Михаил Ахманов - Другая половина мира

• Название: Другая половина мира
• Автор: Михаил Ахманов
• Издательство: Лениздат; «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-289-02349-6

Мир Дженнака, наследного принца Одиссара, во многом подобен земному, но цивилизация в нем зародилась не на берегах Средиземноморья, а в Эйпонне, на материках двух Америк. Там воздвигнуты великие города и проложены меж ними дороги, там куют стальные клинки и спускают на воду корабли, там поклоняются милосердным богам, и боги эти сделали Дженнака своим избранником, даровав ему необычайно долгую жизнь. Но на заре ее Дженнак подвергается тяжким испытаниям, ибо, как считают жрецы, лишь вкусивший страдания в юности может стать мудрым правителем. Повинуясь судьбе, Дженнак теряет свою возлюбленную, сражается с дикими племенами, противостоит предательству; наконец, он отправляется на восток, в земли Европы и Африки, чтобы стать Колумбом своего мира.

---

— Не проглоти заодно чашу, мой господин!

— Постараюсь, моя прекрасная дева.

— Тари!

— Разумеется, госпожа Покоев Флейты.

Чолла, тряхнув темной шелковистой волной волос, с подозрением осведомилась:

— Почему флейты?

— Твой голос походит на ее звуки, — пробормотал Дженнак с набитым ртом. — Ты прекрасно поешь.

Но доброго слова, приличествующего за трапезой, от тебя не дождешься, подумал он. Ни доброго слова, ни тем более слова любви! Что ж, красив цветок кактуса, но трудно сорвать его, не поранив рук…

Вдруг ему вспомнилась Вианна; вспомнилось с пронзительной ясностью, как стояла она в их хогане, сжимая на груди тонкий шелк шилака, и молила: «Возьми меня в Фирату, мой повелитель! Ты — владыка над людьми, и никто не подымет голос против твоего желания… Возьми меня с собой! Подумай, кто шепнет тебе слова любви? Кто будет стеречь твой сон? Кто исцелит твои раны? Кто убережет от предательства?..»

Очевидно, он изменился лицом, ибо глаза Чоллы Чантар блеснули в тревоге, и она, оглянувшись на прислужниц, тихо спросила на майясском:

— Что с тобой, светлорожденный господин? Ты выглядишь так, будто узрел страшного демона… этого Паннар-Са с клювом и щупальцами, коему поклоняются дикари-кейтабцы.

— Нет, — буркнул Дженнак, — нет. Совсем не его, морская дева.

— Тари!

— Дева! И ты останешься морской девой, пока я буду для тебя светлорожденным господином!

Такие перепалки случались регулярно и шли с переменным успехом, но сегодня Чолла решила уступить. Все-таки ей хотелось сделаться супругой одиссарского наследника, и сами боги, обыскав всю Эйпонну от Ледяных Земель до Холодного Острова, не сыскали бы лучшей судьбы для дочери Че Чантара. Четырнадцатой дочери, младшей! Из тринадцати старших две уехали в Сеннам, а остальные были отданы замуж в своем Очаге, что не сулило ни власти в будущем, ни особой чести в настоящем. А власть, по мнению Чоллы Чантар, являлась слишком серьезным предметом, чтоб рисковать ею из-за глупого упрямства.

— Мой вождь… — нежно промурлыкала она.

Дженнак угрюмо кивнул, отнюдь не ощущая себя победителем.

Хоть голос был ласков, но так, как у Вианны, у Чоллы не получалось. Хардар! Чего-то не хватало! Быть может, этого: «Кто шепнет тебе слова любви? Кто будет стеречь твой сон? Кто исцелит твои раны?..»

Он отодвинул опустевшее блюдо с лепешками и сухим тоном произнес:

— Желает ли тари послушать новости и подтвердить мои распоряжения?

Чолла мгновенно приняла самый величественный вид, властно махнула рукой девушкам, чтоб раздвинули створки, и вымолвила:

— Желает!

Впрочем, в дела флотилии и корабельных команд она не вмешивалась и приказы Дженнака пока не оспаривали. Ему казалось, что для Чоллы гораздо важнее сидеть рядом с ним на возвышении, словно на вершине холма, на виду у всех людей «Тофала», одиссарцев и кейтабцев. Так, чтобы все могли лицезреть их и думать: вот двое светлорожденных держат совет, решая нашу судьбу, или беседуют с Кино Раа, заботясь о нашем благе. Или размышляют о том, кому даровать сладкий плод ананаса, кого бросить под палки, кого — и за борт, к акулам.

Возможно, Дженнак ошибался, но Чолла не интересовалась тем, какая часть соколиного полета пройдена за день, кто кому наставил ссадин и синяков и сколько серебряных чейни проиграли бесхитростные одиссарцы вороватым кейтабцам. Услышав о падении Цина Очу, она лишь приподняла брови да усмехнулась, когда было сказано, что Дженнак велел привязывать его веревкой, дабы жрец от усердия не вывалился за борт. Лишь известие о том, что с «Арсоланы» заметили исполинского морского змея, не оставило ее равнодушной. Она оживилась, порозовела и, вдруг превратившись из владычицы в очаровательную восемнадцатилетнюю девушку, потеряв все свое величие, стала с любопытством расспрашивать Дженнака, сколь огромен был змей, куда он плыл и далеко ли находился от корабля. Узнав, что длина его составляла триста локтей и гребень торчал над волнами как парус, Дочь Солнца кивнула черноволосой головкой:

— Большой зверь, очень большой… Но говорили мне, что в Том Океане встречаются и покрупнее.

