Анатолий Домбровский - Мальчишки из Васильков. Повести.

• Название: Мальчишки из Васильков. Повести.
• Автор: Анатолий Домбровский
• Издательство: Издательство «Таврия»
• Жанр: Детская проза
• Год: 1975

В степное село Васильки заведовать клубом приезжает Геннадий Геннадиевич, бывший актер. Вскоре Ген-Геныча и сельских мальчишек связали нити крепкого товарищества. Вместе они участвуют в подготовке праздничного концерта для работников совхоза, мечтают создать в каменоломне памятник партизанам — героям гражданской войны. Обо всем этом, о других приключениях Серого, Пети Якушева, Гаврилки-чабанка вы прочтете в повести «Мальчишки из Васильков».

В повести «Остров Старой Цапли» трое восьмиклассников попадают на заповедный островок, расположенный в небольшом заливе Черного моря. За короткое время Алеша, Лена и Степа узнали много интересного об этом острове, о его бесчисленных крылатых обитателях. Ребята подружились со старой цаплей Кочергой, которую нечаянно ранил стрелой из арбалета озорник Алешка, сами стали неразлучными друзьями.

---

— Я прощаю тебя, — сказала Лена. — Вставай: надо лодку перегнать к сторожке.

— Хочешь постоять на мне? — спросил Алешка. — На груди?

— Могу, — ответила Лена и, сбросив с ног сандалии, стала обеими ногами Алешке на грудь. — Ну как? Тяжело?

— Ничуть, — улыбнулся Алешка. — У меня стальные ребра... Попрыгай, если хочешь.

— Хватит, — сказала Лена. — Надо Степке помочь... Вставай!

***

Они уже шли к сторожке, когда Лена положила руку Алешке на плечо и сказала:

— Знаешь, я решила, что снова сяду за твою парту. Первого сентября... И будем сидеть за ней до последнего звонка. Ты согласен?

Алешка остановился, снял с плеча руку Лены и крепко пожал ее. Он ничего не мог сказать — только часто заморгал глазами...

***

Костер уже дымился. Степка сидел возле него на корточках и чистил на камне рыбу. Лену и Алешку встретил многозначительной улыбкой, сообщил шепотом:

— Говорят, будто это Гринь стрелял. Твой отец говорит, — посмотрел он на Алешку.

— Да ты что? — растерянно повел глазами Алешка. — Не может быть!

— Почему? — возразил Степка. — Кто-то же стрелял... Очень похоже на Гриня, по-моему.

— Нужны доказательства! — возмущенно заявил Алешка. — И перестань болтать!

— А-а, — отозвался из сторожки Алешкин отец. — Явился мой бандит... Ну-ка, покажись мне на глаза!

Алешка вздохнул и поплелся к двери. В дверях он на секунду-другую задержался. Потом шагнул в сторожку, и Лена со Степкой услышали, как хлопнул ремень.

— Это тебе за самоволку, — пробасил Голованов. — А за помощь Кузьме Петровичу — хвалю...

Алешка вышел из сторожки и прислонился спиной к двери, глядя себе под ноги. Лена подошла к нему, толкнула кулаком в грудь.

— Ерунда, повернись лицом к солнцу, сразу все пройдет... — сказала она и ушла в сторожку.

Алешка шмыгнул носом, принялся помогать Степке. Принес муку и масло. Поставил на огонь сковороду, стал посыпать камбалу мукой. Когда сковорода нагрелась, положил круглую рыбину в шипящее масло, отодвинулся от костра и стал лепить из влажного песка какую-то шишку. Потом воткнул в нее щепку, оглядел свое нелепое сооружение, покачивая головой, — должно быть, пытался сообразить, на что оно похоже, — недовольно фыркнул и разрушил его одним взмахом руки.

— Слушай, Степка, у меня к тебе есть один вопрос.

— Какой? — Степка все еще дулся на Алешку за его категорическое «перестань болтать!». Да и другие причины были. Теперь, когда Алешка получил от отца все, что ему грозило, Степка перестал жалеть его. Вспомнил и про то, как Алешка таскал его вчера на второй остров, как мял под собой — на берегу, и про то, что Кузьма Петрович доверил Алешке охрану островов... Вот и Лена любит Алешку. Конечно любит, пошла охотиться с ним на камбалу, а его, Степку, даже не разбудили! Теперь целых полчаса о чем-то беседовала с ним возле тростников. И как это ему раньше не пришло в голову, что между ними все это время была такая игра, когда Степке казалось, что они ссорятся, а на самом деле Алешка и Лена только испытывали друг друга. А как же Коля Иванович? Наверное, Лене хочется, чтобы Алешка был похож на Колю Ивановича. Но может быть она и Колю Ивановича любит?.. Завтра Алешка и Лена сядут в лодку и поплывут к островам. Может быть, даже сегодня. Вот и останется Степка снова один. Даже цапля и Чаймор — не его друзья... Что он станет делать?

— О чем ты хотел меня спросить? — повернулся он к Алешке.

— Ты не ершись, — сказал Алешка. — Ерш! Хочешь, я извинюсь перед тобой? Могу, например, перевезти тебя на плечах через все протоки и донести до самой Гавани. Хочешь?

— Зачем? — удивился Степка.

— Ну извиняюсь я перед тобой, извиняюсь! — зашептал Алешка. — Понимаешь? Совсем!

— Как хочешь, — ответил Степка.

— Дай руку, — потребовал Алешка.

— На, пожалуйста, — ответил Степка, не глядя на него.

