Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

• Название: А жизнь продолжается
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-069512-6, 978-5-271-33417-7

«Безумный норвежец». Лауреат Нобелевской премии. Один из величайших писателей XX столетия. Гений не только скандинавской, но и мировой литературы. Судьба его была трудной и неоднозначной. Еще при жизни ему довелось пережить и бурную славу, и полное забвение, и новое возвращение к славе — на сей раз уже не всенародной, но «элитарной». Однако никакая литературная мода не способна бросить тень на силу истинного писательского таланта — таланта того уровня, которым обладал Кнут Гамсун.

Третий роман трилогии Кнута Гамсуна об Августе — мечтателе, бродяге и авантюристе. Август стареет — ему уже за шестьдесят. Но он по-прежнему обладает уникальным даром вмешиваться в человеческие судьбы, заражать окружающих своей жаждой обогащения — и становиться то ли демоном-искусителем, собирающим души горожан и крестьян, то ли, напротив, ангелом, проверяющим их сердца на прочность…

---

Август был доволен, стадо его умножалось, цыган Александер перед ним каждый вечер отчитывался, все было без обмана. Лучшего и желать нельзя! Август снова выбился на большую дорогу, только на сей раз он не стеснялся в средствах. Деньги текли у него рекой, тысяча за тысячей, он не мог нарадоваться тому, как бойко идет торговля, и был готов отдать за овец все до последнего. Казалось, он покоя не находил, если не затевал коммерцию и спекуляции. Не начни он по чистой случайности покупать овец, ему подвернулось бы что-то другое. Получал он барыш — отлично, терпел убытки — не из-за чего тужить. Это называлось товарооборотом, в этом-то и заключалась настоящая жизнь, а вдалеке маячила мировая торговля, биржи и банки — вехи самого времени.

А теперь он еще попал и на страницы «Сегельфосского вестника», Давидсен про него написал. Давидсену поручили заведовать банком, что он добросовестно и исполнял, однако в первую очередь он был редактором своей маленькой благожелательной газеты. Он хвалебно отозвался об Августе как об отзывчивом и сведущем человеке, который по доброте душевной не жалеет средств для того, чтобы облегчить участь и людей, и животных. Вся периферия должна быть чрезвычайно признательна Августу за проявленную им инициативу обеспечить мелкому домашнему скоту доступ на обширные горные пастбища и т. д.

Август сделался заметной фигурой, с ним начали здороваться на улице, на него посматривали с уважением. По мере того как он привыкал к мысли о своем богатстве, у него исчезало пристрастие к броским нарядам, он сменил красные рубахи на белые и выкинул цветной пояс с никелированной пряжкой. А в остальном он нисколько не изменился, он всегда оставался верен самому себе.

Его старый знакомец по карточному столу, новокрещеный лавочник, зажуливший русскую Библию, гнулся перед ним теперь в три погибели. И попросил взаймы. Он вернет через три месяца, вернет с процентами.

— У меня нет свободных денег, — ответил Август. — У меня большие расходы.

И пошел дальше. Но тот увязался за ним: от злополучного крещения ему теперь никакого проку, покупатели перестали ходить в его лавочку, переметнулись к тем, кто не стал перекрещиваться.

— Вот видишь, — сказал Август, — такое крещение — самое что ни на есть ужасное святотатство.

Лавочник поддакнул и сказал, что дела у него сейчас — швах, жена, дети, налоги, счет за канаты, гвозди и зеленое мыло, ему не выпутаться. Август не испытывал к нему никакой симпатии, ведь этот субчик в первый же вечер хотел увести у него новехонькую карточную колоду. Конечно же, Август помог ему, выручил, но это было все равно, как если бы капитан швырнул от своих щедрот десятифунтовую банкноту матросу.

Зато Боллеману он помог с дорогой душой. Дорожный рабочий пришел к своему десятнику и рассказал, что адвокат Петтерсен, Чубук, попросту их обманывает. Как же это? Атак. Боллеман и его товарищи забетонировали пол в подвале и принялись за капитальную стену. Тут приходит Чубук и требует все переделать.

— Хозяин — барин, — сказал Август.

— Да, но он хочет, чтобы мы все разломали за те же деньги, — сказал Боллеман.

— Этому не бывать! — порешил Август.

Он пошел к Чубуку и попросил объяснения. Насколько он понял адвоката, каменщики работали без чертежей, получив лишь устные указания, и это не привело ни к чему хорошему.

— Вы не заключали с ними письменного договора? — спросил Август.

— Нет.

— Ну а разве вы не ходили туда каждый день, не смотрели, что делают каменщики?

— Ходил, а что толку? — ответил Чубук. — Моя жена придумала разгородить подвал на кладовую для съестных припасов, прачечную, кипятильню и еще бог знает что.

— Без этого в хозяйстве не обойтись!

— Не нужно мне никакого хозяйства! — заорал адвокат. — Это не жилье, а служебное помещение!

Август оторопел. Адвокат аж переменился в лице, глаза его сверкали из-под очков диким блеском.

