Ольга Рэйн - Мы здесь есть

• Название: Мы здесь есть
• Автор: Ольга Рэйн
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2017

«Океан с высоты был голубым-голубым, сочным, как на детском рисунке – когда в стилке можно выбрать любой цвет, краска щедро льется на бумагу, и вот уже волны, и вот уже глубины, и вот уже глаз режет…»

---

О'Рэйн Мы здесь есть

Океан с высоты был голубым-голубым, сочным, как на детском рисунке – когда в стилке можно выбрать любой цвет, краска щедро льется на бумагу, и вот уже волны, и вот уже глубины, и вот уже глаз режет…

– Искупаться бы! – сказала Марта мечтательно. Она смотрела вниз, и глаза ее на темном лице были как этот океан – голубые, красивые, возможно опасные – кто знает, что там, в глубине, водится, как часто поднимается к поверхности и чем промышляет. Глеб с нею познакомился совсем недавно – любовь, как говорится, вспыхнула мгновенно, но он отдавал себе отчет, что девушка эта для него все еще – почти незнакомка, что знает он о ней лишь немножко личного (иногда шепчет во сне детским голоском), немножко бытового (кофе не любит, чай без сахара), немножко семейного (мать – архитектор, отец – Учитель на покое, живут в Камышине, сами варят пиво по старинным рецептам, без синтеза, а только с ферментацией, гадость несусветная и голова потом болит). И еще – что Марта будет зоопсихологом со специализацией по китообразным, что из воды может часами не вылезать, а дыхание держит минут по двадцать – сам Глеб больше пяти минут никогда не выдерживал, легкие-то можно разработать, если стимул есть, но скучно, да и зачем?

Была Марта прекрасной, желанной и загадочной террой инкогнитой, так же как и планета под ними (у белой звезды ЕН514, система Мирины, земного типа, гравитация 1.2, состав атмосферы сопоставимый, в сутках двадцать часов, океан слабосоленый, кислотность 7.5).

– Глеб, – не унималась Марта. – Гле-буш-ка. Ты мне обещал романтику на пляже. Пусть же она поскорее настанет! Хватит разведки с воздуха. Хочу из воды!

Глеб немного побурчал про кодекс облета новых планет, про протоколы ГСП, но ему и самому уже поднадоело скользить над одинаковыми лесами на одинаковых островах, похожими с высоты на зеленые мохнатые вязаные шапочки, разбросанные по гигантской голубой луже.

– Ладно, садимся, – прищурился он и был за это чмокнут в щеку.

Пахло прогретым камнем, речной водой, как на Волге, сладкими цветами и, почему-то, креозотом. Над островом возвышалась коническая скала с крутыми склонами, около километра высотой. Пляж был скальный – гладкий камень плитами наискосок уходил в воду, солнце просвечивало голубизну, где колыхались разноцветные леса водорослей – желтые, красные, зеленые.

– Красиво, – сказала Марта. – Но как-то ярко очень, чуть-чуть слишком. Будто бы ребенок эту планету раскрашивал и с оттенками не возился. Ой, посмотри-ка!

Из глубины поднялась стайка рыбок, тоже очень ярких, золотисто-фиолетовых. Марта опустила руку в воду, и они бесстрашно тыкались в ее ладонь, плавали вокруг, любопытствовали.

– Не боятся! – восхитилась Марта. – Интересно, а может ли быть сбалансированная экосистема, в которой животные не пожирают друг друга? Совсем? Мир без страха? Планета, где условный лев возлежит с условным ягненком, всегда, от начала времен?

– Вряд ли, – вздохнул Глеб. – Все же завязано на ресурс, на усилие, с которым добывается пища… эволюция имеет свои законы… Эй, кстати, они тебя еще не едят? А то отвлекут внимание, а потом – цап! Будем потом тебе полгода новые пальцы отращивать!

Марта засмеялась, отряхнула с длинных темно-шоколадных пальцев синие брызги, села рядом, подставила Глебу горячие губы. От нее пахло малиной. Потом они лежали, бездумно смотрели в небо, камень под ними был горячим.

– Почему небо голубое? – спросила Марта. – Мы в пятнадцати световых годах от Земли… А оно голубое! Я думала – на других планетах иное небо…

– Атмосфера почти такая же, – полусонно, расслабленно отозвался Глеб. – Мы дышать можем? Можем! Значит, и свет так же рассеивается. Рассеяние Релея, короткая длина волны у синего цвета, длинные волны сильнее рассеиваются… Кстати, если присмотреться, это небо куда сильнее фиолетовым отдает – потому что спектр у звезды другой. На Венере раньше было оранжевое – до дистилляции атмосферы. Теперь тоже синее. Ну да ты сама такие вещи помнить должна.

– Я – гуманитарий, – сказала Марта. – Ничего никому не должна. Стихи всегда помню с первого раза. Коэффициенты – нет. Стихами мне расскажи, тогда запомню.

– Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, – неожиданно для себя самого сказал Глеб. – Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.

