней в окно, состоятельна и успешна, её партнёр – тем более (женщины обычно не склонны обращать внимание на мужчин, в чём-то им уступающих, биологическое стремление к улучшению популяции, всё такое), и посему оптимальным выходом из сложившейся ситуации для Михалыча было бы сейчас – просто-напросто избежать этой случайной встречи спустя годы. Лучше уж оставаться приятным воспоминанием, чем становиться смехотворным неудачником в режиме реального времени.

Михалыч выбежал из аллеи и притаился за стеллажом, продолжая наблюдать за Добби сквозь просвет между полками. Она рассеяно побросала что-то в телегу и приблизилась к брошенному в проходе палетту. Странный парень в рабочем комбинезоне, который подхватился и убежал куда-то вместо того, чтобы выкладывать спагетти, что ей как раз были нужны, ни на йоту не привлёк её внимания и не вызвал никаких чувств кроме, пожалуй, лёгкой досады. Она сама расковыряла плёнку, и, взяв с палетта то, что хотела, вскоре покинула аллею.

7

Встреча, которая так напугала Михалыча разрушительными последствиями для его романтического образа, всё же состоялась. Рано или поздно это неизбежно произошло бы, ведь его подъезд находился как раз напротив подъезда бывшей одноклассницы, и оставалось загадкой, как этим двум людям удавалось так долго избегать встречи: с тех пор как Кирилл приобрёл квартиру в новом доме и предложил Добби жить вместе прошло больше года. Самое простое объяснение данного факта заключалось в том, что Михалыч, пока у него имелись хоть какие-нибудь подружки, практически не появлялся у Веры Павловны.

Как-то под вечер он вышел за сигаретами, и Добби заметила его первая. На этот раз она узнала его без труда и окликнула.

– Привет. Ты здесь откуда?

Голос её звенел, она, очевидно, рада была его увидеть.

– Я снимаю жильё неподалёку, – ответил Михалыч после небольшой паузы. Добби застала его врасплох. Он стоял, заложив руки за спину и прятал взгляд. – Квартиру. – Добавил он через мгновение.

И Добби снова услышала голос заклинателя птиц. Эта загадочная, единственная в своём роде вибрация, с лёгкостью подчиняющая своему ритму мечущиеся вокруг молекулы летнего воздуха, беспрепятственно проникла в неё и, вероятно, смогла бы оживить даже мертвую птицу, но вместо радостного взмаха крыльев где-то возле сердца Добби почувствовала холодок. Ей показалось странным, почти неприличным то, что этот звук продолжает так сильно действовать на неё спустя долгие годы.

– Понятно, – ответила она и отвернулась, пытаясь справиться со смущением.

Михалыч нашёл этот момент удобным, чтобы взглянуть на неё. Он видел профиль, маленькое ухо, чуть небрежную копну приподнятых заколкой волос. Сегодня Добби была в узких пепельно-синих джинсах и просторной белой маечке Mango.

– Что-то я тебя тут раньше не видела…

– Я недавно переехал. Неделю, может, назад.

Он произносил простые слова, а Добби напряженно прислушивалась к звучанию его голоса. Необъяснимая и неожиданная тоска кольнула ей сердце – словно прикоснулась к нему острым клювом большая птица…

Оба старательно разглядывали соседние дома, сооружения на детской площадке, мягкие бледно-оранжевые облака – всё что угодно, лишь бы случайно не встретиться глазами. Михалыч теребил в руке незажжённую сигарету, Добби – ключи от автомобиля.

– А мы переехали в прошлом году. И, представляешь, только недавно ремонт закончили! Это просто кошмар какой-то! – она искусственно рассмеялась, – Пыль, грохот…

Наступила пауза. Никто из них двоих не знал, о чем ещё говорить. Оба чувствовали себя неуютно. Между ними как будто бы выросла прозрачная, но плотная, почти ощутимая стена чего-то несказанного, несделанного, незавершенного. И ни один из них даже не попытался прикоснуться к этой стене. Ни словом, ни жестом, ни взглядом. Десять лет всё-таки не прошли мимо. Рядом на тротуаре стояли два совершенно чужих друг другу человека, каждый из которых прожил свои десять лет и ничего не знал о десяти годах из жизни другого. Молчание затягивалось, и кто-то должен был взять на себя тягостную обязанность первым его нарушить.

– Это славно, что мы соседи, – сказала Добби без всякого выражения, – всегда приятно встретить знакомые лица. Надеюсь, ещё увидимся, – прибавила она и, взглянув на свои платиновые часики (подарок Кирилла) сделала вид, что куда-то торопится.

– Наверное, – рассеянно ответил Михалыч, тоже чувствуя облегчение от того, что эта неловкая и непонятная встреча подходит к концу.

– Удачи! – бросила Добби через плечо и, легко соскочив с поребрика, побежала к своей машине.

Михалыч остался на тротуаре и закурил, глядя на бледно-оранжевые облака. Ощущение, что он не сказал Добби чего-то очень важного не покидало его. А, быть может, и не нужно было ничего говорить? Маловероятно, чтобы она ждала от него каких-то особенных слов. С какой стати? Ощущения часто обманывают людей. И иногда лучше сдержаться, чем ляпнуть что-то непоправимое.

Михалыч выбросил окурок и побрел домой.

Добби села в машину и поехала кататься по кольцевой. Просто наматывать круги. Иногда она делала так, когда чувствовала необходимость подумать. Эйнштейна располагала к размышлениям игра на скрипке, а на Добби подобное воздействие оказывало вождение.

Её поразило, что пятиминутная встреча с бывшим одноклассником произвела на неё столь сильное впечатление. Ни дать, ни взять – эффект бабочки. Или птицы. Она хотела понять, дело тут именно в самом Михалыче, или это просто самая обыкновенная, свойственная всем людям ностальгия по юности, по беззаботным школьным годам.

Она начала вспоминать. Было ли ещё что-нибудь там, куда нельзя вернуться, способное заставить снова взлететь птицу её сердца?