Михаил Ахманов - Другая половина мира

• Название: Другая половина мира
• Автор: Михаил Ахманов
• Издательство: Лениздат; «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-289-02349-6

Мир Дженнака, наследного принца Одиссара, во многом подобен земному, но цивилизация в нем зародилась не на берегах Средиземноморья, а в Эйпонне, на материках двух Америк. Там воздвигнуты великие города и проложены меж ними дороги, там куют стальные клинки и спускают на воду корабли, там поклоняются милосердным богам, и боги эти сделали Дженнака своим избранником, даровав ему необычайно долгую жизнь. Но на заре ее Дженнак подвергается тяжким испытаниям, ибо, как считают жрецы, лишь вкусивший страдания в юности может стать мудрым правителем. Повинуясь судьбе, Дженнак теряет свою возлюбленную, сражается с дикими племенами, противостоит предательству; наконец, он отправляется на восток, в земли Европы и Африки, чтобы стать Колумбом своего мира.

---

Несколько вздохов над морем царило ошеломленное молчание; лишь ветер свистел в снастях да шипела вода, разрезаемая острым форштевнем «Тофала». Люди на его палубе замерли, будто еще прислушивались к скороговорке барабана; одиссарские воины почтительно опустились на пятки, кейтабцы чесали в лохматых затылках и переглядывались. Затем откликнулся «Арсолан»: там желали знать, был ли Сеннам ростом с переднюю мачту кела или с заднюю чу.

— Передай: ростом с чу, — велел О’Каймор и добавил: — Могли и сами догадаться: Сеннам — великий бог, а чу на целых восемь локтей длиннее кела.

Он довольно усмехнулся и сунул в зубы сигнальщику недокуренную скрутку. Хоть тот и был дерьмом попугая, недоумком и песьим сыном, однако все передал в точности и заслуживал награды.

* * *

Когда наверху ударила звонкая барабанная дробь, Дженнак почувствовал, как напряглось тело Чоллы. Кажется, она понимала кейтабский морской код, известный во всем бассейне Ринкаса и применяемый столь же часто, как и язык кейтаб — наречие, на коем общались купцы и мореходы разных племен. Сидри тоже слушал с вниманием и полной серьезностью, и лишь Шо Чан и Сия Чан, еще не пришедшие в себя и не столь образованные, как их госпожа, таращились в недоумении. Жрец поспешил успокоить девушек, пересказав им послание О’Каймора.

Дженнак, осторожно поддерживая Чоллу за плечи, поднес к ее губам чашу с горячим отваром. Но она не стала пить, замотала головой:

— Хватит! Это уже третья. Хватит! — Потом, не пытаясь высвободиться из объятий Дженнака, она подняла к нему бледное лицо. — Это правда, мой вождь? Скажи, это правда?

— Что — правда? — Дженнак опустил чашу на стол среди созвездий и ветров и помог девушке сесть.

— Правда ли, что явился кейтабский демон и чуть не пожрал нас всех? Правда ли, что ты встал к кормилу и спас корабль? И правда ли, что тебе помог Сеннам?

Зрачки Чоллы расширились и сияли, как два изумруда чистой воды в оправе из черных ресниц «И снова Хомда прав: женщины любят победителей», — подумал Дженнак и оглянулся. Чоч-Сидри сидел на пятках у стола, покачивая головой и будто подтверждая — мол, все так и случилось; Шо Чан и Сия Чан смотрели на одиссарского наследника с благоговением, округлив глаза.

— О’Каймор больше заботится о моей сетанне, чем я сам, — пробормотал Дженнак. — А правда в том, что сорвало парус, и кейтабцы не сумели удержать драммар поперек волны, и я взялся за руль вместе с Грхабом. Волна же накатилась такая, что гребень ее поднялся до облаков, и ни один из нас не смог бы разглядеть, кого она принесла, Морского Старца с клювом в четыре сотни локтей или дохлого змея.

— А Сеннам? — выдохнула Чолла. — Явился ли Сеннам? И легла ли его рука рядом с твоей?

Дженнак пожал плечами:

— Рядом с моей рукой была рука Грхаба, столь же надежная, как длань божества. Грхаб — сеннамит, и высокого роста… Не показался ли он О’Каймору Сеннамом? Со страха всякий мог ошибиться, а после выдумать такое…

— Тидам не ошибся и ничего не выдумал, — вдруг произнес Чоч-Сидри строгим голосом. — Он узрел истину, мой господин, скрытую даже от твоих глаз. Я думаю, что есть у него дар провидца.

— А я думаю, что он хитрая обезьяна! — возразил Дженнак.

— И обезьяна может лицезреть богов, если они того пожелают, — произнес Сидри. — Вот ты говоришь, что за твоей спиной был Грхаб… Аразве Сеннам не мог вселиться на несколько вздохов в Грхаба, чтобы помочь тебе? Твой наставник так огромен и силен… Вполне подходящее вместилище для божественного духа!

Он прав, мелькнула мысль у Дженнака. Если б Сеннам пожелал обрести человеческую плоть, то непременно вселился бы в учителя — хотя бы потому, что в исполинском теле Грхаба бог мог расположиться со всеми удобствами. Пожалуй, осталось бы место и для остальных божеств, — например, для Одисса, Хитроумного Ахау! Теперь Дженнак уже не испытывал прежней уверенности, что слова О’Каймора — выдумка от начала и до конца; быть может, Сеннам в самом деле стоял за его спиной и держался за кормило?

