Шамиль Идиатуллин - Город Брежнев

• Название: Город Брежнев
• Автор: Шамиль Идиатуллин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-12775-3

В 1983 году впервые прозвучала песня «Гоп-стоп», профкомы начали запись желающих купить «москвич» в кредит и без очереди, цены на нефть упали на четвертый год афганской кампании в полтора раза, США ввели экономические санкции против СССР, переместили к его границам крылатые ракеты и временно оккупировали Гренаду, а советские войска ПВО сбили южнокорейский «боинг».

Тринадцатилетний Артур живет в лучшей в мире стране СССР и лучшем в мире городе Брежневе. Живет полной жизнью счастливого советского подростка: зевает на уроках и пионерских сборах, орет под гитару в подъезде, балдеет на дискотеках, мечтает научиться запрещенному каратэ и очень не хочет ехать в надоевший пионерлагерь. Но именно в пионерлагере Артур исполнит мечту, встретит первую любовь и первого наставника. Эта встреча навсегда изменит жизнь Артура, его родителей, друзей и всего лучшего в мире города лучшей в мире страны, которая незаметно для всех и для себя уже хрустнула и начала рассыпаться на куски и в прах.

Шамиль Идиатуллин – автор очень разных книг: мистического триллера «Убыр», грустной утопии «СССР^™» и фантастических приключений «Это просто игра», – по собственному признанию, долго ждал, когда кто-нибудь напишет книгу о советском детстве на переломном этапе: «про андроповское закручивание гаек, талоны на масло, гопничьи „моталки“, ленинский зачет, перефотканные конверты западных пластинок, первую любовь, бритые головы, нунчаки в рукаве…». А потом понял, что ждать можно бесконечно, – и написал книгу сам.

---

Чувак на секундочку отлип от дырки, чтобы показать мне, как радуется зрелищу он сам и отдельные его части, – и припал к глазку снова. Вякнуть, что ли: «Девчо-онки, мы вас видим?» – вяло подумал я. Нет, нельзя. Во-первых, я этих девчонок не знаю, и они меня не знают. Во-вторых, это для своих такой прикол, а местный мне не свой. Девчонки, в принципе, тоже, раз незнакомые. Хотя нет, они же из Брежнева приехали.

За стенкой зашумел душ. Чувак отпрыгнул на середину раздевалки, морщась, вытер лицо и полушепотом объяснил:

– Под воду полезли, не видать ни фига. Ну там такие бабы, у меня прям во стояк, аж шкура говорыть. Курить нет у тебя? Ладно. А ты чего не зексаешь?

Я дернул плечом и пробормотал:

– Чего я там не видел.

– Ладно пороть-то. Такие телки там, лохматые, сиськи – во, – не унимался чувак.

За стенкой смеялись, плескались и болтали, пахло цветочным шампунем, хотелось замереть и слушать. И смотреть.

– Да у нас на КамАЗе такого вообще… – сказал я, неопределенно усмехаясь. Росла во мне злоба оттого, что местный смотрел на наших девчонок, я ему позволял – а сам, главное, не смотрел.

– Вот вы пули льете, литейщики, ага.

Чувак засмеялся, настороженно прислушался и сказал:

– О, выходят. Будешь смотреть? Не? Тогда я…

– Стоять, – сказал я.

– Что такое? – не понял чувак, поворачиваясь ко мне. – Сам хочешь? Ну давай, только быстрее.

– Иди отсюда, – сказал я.

– Загунь, – прошипел чувак. Он еще ничего не понял. – Они ж уйдут сейчас, шустрись давай.

– Не буду я смотреть, и ты не будешь, понял? Вали отсюда по-бырому.

– Шо сказал? – спросил чувак, прищурившись, и сразу стал каким-то угловатым и жестким.

– Шо слышал, – сообщил я, поднимаясь. – Срыгни отс…

Кончик фразы взорвался вместе с левым глазом. Я больно стукнулся головой в загудевшую стенку и схватился за глаз. Он вроде был на месте, но вокруг все было горячим и неправильным.