Подобное можно было услышать лишь от арсоланки, ибо, если не считать крохотных стран на узкой полоске земли, соединявшей Верхнюю и Нижнюю Эйпонну, берега только одной-единственной державы омывал прибой сразу двух океанов. И потому для арсоланцев Океан Заката был Тем Океаном, а Бескрайние Воды, наполняющие чашу Ринкаса, — Этим.

Странно, думал Дженнак, ведь «Этот» всегда ближе, чем «Тот»… Главные же владения Арсоланы тянулись вдоль побережья Заката; там, в горах, высилась столица ее Инкала, и лежали у моря тысячи селений и десятки городов, пастбища и рыболовные промыслы, поля и фруктовые рощи, шахты, где добывалось золото и другие богатства. А на востоке, на берегу Ринкаса, Че Чантар владел лишь малой областью, которую сокол мог облететь за день; там, у гигантского моста и пролива Теель-Кусам, находился порт Лимучати да два десятка деревень. И все же — «Тот» океан и «Этот»… Этот, потому что Кейтабское море было центром Эйпонны, и стекались к нему реками и ручьями все ее пути.

Прав О’Каймор, прав! — мелькнуло у Дженнака в голове. Деньги будут править миром, а не деньги — так торговля! Не клинок и стрела, не мастерство ремесленников, не мудрость жрецов и не загадочная магия тустла, а умение торговать… Выгодно купить, выгодно продать!

Слух его вдруг уловил нечто странное, сказанное Чоллой; пробормотав извинение, он попросил повторить.

— Я говорю, что Этот Океан, наверное, меньше Того. А значит, за ним есть земли, которых мы непременно достигнем. И скоро! Ты согласен, мой вождь?

— Почему ты так думаешь? — спросил Дженнак, не отвечая на вопрос.

Девушка повела точеными плечами:

— Ну, это же так просто! Змей огромен, плавает быстро, и его чаще встречают в Том Океане, чем в Этом. Значит, Этот Океан мал для него! Возможно, он лишь в три или четыре раза шире Кейтабского моря. Почему бы и нет?

Слова ее были пророческими, о чем Дженнак в то мгновение не подозревал. Хмыкнув, он пригладил растрепавшиеся на ветру волосы, выслушал еще пару историй о морских змеях, любуясь разрумянившимся личиком Чоллы, а потом спустился вниз, в свой хоган, к скучавшему там Грхабу.

— Ну, что свистунья? — понизив голос, спросил наставник.

— Мы говорили о морских чудищах, — ответил Дженнак и, подумав, прибавил: — Она желает, чтоб ее звали тари кецаль хагани, госпожой Покоев Кецаля.

— Хоть койота с кайманом, — буркнул Грхаб. — Ты не голоден, балам? Хочешь мяса? Или рыбы?

* * *

Случалось, Чоч-Сидри толковал с мореходами о природе божественного.

Обстановка к этому располагала: безбрежная морская гладь, серебристо-синяя днем и темная, загадочная ночью; высокое бездонное небо, где плыли облака и сияли светло-алый, оранжевый и золотой глаз Арсолана, звезды всех шести божественных цветов и бледная луна, то круглившаяся наподобие окованного сталью щита, то заносившая над кораблями кривой атлийский меч. Весьма поучительным было и творившееся за бортом корабля. С первого дня плавания «Тофал» неотлучно сопровождали акулы в сизой чешуе, длиною в десять локтей, и морские тапиры, почти не уступавшие им в размерах. Целью первых являлись пищевые отбросы, трижды в день летевшие в море с палубы; вторых же не интересовали ни рыбьи потроха, ни остатки лепешек и сухарей, ни гуща от бобовой похлебки. Для прожорливых акул корабль был источником пищи, для любопытных морских тапиров — игрушкой, вокруг которой можно было устраивать веселые танцы в волнах, подскакивать, переворачиваться, взлетать вверх, кося черным веселым глазом на огромную рыбу из дерева, что несла на своей спине множество странных существ, бесхвостых и не имевших ни ласт, ни плавников.

Обычно акулы и тапиры как бы не замечали друг друга, но временами, неведомо по какой причине, то одной, то другой стаей овладевало бешенство, и воды за бортом корабля начинали кипеть и орошаться кровью. Тапиры рвали акул, акулы терзали тапиров, а Чоч-Сидри, собрав кучку слушателей, произносил поучение — обычно о том, что людям разных племен не следует уподобляться безмозглым морским тварям и запускать зубы в чужую шкуру. Одиссарские воины, продырявившие на своем веку немало чужих шкур, слушали и кивали, благочестиво сложив руки перед грудью; кейтабцы тоже слушали и кивали, а потом брались за копья с привязанными к ним веревками и приступали к избиению акул. Причин для того имелось две: во-первых, Паннар-Са числил тапиров среди своих посыльных и надежных слуг, а значит, им следовало помогать; во-вторых же, мясо акулы, отбитое на деревянной доске и приготовленное особым способом, разнообразило трапезы корабельщиков.

Но кроме схваток, бушевавших иногда вокруг «Тофала», случались и другие поводы для поучений — слово или жест, вспыхнувший спор, рассказанная кем-то история или брошенная пословица, каких в Одиссаре и на Островах было не меньше, чем игл на сосне и ракушек на морском берегу.