Вадим Тимошин - Слезы ангела мести

• Название: Слезы ангела мести
• Автор: Вадим Тимошин
• Издательство: SelfPub.rubf71f3d3-8f55-11e4-82c4-002590591ed2
• Жанр: Детективная фантастика

Сборник футуристического нуара о человеке, потерявшем всё, кроме желания мести. Главный герой этих рассказов, Майк Гомес, охотится на убийц, которых не смог наказать закон. Заручившись поддержкой полиции, которая вне протокола не против такого занятия Майк всё глубже погружается в грязные тайны Глрода. Мрачная атмосфера мира недалёкого будущего разбавлена произведением в жанре космической оперы

---

– Вот деньги, – я достал из бумажника четыре сотни (за вычетом пятой – весь мой гонорар за это дельце). – Возьми, – я вложил банкноты в ее маленькую потную ладошку. – Выйдешь через чёрный ход, возьмёшь такси и поедешь в доки. Там найдёшь Томаса Чейса, он частенько ходит в Китай за товаром. Скажешь, что от меня. У него солидный должок, так что помочь не откажется. Обещаю, до конца недели ты уже будешь в своей стране. Договорились?

– Да, – тихо отозвалась девочка. – Спасибо вам, сэр.

Я улыбнулся ей и, повернувшись, пошел прочь из этой прогнившей изнутри обители порока. И улыбнулся вновь, когда, выйдя на улицу, увидел успевший остыть труп Зака в раскрытом мусорном баке. Такой гроб был ему к лицу.

Многие ошибочно полагают, что смерть – это страшная костлявая старуха в черном балахоне. Но настоящий цвет смерти – желтый. Листья желтеют по осени, выпуская в пучину забвенья жизнь, которую вдохнула в них природа. У старика желтеет кожа. Стены обветшалых домов становятся жёлтыми и начинают стонать от усталости, не в силах удержать тяжесть крыши, на которой всё так же, как вечность назад, воркуют голуби.

Мой дом был пропитан смертью в такой же степени, в какой и парами алкоголя. Лестница, ведущая в мой кабинет (впрочем, под столь громким названием следовало понимать единственную жилую комнату в этой обители упадка тела и духа), все еще довольно бодро справлялась с моим весом, но жалобно всхлипывала всякий раз, как я вёл за собой всё реже появлявшихся в этом уголке мира гостей.

Впрочем, одна такая гостья пребывала здесь уже достаточно долго, к счастью своему не посыпая солью гниющих ран моей обители. Её звали Элли. Всякий раз, когда я возвращался из мрака, становившегося гуще с каждым днем, она встречала меня сидя в кресле, которое раньше принадлежало Серджио. Встречала абсолютно голой. Соски ее больших грудей, казавшиеся всегда возбужденными, были подобны адским огненным стрелам, пронзавшим моё тело желанием. Ее гладкая кожа манила своим блеском в обманчивом свете фонарей, врывавшемся в окна. А если мой взгляд невзначай опускался к её бедрам…

Элли пришла в мой дом в поисках убежища. Обычно я не занимался подобными вещами, но ее соблазнительное тело, в тот день едва прикрытое коротеньким пальто, заставило мое животное начало одержать верх над здравым смыслом. Я приютил её, и она сполна отплатила мне за доброту.

Элли была детищем стародавнего социального проекта, названного «Спутницы». Суть его заключалась в создании искусственных женщин, лишённых всего того, чем прекрасный пол отпугивает мужчин. Сквозь призму лихолетья пороки слабого пола, превратившегося к сегодняшнему дню в большинстве своём в клан охотниц за большим куском мяса, стали в десятки раз заметнее. Назревал демографический спад. И вот кучка прыщавых умников, больше остальных обиженная избирательностью длинноногих красоток в выборе своего самца, разработала «спутниц», тех, кто мог сделать бесконечно сладкой жизнь любого парня или мужчины, независимо от размера кошелька или ступни. «Спутницы» не устраивали скандалов, у них не болела голова, они не смеялись над способностями своего мужчины в интимной сфере. И при этом могли иметь детей.

Проект просуществовал недолго. Церковь, оскорблённая столь грубым вмешательством в дела Всевышнего, потребовала законодательно запретить дальнейшую работу над «Спутницами». Если бы на долларе не было фразы «Мы верим в Бога», и эта фальшивая вера не впитывалась каждым гражданином страны с молоком матери, у идеальных женщин был бы шанс. Но им не повезло. Многих «спутниц» ликвидировали, остальные сумели скрыться и начать спокойную жизнь со случайными избранниками. Силовые подразделения, понимая абсурдность ситуации, были не слишком усердны в поисках искусственных женщин, а потом и вовсе махнули на них рукой.

И вот она – Элли, у меня на пороге. Её мужчина в припадке необоснованной ревности бросился на неё с ножом, и всё закончилось бы печально, не случись у ревнивца сердечный приступ. Опасаясь, что в смерти этого психа могут обвинить её, Элли пришла ко мне. Наверное, она посчитала, что моя справедливость честнее и надёжнее того, что может предложить закон отданной на растерзание мразям страны. Не буду лукавить, утверждая, что она ошибалась.