Алешка так сжал его руку, что в пору было закричать, но Степка стерпел и лишь подул на слипшиеся пальцы.

— Есть сила? — ухмыльнулся Алешка.

— Сила есть — ума не надо, — нахмурился Степка.

***

Завтракать решили у костра. Для Кузьмы Петровича на песке постелили камку. Алешкин отец вынес его из сторожки на руках.

— Тяжелый ребеночек, — сказал он, опуская Кузьму Петровича на камку. — Помнится мне, что я тебя однажды уже таскал вот так не руках...

— Когда? Что-то я... — почесал небритую щеку Кузьма Петрович. — Когда это было?

— Забыл, значит. А было это лет пятнадцать назад... Все еще не припоминаешь? Ну как же! На моей свадьбе, Кузьма! Я тебя со свадьбы домой нес, спать укладывал...

Кузьма Петрович засмеялся, попросил:

— Ты при детях про меня такие вещи не рассказывай.

— Так ничего ж страшного — свадьба есть свадьба, — ответил Голованов, дуя на поджаренный кусок рыбы, который зажал между двумя щепками. — А еще был случай, когда Кузьма Петрович меня нес... Потеха! — он понюхал рыбу, зажмурил от удовольствия глаза. — Мы однажды — дело, конечно, прошлое, — крепко, можно сказать, поссорились.

— Стоит ли об этом говорить? — перебил Голованова Кузьма Петрович.

— Отчего же? Стоит, для науки детям... Как петухи, значит, налетели друг на друга. Молодые были, горячие... Тогда-то Кузьма Петрович, значит, и показал себя. Как тебе это удалось, а? — повернулся Голованов к Кузьме Петровичу.

— Сам удивляюсь, — ответил, жуя, Кузьма Петрович. — Да ты ешь, Иван...

— Да-а, — Голованов откусил, замотал головой. — Вкуснятина! Молодцы рыболовы... И вот, так сказать, я оказался в воде. Дело было у моря. Как плюхнулся, так и притих. Кузьма Петрович стал меня, как бегемота из болота тащить. Вытащил-таки. Да еще на своем горбу по обрыву поднял... А я мог бы и сам идти, потому что сразу же пришел в себя. Но схитрил. Пусть, думаю, Кузьма Петрович, раз он такой ловкий, помучается. И так мне эта затея понравилась, что я и дальше притворялся калекой. В результате Кузьма Петрович меня чуть ли не до самой деревни донес. Хрипеть уже стал, весь потом покрылся... Вот, что такое друг, — закончил свой рассказ Голованов и засмеялся. — Оштрафовал все-таки меня тогда Петрович.

— За что? — спросил мрачно Алешка.

— А за что штрафуют? За птицу, как ты понимаешь, за браконьерство. Был грех. Но с тех пор — ни-ни! Верно, Кузьма?

— Вроде так. Да ты ешь, ей-богу...

— Но за ружья не хватались — между людьми это последнее дело, — Голованов нахмурился, покосился на забинтованные ноги Кузьмы Петровича.

Солнце уже поднялось на осьмушку неба, и тень сторожки отползала от дымящихся углей костра — так что все теперь были на солнышке. Кузьма Петрович и Голованов сидели к нему спиной, а Лене и мальчишкам оно било прямо в глаза, отчего им все время приходилось отворачиваться и глядеть то в сторону моря, где у берега покачивалась на прибрежной ленивой зыби лодка, то на сторожку, внутри которой, казалось, еще клубился предрассветный сумрак.

ЭПИЛОГ

Чайки сопровождали лодку до самого острова. Скорее любопытство, чем тревога, было в их криках. И еще нетерпение. Это было нетерпение птиц, увидевших на воде другую птицу, которая беспомощно взмахивала узкими крыльями-веслами, била ими по волнам и никак не могла подняться. Проносясь над лодкой, чайки, казалось поглядывали на людей с укоризной, поторапливали их.

Алешка сидел рядом с Леной, сильно наклонялся в перед, вытянув руки, потом резко откидывался, упираясь пятками в шпангоут, и деревянный лемех весла вспарывал глубокую зеленую борозду. Соленые брызги время от времени летели Степке в лицо, он вытирался рукавом рубашки и грозил Алешке кулаком. В небе весело и раскатисто хохотал мартын. Он стремительно опускался по головокружительному воздушному серпантину, накренялся над самой лодкой, широко расставив крылья.

Розовый отблеск заката коснулся его перьев. Мартын засветился и легко взмыл вверх. Под веером хвоста на черных лапках блеснули кольца.

— Чаймор! — крикнула Лена. — Чаймор!

Он снова захохотал, вернулся, посмотрел из-под крыла и, скользя, словно по крутому скату, понесся к островам.

Проводив птицу долгим взглядом, Лена задумчиво сказала:

— Телеграмма пришла, — от Коли Ивановича. Приедет послезавтра вместе с женой...

— Да... — сказал Алешка и, перестав грести, запрокинул голову.

Как две ранние звездочки, оставляя за собой золотую пряжу, сверкали в зените реактивные самолеты. Летчики, наверное, еще видели солнце. Они мчались на закат в погоне за ним. Потом один за другим прогромыхали два взрыва, порвалась золотая пряжа. Невидимые самолеты теперь неслись впереди звука. Лена и Алешка снова взялись за весла, налегли, подзадоренные самолетами. Лодка пошла рывками. Чайки загалдели восторженно, как болельщики на трибунах стадиона.