Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

• Название: А жизнь продолжается
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-069512-6, 978-5-271-33417-7

«Безумный норвежец». Лауреат Нобелевской премии. Один из величайших писателей XX столетия. Гений не только скандинавской, но и мировой литературы. Судьба его была трудной и неоднозначной. Еще при жизни ему довелось пережить и бурную славу, и полное забвение, и новое возвращение к славе — на сей раз уже не всенародной, но «элитарной». Однако никакая литературная мода не способна бросить тень на силу истинного писательского таланта — таланта того уровня, которым обладал Кнут Гамсун.

Третий роман трилогии Кнута Гамсуна об Августе — мечтателе, бродяге и авантюристе. Август стареет — ему уже за шестьдесят. Но он по-прежнему обладает уникальным даром вмешиваться в человеческие судьбы, заражать окружающих своей жаждой обогащения — и становиться то ли демоном-искусителем, собирающим души горожан и крестьян, то ли, напротив, ангелом, проверяющим их сердца на прочность…

---

Фру Хаген целится в шляпу валторниста и бросает деньги и, хотя она очень близорука, все-таки попадает. Валторнист вовремя сообразил, что она выбрала его, он ринулся вперед и, чуть не ткнувшись носом оземь, подставил ей свою шляпу. Музыканты смеются, фру Хаген тоже смеется.

— Danke schön, gnädige Frau, vielen Dank![8]

Тут нелегкая дернула молодого валторниста встать прямо под окно, задрав голову, он посылает фру Хаген воздушный поцелуй. На таком расстоянии это все равно как поцеловать в губы.

— Glückliche Reise nordwärts![9] — говорит фру Хаген и отходит от окна, чтобы скрыть, что у нее загорелись щеки. — Вот и все! — говорит она.

Однако аптекарь Хольм отвлекся и не отвечает ей. Дело в том, что он заприметил маленького мальчика и девчушку, которые стояли, взявшись за руки, в сторонке от городских ребятишек. Видно, им непривычно в городе, потому они и держатся друг за дружку. У обоих под мышкой по узелку, они глядят на музыкантов во все глаза, раскрыв рот, позабыв обо всем на свете. Хольм низко кланяется и говорит:

— Сударыня, я должен вас покинуть. Совершенно забыл, у меня дежурство. Прямо нож в сердце!

— Дорогой мой, надо так надо! — ответила фру Хаген. Она была премилая и никогда не удивлялась его причудам.

— Спасибо вам за все! Ну прямо нож в сердце!

Он спешит на улицу, чтобы не упустить двух детишек, которые ходят за руку.

— Как зовут твоего отца? — спрашивает он у мальчика.

Тот недоуменно на него смотрит: что за глупый вопрос?

— Вы из Северного селения?

— Чего?

— Я спрашиваю, вы из Северного селения?

— Да.

— Так как все-таки зовут твоего отца?

— Он умер, — говорит мальчик.

— Утонул в Сегельфоссе?

— Да, — хором отвечают дети.

— Идемте, я вас накормлю! — говорит Хольм.

Бог знает, найдется ли у него дома чем угостить этих малявок, их надо ведь и покормить хорошенько, и положить им что-нибудь в узелок.

Он повел их в гостиницу.

Хольм поставил себя в затруднительное положение. Он сказал напоследок детям, чтоб приходили и завтра. Ну да, ведь они протянули ему свои жалкие ручонки, благодаря за еду, он пожал эти птичьи лапки — и не устоял.

И что же, назавтра дети явились в гостиницу загодя, так оно изо дня вдень и пошло. Все бы ладно, Хольм этим нисколько не тяготился. Но однажды пришла их мать и привела с собою двух младшеньких, их стало уже пять душ, это было все равно что обзавестись семьей. Мать, понятное дело, пришла, чтобы поблагодарить аптекаря, но разве мог он отпустить ее с двумя малышами несолоно хлебавши? Да и у кого бы не дрогнуло сердце! А на следующий день мать заявилась в гостиницу в обеденное время, она, дескать, обронила косынку, не иначе, позабыла здесь. Да, тянуть четверых дело нелегкое, мать и заладила приходить, не бросать же ее на произвол судьбы. Хозяин гостиницы спросил Хольма, уж не собирается ли тот на вдове жениться.

В конце концов Хольм был вынужден обратиться к властям, как если бы это было его собственное семейство, которое он не мог долее прокормить. И вдове действительно была оказана помощь, скудная, разумеется, мизерная помощь, но все-таки она получила пособие, и детям не нужно уже было ходить побираться.

— Уф! — У Хольма гора с плеч.