Я давно не жил с женщиной под одной крышей, и забыл, каково это – поступиться многими своими привычками ради того, чтобы просыпаться утром не в пасмурном одиночестве. Первые несколько недель было жутко тяжело прятать в несуществующий чулан ту половину Майка Гомеса, которая любую женщину свела бы в могилу. Ситуацию осложнял тот факт, что характер Элли был далек от заявленного разработчиками. Вместо идеальной женщины я получил безумно сексуальную, безумно истеричную и своенравную натуру, испытывающую одинаковое наслаждение от телесных ласк и от язвительных замечаний на мой счёт. Впрочем, разве не такой должна быть хорошая жена, сдавшая на «отлично» экзамен по очередному руководству к счастливой семейной жизни? Я не могу сказать, что наш с Кларой брак был без шероховатостей, что ясное небо над нашим домом никогда не рассекали молнии ссор и пустяковых обид, но Элли… Она возвела буйство страстей в абсолют, превратив мой дом из норы, куда я мог заползти, чтобы зализать раны, в распаханное артиллерийскими ударами поле боя.

Но я всё прощал ей и её точеным длинным ножкам в те мгновенья, когда эти самые ножки обвивали меня в предвосхищении экстаза. Враждующие стороны выбрасывали белый флаг и наслаждались коротким, но до краев наполненным солнечным светом, прижигающим струпья на сердце, перемирием. Минуты, в которые я готов был признаться Элли в любви, поклясться в верности до гробовой доски. Минуты, после которых побоище у домашнего очага возобновлялось и приобретало характер колониальной войны.

От происшедшего в «Шарме» у меня до сих пор тряслись руки. Я чувствовал себя так, будто из меня вынули душу, окунули ее в помои и вернули на место. И потому мне совсем не хотелось слушать очередную тираду Элли. И я знал, что делать. Сбросив непомерный груз одежды, я прильнул к ней и почувствовал закипающее в ней желание. Она хотела, чтобы я достиг с ней пика блаженства, но не позволила мне быть ведущим. Вместо этого, она связала меня страховочным тросом, что был меж нами в этом восхождении, и буквально потащила вверх. Я жадно ловил ртом воздух, не в силах сопротивляться ее безграничной власти, и спустя несколько минут пал к её ногам, совершенно обессиленный. Элли подняла с пола моё пальто, вытащила оттуда сигареты и с надменным видом закурила.

– От тебя пахнет тухлятиной, – недовольно сказала она.

– Дельце оказалось тухлым, – улыбнулся я, забрав у Элли свою пачку. – Я был у Хромого Джека.

– Что?! – взвизгнула Элли. – Гомес, ты совсем сдурел? А если бы тебя там пристрелили? Ты обо мне подумал? Куда мне идти?

– Ну, ты могла бы остаться здесь, зачем куда-то идти, – ответил я, прикусив зубами фильтр сигареты и чиркнув спичкой. Сизоватый дым наполнил лёгкие, сократив мой жалкий век еще на несколько недель.

– В этом гадюшнике? Ну, нет уж! Я терплю эту грязную берлогу только из-за тебя, Гомес! Нравится мне с тобой кувыркаться, сама не пойму почему! Вот сдохнешь – и уйду ко всем чертям! – Элли уже было не остановить. Сейчас начнёт про пауков по углам, про жирные пятна на письменном столе, про пружины в кресле, грозящие вот-вот впиться в её шикарную попку. – Развёл тут чёрт-те что, не хватает только блюющих наркоманов! А стол ты когда в последний раз мыл? Разве в таких условиях должна жить порядочная женщина… – я уже не слушал. Со временем можно привыкнуть засыпать даже под грохот проносящихся под окнами грузовых составов. И я, поблагодарив судьбу за то, что Элли не могла конкурировать с оными по громкости, отправился в царство Морфея…

Отмщение и правосудие… Довольно часто безумие человека, не способного перейти бездну мирового хаоса по тонкому мостику нравственности, ставит между ними знак равенства. И тогда фальшивая жажда справедливости становится оправданием самой грязной и омерзительной мести. Так было и со мной. До некоторых пор я нажимал на курок лишь потому, что смерти Винсента мне было мало. Я хотел утопить улицы в крови ночных тварей, чьи цепкие лапы унесли в небытие мою Клару. Я был одержим бесом ненависти к кукловодам этого продажного города. И, как и любой одержимый, не чувствовал боли и не ведал сомнений. В некоторой степени я завидую тогдашнему себе теперь, когда разуму, отягощенному свинцом вины, нет спасения даже в мире снов. Впрочем, вот уже месяц, как я мог не бояться того, что мои кошмары прорвут тонкую грань реальности и превратят в преисподнюю каждый миг моей жизни. Наваждения, терзавшие меня после убийства Серджио, постепенно отступили во мрак, из которого вышли. Но сны остались.

Я шёл по казавшейся бесконечной Улице, рассекающей Город на две почти равные части. Матовый свет фонарей пятнами ложился на холодную кожу ночного мрака, припорошенную снегом. Я двигался в темноту неизвестности, разверзнувшую свою жадную пасть впереди, не пытаясь понять, зачем, не задаваясь вопросом, что меня там ждёт.