— Я не понимаю, о чем вы, — произнес Август.

Адвокат напористо:

— Чего тут не понимать, я же строю банк. Да. Банковскую контору. Мне всего-то и нужно, что небольшое несгораемое подвальное помещение для хранения денег. На что мне кипятильня?

Август сбит с толку:

— Ну раз так!..

— Вот именно. На что мне кладовая со съестными припасами? Мазать маслом ассигнации? Пусть подают в суд, а я от своего не отступлюсь.

Август был больше не в состоянии выслушивать эти бредни, он поднялся и направился к двери. Но адвокат задержал его:

— Я читал, что о вас пишут в газете. У вас огромные средства и светлая голова. Послушайте-ка меня: я возвожу на своем пустыре здание целиком из серого гранита и принимаю деньги на его содержание. Это будет самый солидный из частных банков на севере Скандинавии, не пройдет и нескольких месяцев, как он вытеснит Сегельфосский сберегательный банк. Даже башня и та будет из серого гранита. Поразмыслите-ка об этом и при случае вкладывайте в мой банк хотя бы тысяч по десять!

Август был заметно польщен.

— Так и быть.

— Сделайте это, поддержите мое начинание! Мы можем заключить с вами письменный договор. Присядьте-ка на минуту! — сказал адвокат и стал искать на конторке соответствующие бланки.

Но Август пока что не хотел себя связывать, ему хватало и овцеводческой фермы.

— Я подумаю, — сказал он. — Другое дело, если вы заключите договор с вашими каменщиками.

— С каменщиками! — фыркнул адвокат. — Они будут делать то, что я им скажу.

Этот человек явно свихнулся.

Август посоветовал Боллеману и его товарищам погодить и не выходить на работу.

— А это вам, ребята, на первое время!

— Господи Иисусе! Вот это да!

— Ведь чего только мы с вами вместе не пережили, — растроганно произнес Август. — Пока я в Сегельфоссе, нужда вам не угрожает.

Он завернул в банк снять со счета деньги. Дела его шли великолепно и бесподобно, овцеводческое хозяйство разрасталось у всех на глазах. Вот только Давидсен в банке… миляга Давидсен позволил себе намекнуть… закинул словечко… даже и не словечко, просто у него был этакий тон. Консул бы такого себе не позволил.

Все началось с того, что Август снисходительно пошутил:

— Вам, может быть, кажется, что я беру слишком много?

Другой бы на месте Давидсена громко расхохотался и заверил, что денег у Августа еще непочатый угол, черпать да не вычерпать, Вандербильт и тот умер, не успев поистратить свои миллионы. Но нет, на лице у Давидсена появилось озабоченное и даже грустное выражение, и он ответил:

— Это же ваши деньги!

Консул никогда бы так не сказал. Август почувствовал себя задетым и спросил:

— Консул здесь больше не бывает?

— К сожалению, нет, — ответил Давидсен, — теперь я один. Но долго я здесь не останусь, слишком большая ответственность. Как только я совершу первую же ошибку, уйду.

Август:

— Надеюсь, вы не совершили никакой ошибки, выдав мне эти несколько тысяч?

— Нет-нет! — ответил Давидсен. Но на всякий случай еще раз проверил и сказал: — Нет, все правильно.

Консул никогда бы не стал перепроверять.

— Я, собственно, хотел поговорить с консулом, — сказал Август.

И пошел к консулу.

Речь шла о каменщиках, которых адвокат Петтерсен хотел заставить бесплатно на себя работать. Что бы господин консул им посоветовал? Как им поступить? Не взыщите за беспокойство!

Подумав с минуту-другую, консул сказал:

— Я в этом не очень-то разбираюсь, а вернее, не разбираюсь вовсе. Но я полагаю, тут мог бы помочь судья. Похоже, у адвоката Петтерсена с головой не совсем в порядке. Он несколько раз обращался ко мне с письменной просьбой: хотел откупить у меня все до единой долговые расписки, но я ему не ответил. Тогда он на днях заявился сюда в контору и принес с собой стул.

Август не позволил себе рассмеяться в присутствии консула, он сказал, Возвращаясь к вопросу о каменщиках:

— Адвокат забрал себе в голову, что строит на пустыре не виллу, а банк, теперь рабочие должны разломать готовый подвал, но платить им он за это не собирается.

Консул посмотрел на часы:

— Я еще успею застать судью. Поедете со мною?

Август порадовался тому, что строго одет; сидя в автомобиле рядом с Гордоном Тидеманном, он и сам мог сойти за консула: черная шляпа, белый воротничок, пиджак на шелковой подкладке, из нагрудного кармана выглядывает кончик белого носового платка. Недоставало лишь желтых перчаток.

Они обсудили с судьей положение дел. Нет, подавать на адвоката жалобу — долгая история: вызов в суд, отрицание вины, приговор, апелляция, новое разбирательство и так далее, нет, рабочим это затевать ни к чему, надо попробовать уладить все в частном порядке.