– Гад, ты чего пер!.. – заорал я, поперхнулся ударом в зубы, завопил уже невнятно, оттолкнулся спиной от стенки и бросился на чувака.

Он был ловкий и махался здорово – еще раза два мне по башке дал, пока я валил его на пол, и накидал по бокам, пока я пытался придумать, что делать с ним, придавленным. Хотел завернуть чуваку руку на болевой, как на дзюдо учили, но рука в это время била мне то в бок, то в плечо, а как это прекратить, нас на дзюдо не учили – по крайней мере, те полгода, что я на тренировки ходил. Поэтому я опять заорал, со слезами и соплями – или кровь это, не понять уже, – и вжал чуваку локоть под челюсть, а когда он захрипел и заелозил, убирая голову, сунул руку ему под шею и стал душить. И орал. И орал.

Даже когда меня схватили за шею и за плечи, а кто-то выдирал из-под локтя чувака, а потом на нас выплеснули ведро воды, я заткнулся, только чтобы с сипением перевести дух – и заорать снова, вслепую пиная кого попало.

Дальше было еще стыднее. Я сидел на краю умывалки и ревел, ёкая горлом и отворачивая от всех лицо. Замотанные в полотенца большие девки что-то наперебой рассказывали Витальтоличу и Светлане Дмитриевне, местный чувак вскакивал, придерживая шею рукой с разбитыми костяшками, и сипло отругивался, Валерик толкал его обратно на чурбак, а я ничего не слышал, кроме собственных всхлипов, ёканий и трудного дыхания через рот. Нос дышать не мог и ощущался как посторонний кусок пластилина, вжатый в середку лица.

Витальтолич нашел бутылочку с тальком, почему-то развеселился и спросил меня, зачем я в душ такой соответственно подготовленный пришел. Серый на моем месте прямо брякнул бы: «Яйца тереть», а я чего-то растерялся и принялся поправлять трусы. Лучше бы брякнул. Светлана Дмитриевна шепнула Витальтоличу на ухо – ну, насколько дотянулась, – он поднял брови и молча сунул бутылочку в карман. Ладно хоть мне не вручил, с пояснениями.

Потом оказалось, что девчонки разбежались, Светлана Дмитриевна тоже куда-то делась, а Валерик вел местного за шкирятник в сторону главной улицы, явно из последних сил удерживаясь от попутных пенделей. Остался только Витальтолич. Он смотрел на меня непонятно.

– Чего? – прогнусавил я, глядя исподлобья.

– Ничего. Давай морду мыть, красавчик Смит. Помочь?

– Не надо.

Я принялся обмывать настуканную морду и сопеть, выдувая кровяные пробки из носа. Голова кружилась, во рту было погано из-за разбитых губ и носа. Ладно хоть Ренат, салажонок давешний, меня такого отмудоханного не видит – сразу после того, как я крутого давал. Ко мне обращайся, меня все знают. Стыдище.

– Артур, мне-то толком скажи, что было.

– Ничего не было, – буркнул я и снова чуть не зарыдал.

– Это видно. Он к девчонкам нашим лез, что ли? Или подглядывал просто?

Я пожал плечами, помедлил и кивнул.

– А у тебя рыцарство взыграло. Понятно.

Это меня немного утешило – как рыцарское я свое выступление еще не рассматривал. Только Витальтолич не хотел меня успокаивать.

– А на фига ты мордой вперед-то полез, рыцарь? Кулаками вперед надо, а не мордой, если рыцарь. Ты «Доблестного рыцаря Айвенго» смотрел? Рыцарь – это как бы боец, обученный с мечом, копьем, турниры выигрывает.

– А я что? – оскорбленно начал я.

– А ты ничто. Ты здоровый парень, колотушка вон будь здоров, и наехал первый, я правильно понимаю? Вот. А этот шибзд тебе навешал и урыл бы вообще, если бы ты его весом не задавил.