А музыканты между тем обошли весь город. Бывая здесь каждый год, вожатый, как видно, все помнит, он делает остановку возле гостиницы, у аптеки, ведет своих товарищей в пасторскую усадьбу, к судье, а на обратном пути они наведываются к доктору — и всюду им рады. Доктор Лунд вышел на крыльцо собственной персоной и слушал их, обняв жену за талию, докторовы мальчуганы по случайности оказались дома, вместо того чтоб бегать по улицам и озорничать, они сходили принесли свои сбережения, а родители и служанки добавили, музыканты, не ожидавшие такого сбора, рассыпались в благодарностях. Им вынесли на подносе чем промочить горло и подкрепиться, после чего они сыграли еще, а когда закончили, то стали прощаться. Распрощались, как и подобает благовоспитанным людям, без излишней поспешности, но и не мешкая, так оно было из года в год. Однако валторнист и тут не утерпел. Парень был падок на красоту, у него у самого были блестящие смоляные волосы и огненные глаза. Но он себе и позволил! Шагнув к лестнице, поднялся на две ступеньки, а на третьей преклонил колено и поцеловал у фру Эстер подол платья. Ну не дерзость! Это было нешуточное нарушение дисциплины, уже третье за день и самое серьезное, вожатый резко его окликнул, тот сошел вниз, но не так чтобы торопясь. Фру Эстер сперва ничего не поняла, потом ее красивое лицо залил яркий румянец, и она растерянно засмеялась. «Auf Wiedersehen!» — прокричал им вслед доктор, он тоже засмеялся, правда, несколько принужденно.

— Экий сумасброд! — заметила фру Эстер. — Он у нас в первый раз.

— И уж наверное, не в последний, — ответил доктор.

Она глянула на него и сказала:

— Я в этом вовсе не виновата. — И ушла в дом.

Доктор за ней.

— Не виновата — в чем? Думаешь, это меня волнует? Ты что, с ума сошла?

— Нет-нет, тогда все в порядке.

— Ты слишком много о себе воображаешь, дорогая Эстер.

Не говоря ни слова, она покинула гостиную и поднялась по лестнице на самый верх, на темный, без окошек, чердак. Там у нее был свой угол, где она частенько находила прибежище, благословенный угол. Бедняжка Эстер, не так уж и сладко быть женой доктора. Куда легче было быть докторовой кухаркой в Поллене.

Черт бы побрал этого валторниста! Надо же ему было из самой Германии — и приехать в Норвегию, чтобы перебудоражить жителей приморского городка Сегельфосс! Дорогой вожатый дал ему нагоняй, не будь парень незаменимым членом квартета, он бы наверняка получил расчет. Но валторна, милые мои, сверкающая валторна с причудливыми изгибами, она бросалась в глаза всем и каждому, а умение извлекать из нее звуки — не иначе Божий дар. Докторовы мальчуганы, отправившиеся следом за музы кантам и, получили позволение подуть, однако не вытянули ни звука. Они разозлились, попробовали еще раз — валторна молчит. Тьфу ты, черт! Они снова попробовали и чуть не лопнули от натуги. А валторна так и не заговорила. Тогда один из них отнял палец от клапана — и раздался звук. Тайна была раскрыта. Они были первые сорванцы на весь город, но в сообразительности им не откажешь.

На другой день музыкантам можно уже было свертываться. С прошлого года городок почти что не изменился, прибавилось несколько мастеровых да мясник с часовщиком, задумавшие попытать счастья на новом месте, — словом, играть особенно не для кого. Поэтому музыканты несказанно обрадовались, узнав, что идущее на север грузовое судно возьмет их этой ночью и довезет до следующей пристани.

Хотя на дворе была глубокая ночь, докторовы мальчишки улизнули из дому, чтоб проводить музыкантов на борт. А «Сегельфосский вестник» поместил о немецких гастролерах благожелательную заметку.

«Они появляются каждый год, как перелетные птицы, делают в нашем маленьком городе остановку и снова пускаются в путь, заставляя нас с грустью вспоминать о радости, которую они приносили во все дома и которая была столь недолгой. Приезжайте снова!»

X

Удивительно, но Сегельфосс и не думает процветать, в торговле застой, люди не огребают деньги лопатой, на улицах не бурлит жизнь. То ли дело Гордон Тидеманн, консул, этот погружен в кипучую деятельность.

Он стоит в банке и разговаривает с директором, адвокатом Петтерсеном, то бишь Чубуком.

— Пассив у вас превысил актив, так, самую малость, меньше не бывает, цифра пустячная.

— Тогда мне нужен кредит.

О, Чубук с удовольствием предоставит ему кредит, с величайшим удовольствием. Ибо Чубук знает: даже если у консула все пойдет прахом, на худой конец остается земельная рента. А кроме того, у консула лежат долговые расписки на крупную сумму, которые Чубук с радостью бы предъявил ко взысканию.

— Ну скажем, на… десять тысяч. Я нанял много рабочих, и мне вот-вот должны доставить автомобиль.

Чубук заносит в дебет десять тысяч. С этим покончено.

Консул ожил, он снова полон энергии, он желает поговорить с Подручным. Подручный в гараже, цементирует пол, ему теперь недосуг надзирать за прокладкой дороги, и он перепоручил это Адольфу, ведь заказанный по телеграфу автомобиль, возможно, уже в пути, как же тут не спешить! Ну а дорога, по которой консул покатит на автомобиле в свой охотничий домик, — с ней разве спешить не надо? Словом, успевай поворачиваться. С дорожных работ он снять никого не может и, чтобы поскорее закончить гараж, берет себе в помощники Александера со Стеффеном, хотя у этих двоих тоже хватает дел — один занимается ловлей лосося, другой окучивает картофель и пропалывает посаженную на выжженных делянках репу. И вся эта гонка исключительно из-за того, что консула обуревает жажда деятельности.