И тут же смутился, покраснел, а Марта счастливо и удивленно засмеялась.

– Неужели твои? – спросила она.

– Нет, – Глеб сел, натянул шорты. – Не мои, а поэта Брюсова. Хотя я, может, тоже в душе поэт. Чего смеешься? Поэта легко обидеть! Я вот про тебя сейчас возьму и сочиню, хоть и нелегкое у тебя имя для нашего поэтического ремесла. Вот, слушай.

Марта!

Красота золотого стандарта!

Я бы мог умереть от инфаркта (но не стану, пожалуй)!

Лейся, кварта! Бейся, Спарта!

Ах, Марта, марта (а также апреля, мая, июня), боюсь, не дождусь…

– Хватит с меня высокой поэзии, – сказала Марта, а когда Глеб стал бузить и вставлять в стих Буонапарта, закрыла ему рот поцелуем.

– Пойдем поплаваем, – предложила она. – Дому еще часа полтора дозревать.

Из механического эмбриона уже развернулся маленький – на двоих – домик, стены тянулись вверх, набирали толщину, молекулы выстраивались в кристаллические решетки. Еще немного – и можно будет упасть в кровать, сесть за стол или под душем постоять горячим. Впереди – две недели роскошных робинзонских каникул, любви, разговоров обо всем… Было у Глеба хорошее такое предчувствие, холодок в животе: Марта – настоящая, та самая, с нею всегда будет весело, всегда интересно, а значит – и быть надо всегда вместе, зачем же разлучаться и время терять? Вернутся на Землю – можно обсудить, как все обустроить побыстрее, где жить – в Питере или в Рио.

А сейчас, и правда, почему бы не поплавать? На расстоянии полутора миль в воде не регистрировались никакие животные крупнее леща, но Глеб на всякий случай пристегнул к бедру парализатор, а к плечу – длинный охотничий нож, год назад самолично заточенный на Пандоре. Ребята заманили рассказами о прелестях охоты на тахоргов. Вадим, профессор кафедры структурной лингвистики – он для добровольцев ГСП читал курс – даже коллекцию черепов показывал. Весело было – пока готовились, песни пели, охотничьи байки травили. А как сама охота началась – Глеб в полное недоумение пришел. Ему обещали, что кроманьонские инстинкты включатся, адреналин попрет, тело само будет знать, что ему делать, как двигаться, как стрелять, куда нож… А Глебу так стало плохо, так стыдно, когда тахорг заревел, сраженный тремя выстрелами, когда в траву покатился кубарем, когда кровь брызнула… Он на Пандоре с тех пор так и не бывал и с ребятами этими старался больше не общаться.

– Дикость! – говорил он сердито отцу и матери, те кивали, соглашались, предлагали ему статью про это написать. – Атавизм! Позор для цивилизации – забавы ради убивать высших животных! Не от этого ли наши предки так долго уходили? Где тут наши добро и гуманизм?

– За мною не пытайся угнаться, – сказала Марта, возвращая Глеба в настоящее. – Я тренированная, а ты… не такой тренированный. И не рисуйся – выныривай почаще. Иди сюда, линзы поставлю.

Глеб смотрел на нее и думал, что она очень под стать этой планете – ярко-коричневая кожа, ярко-голубые глаза, ярко-зеленый купальник. Парализатор она тоже взяла – рыбки рыбками, а если что-то большое с глубины поднимется быстро, то быть готовым не помешает. Марта легкими, точными касаниями закрыла его глаза двумя линзами из коробочки на поясе, и все тут же стало расплывчатым, нечетким, покуда они не нырнули – сразу под скалой было глубоко, вода оказалась прохладной и прозрачной, ласкала кожу.

Рыбки так и не уплывали, кружили вокруг, их становилось все больше – будто молва шла по океану о двух невиданных существах, на которых непременно стоило взглянуть, и вот фиолетовые, белые, красные рыбки с детским каким-то любопытством следовали за незнакомцами. Марта плыла мощно, красиво, угнаться за нею было нелегко. Она остановилась у водорослей, стала рассматривать листья, а Глебу пришлось подняться наверх за воздухом. Он уловил на пляже расплывчатое движение, дернулся, вытащил одну линзу, зажмурив другой глаз. В тени их растущего домика сидело небольшое животное, похожее на толстого мохнатого поросенка, и задумчиво чесало за ухом передней лапой. Через пару секунд потянулось и начало точить зубы об угол.

– Эй, – крикнул Глеб, – ну-ка! Кыш! Брысь! Прочь! Шу отсюда!

Зверь не подал и виду, что услышал Глеба, и поднялся на задние лапы, чтобы дотянуться зубами повыше. Глеб сунул голову в воду – Марта была все там же, у подводного леса – помахал ей: «поднимайся!» и поплыл к берегу – спасать дом и глупое инопланетное животное, которое сейчас нажрется земной биомеханики, а потом возьмет да и скончается в страшных судорогах.