— Ладно, — произнес он, поднимаясь, — я не стану спорить. Мой наставник достойнейший из людей, а бог может снизойти к каждому. Все в руках Шестерых!

— Да свершится их воля! — в один голос откликнулись Сидри и девушки.

Дженнак погладил бескровную руку Чоллы.

— Отдыхай, тари. И не сердись на меня — я хочу подняться к О’Каймору. Когда мы с Сеннамом вели драммар и сражались с Паннар-Са, бог послал мне видение… Такое видение, что о нем должен узнать О’Каймор. И поскорее!

В первый раз он говорил о своих предчувствиях Сидри и Чолле, но жрец остался невозмутимым — видать, слышал кое-что от Унгир-Брена. На прекрасном лице арсоланки тоже не отразилось удивления. Да и чему удивляться? Если уж бог благоволит человеку, то делает это многими способами: может даровать удачу, может явиться сам, а может послать вещий сон. Все в руках Шестерых!

— Что ты видел, мой господин? — поинтересовался Чоч-Счдри. — Или о том положено знать лишь О’Каймору?

— Нет, почему же… Видел я наши драммары, «Одиссар» и «Кейтаб», и видел наших людей в добром здравии, хоть и уставших, словно быки, что протащили повозку от Хайана до Тегума. На «Одиссаре» смыта за борт носовая катапульта, а на «Кейтабе» потеряли оба балансира. Других бед не случилось, но надо разыскать корабли. Земля близко!

— Вот как… — протянул жрец. — А насколько близко, милостивый господин? Можешь сказать?

— Будем там завтра, на рассвете, — бросил Дженнак и повернулся к выходу.

* * *

Земля и впрямь показалась на рассвете — пологий песчаный берег, заросший пальмами и еще какими-то деревьями, напоминавшими магнолию своей темно-зеленой глянцевитой листвой. Однако пахли они иначе, и даже в трубу О’Каймора Дженнак не разглядел огромных белых цветов, украшавших сераннские магнолии в сезон цветения. Вдали, над древесными кронами, поднимались горы или скалистые холмы — невысокая гряда, казавшаяся розовой в лучах утреннего солнца; ее обрывистые пирамидальные вершины, по словам тидама, напоминали майясский город, растянувшийся вдоль побережья. Это зрелище, синее море и золотой песок, буйная зелень и громады розоватого камня, было столь прекрасным, что даже Чолла поднялась на кормовую башенку, чтобы обозреть с высоты неведомый берег огромного материка. А в том, что перед путниками простирался материк либо гигантский остров, не приходилось сомневаться: береговая линия шла к северу и югу насколько хватало глаз.

Да, выглядел этот берег прекрасным и щедрым, но лучше было бы причалить к нему в другой день и в другой месяц! Но все в руках Шестерых, и только им ведомо, какое время подходит, чтоб открывать новые земли, а какое — нет.

В честь явления благородной госпожи О’Каймор приказал развесить над рулевой палубой яркий матерчатый полог, и теперь под ним скопилось преизрядно народу: рулевые у кормила, сигнальщики у своих барабанов и горнов, стрелки у кормовых метательных машин, и, разумеется, все люди власти, сколько их было на борту «Тофала». Отсутствовал лишь Торо, распоряжавшийся внизу и следивший, чтобы свободные от вахты люди не мешали управляться с парусами. Одиссарские воины уже натягивали легкие кожаные доспехи и разбирали оружие, кейтабцы с громоздкими самострелами строились на носу и стрелковом помосте, а иные поднимали из трюма корзины с товаром да связки снарядов, символы мира и войны.

Грхаб и Саон облачились в доспехи. Дженнак тоже был одет подобающим образом — в тунику из кожи тапира с шипастым металлическим наплечником и боевые сапоги; с его пояса свисали тайонельские мечи, голову покрывал шлем с грозно нахохлившимся соколом, на запястьях сверкали широкие браслеты. Вид его, судя по всему, впечатлил Чоллу — она одарила Дженнака пристальным взглядом, потом милостиво улыбнулась. На Дочери Солнца было сегодня голубое одеяние и плащ, украшенный зеленовато-синими, с золотистым отливом перьями кецаля; ее лоб охватывал серебряный обруч с огромными фиолетовыми аметистами, и шелковистые пряди, спадая из-под него, струились по накидке темным облаком средь голубых небес.

— Синее, голубое, фиолетовое, — отметил Дженнак. Цвета Сеннама! Но почему? В честь завершения долгого пути, или причиной являлась его битва — и победа! — над Паннар-Са? Он придвинулся к Чолле поближе, с наслаждением вдыхая ароматы жасмина и горных трав, исходившие от девушки. Запах этот был упоительным и мешался с благоуханием свежей зелени, коим веяло с берегов.

Когда корабли приблизились к песчаный отмелям, стали заметны следы недавно промчавшегося урагана — сломанные пальмы, взметенный песок, покрытый водорослями и ракушками, обширные озерца соленой воды, в которых билась рыба, завалы из сучьев и ветвей у каменных гряд, торчавших кое-где у самой кромки прибоя. Потом взгляду Дженнака открылась небольшая бухта, обрамленная с двух сторон скалами; меж ними простирался узкий песчаный серп, а слева, на подступающих к морю камнях, лежало что-то длинное, вытянутое, блестящее — то ли гигантский червь в радужной чешуе, то ли уложенные друг за другом стальные щиты либо зеркала.