– Задавил же.

– Повезло. А надо, чтобы не везло, а башку включать, понял? Молодец, что наших защищаешь, – пацан здоровый, значит обязан своих защищать. Защищать, а не в рыло получать, понял?

Я повел плечом, буркнул: «Я не умею» – и зажмурился, потому что из глаз опять потекло.

– А если не умеешь, какого хера на Валерия Николаевича пер, например?

Я настолько обалдел, что перестал реветь, задумался и сказал с возмущением:

– Да уж не драться. Он вожатый, вообще-то.

– Ну и что? Ладно, короче. Не только себя ведь позоришь, лагерь позоришь, город весь. Нравится, да?

– Да чего вы вообще! – начал я и заткнулся. От обиды и оттого, что Витальтолич прав.

Местный меня урыл бы, хотя и был мельче. Потому что мог в морду дать и любил это дело. А я не любил и не мог. Не мог бить в лицо, вообще. В руку – ради бога. В школе и во дворе этого хватало – ну там и не всерьез, а если начиналось всерьез, я пытался приемчиком бросить или придушить. Если хват удавался, можно было терпеть удары, сколько можно. А когда кровь сразу хлещет, обидно делается и в горле будто литровая банка застряла – не до драки уже. И не до победы. Потому что какая победа, если несправедливости такие.

Теперь получается, я всех опозорил. Потому что слабак и необученный. А как станешь обученным, если не учит никто? Наоборот, говорят – не дерись, решай словами, а не кулаками, – а потом тебя же виноватым выставляют.

– Раскис опять, – сказал Витальтолич. – Ну-ка встал. Встал быстро, я сказал. Вот так. Ты пацан или не пацан?

– Я Артур, – сказал я, сдерживаясь.

– Это второй вопрос, хотя имя хорошее. Как бы королевское даже. Рыцарь, король, а простых вещей не умеешь. Ладно, научим.

– Ну да, – сказал я.

Драться в пионерлагере нас еще не учили. Флагом и галстуками, ага.

– Не веришь, – отметил Витальтолич. – А ведь научу. На что спорим?

Ни на что я спорить не стал. И очень правильно сделал.

6. Линейное уравнение

– Так, хорошо, – кисло сказала Ольга Игоревна, разглядывая наш неровный строй. Старший воспитатель, как всегда, малость задыхалась, и тушь на ее ресницах была с комочками, так что мне все время хотелось зажмуриться и потереть собственный глаз. – Марданов, спасибо, что кепку снял. Так. А ты почему без галстука?

Серый буркнул и отвернулся.

– Громче, – скомандовала Игоревна.

Сергей опустил голову еще ниже и буркнул примерно то же самое. Я ни слова не понял, но Ольга Игоревна что-то разобрала.

– Что значит «сжег»? Ты вообще в своем?.. Виталий Анатольевич… Так. Где галстук?

Серый вяло провел по карману шорт.

– Как ты вообще смеешь его в карман совать? Забыл, что он символизирует? Марданов, я тебя спрашиваю, кажется.

Серый зло посмотрел на воспитательницу и снова уронил голову. Лицо у него стало совсем красным.

– Как всегда: у всех всё нормально, и у малышей, и у старших, только третий отряд выкаблучивается – и это в первый же день! Что, Виталий Анатольевич?

– Второй, – четко повторил Витальтолич, не вынимая рук из тесных кармашков джинсовых шорт. Он стоял в паре метров и внимательно рассматривал полосатую от теней аллею, уходящую сквозь дикий парк к обрыву над морем.

Девчонки хихикнули. Игоревна на секунду закатила глаза, помотала головой, вздохнула и шагнула к Серому.

– Давай-ка сюда галстук. Поживей, и не надо изображать из себя умирающего лебедя.

Серый протянул ей красный комочек. Он, наверное, старался, как мог, когда складывал, но пока бегал и пока вытягивал из кармана, аккуратность куда-то подевалась.