Михаил Зуев - Народная Библиотека Владимира Высоцкого

• Название: Народная Библиотека Владимира Высоцкого
• Автор: Михаил Зуев
• Жанр: Поэзия

---

1974 Расстрел горного эха

В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, На кручах таких, на какие никто не проник, Жило-поживало веселое горное, горное эхо, Оно отзывалось на крик - человеческий крик. Когда одиночество комом подкатит под горло И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно, Усилит и бережно в руки своих донесет. Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье. И эхо связали, и в рот ему всунули кляп. Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха. И эхо топтали, но звука никто не слыхал. К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо И брызнули камни - как слезы - из раненных скал... # 026

1974 Водой наполненные горстиї

Водой наполненные горсти Ко рту спешили поднести Впрок пили воду черногорцы И жили впрок - до тридцати. А умирать почетно было Средь пуль и матовых клинков, И уносить с собой в могилу Двух-трех врагов, двух-трех врагов. Пока курок в ружье не стерся, Стреляли с седел, и с колен. И в плен не брали черногорца Он просто не сдавался в плен. А им прожить хотелось до ста, До жизни жадным, - век с лихвой В краю, где гор и неба вдосталь, И моря тоже - с головой: Шесть сотен тысяч равных порций Воды живой в одной горсти... Но проживали черногорцы Свой долгий век - до тридцати. И жены их водой помянут И прячут их детей в горах До той поры, пока не станут Держать оружие в руках. Беззвучно надевали траур И заливали очаги, И молча лили слезы в траву, Чтоб не услышали враги. Чернели женщины от горя, Как плодородные поля, За ними вслед чернели горы, Себя огнем испепеля. То было истинное мщенье Бессмысленно себя не жгут! Людей и гор самосожженье, Как несогласие и бунт. И пять веков как божьи кары, Как мести сына за отца, Пылали горные пожары И черногорские сердца. Цари менялись, царедворцы, Но смерть в бою всегда в чести, Не уважали черногорцы Проживших больше тридцати. Мне одного рожденья мало Расти бы мне из двух корней! Жаль, Черногория не стала Второю родиной моей. # 027

1974 Очи черные I. Погоня

Во хмелю слегка Лесом правил я. Не устал пока, Пел за здравие. А умел я петь Песни вздорные: "Как любил я вас, Очи черные..." То плелись, то неслись, то трусили рысцой. И болотную слизь конь швырял мне в лицо. Только я проглочу вместе с грязью слюну, Штоф у горла скручу - и опять затяну: "Очи черные! Как любил я вас..." Но - прикончил я То, что впрок припас. Головой тряхнул, Чтоб слетела блажь, И вокруг взглянул И присвистнул аж: Лес стеной впереди - не пускает стена, Кони прядут ушами, назад подают. Где просвет, где прогал - не видать ни рожна! Колют иглы меня, до костей достают. Коренной ты мой, Выручай же, брат! Ты куда, родной, Почему назад?! Дождь - как яд с ветвей Недобром пропах. Пристяжной моей Волк нырнул под пах. Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза! Ведь погибель пришла, а бежать - не суметь, Из колоды моей утащили туза, Да такого туза, без которого - смерть! Я ору волкам: "Побери вас прах!..." А коней пока Подгоняет страх. Шевелю кнутом Бью крученые И ору притом: "Очи черные!.." Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс Бубенцы плясовую играют с дуги. Ах вы кони мои, погублю же я вас, Выносите, друзья, выносите, враги! ...От погони той Даже хмель иссяк. Мы на кряж крутой На одних осях, В хлопьях пены мы Струи в кряж лились, Отдышались, отхрипели Да откашлялись. Я лошадкам забитым, что не подвели, Поклонился в копыта, до самой земли, Сбросил с воза манатки, повел в поводу... Спаси бог вас, лошадки, что целым иду! # 028

1974 Очи черные II. Старый дом

Что за дом притих, Погружен во мрак, На семи лихих Продувных ветрах, Всеми окнами Обратясь в овраг, А воротами На проезжий тракт? Ох, устал я, устал, - а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого, - только тень промелькнула в сенях, Да стервятник спустился и сузил круги. В дом заходишь как Все равно в кабак, А народишко Каждый третий - враг. Своротят скулу, Гость непрошенный! Образа в углу И те перекошены. И затеялся смутный, чудной разговор, Кто-то песню стонал и гитару терзал, И припадочный малый - придурок и вор Мне тайком из-под скатерти нож показал. "Кто ответит мне Что за дом такой, Почему - во тьме, Как барак чумной? Свет лампад погас, Воздух вылился... Али жить у вас Разучилися? Двери настежь у вас, а душа взаперти. Кто хозяином здесь? - напоил бы вином". А в ответ мне: "Видать, был ты долго в пути И людей позабыл, - мы всегда так живем! Траву кушаем, Век - на щавеле, Скисли душами, Опрыщавели, Да еще вином Много тешились, Разоряли дом, Дрались, вешались". "Я коней заморил, - от волков ускакал. Укажите мне край, где светло от лампад. Укажите мне место, какое искал, Где поют, а не стонут, где пол не покат". "О таких домах Не слыхали мы, Долго жить впотьмах Привыкали мы. Испокону мы В зле да шепоте, Под иконами В черной копоти". И из смрада, где косо висят образа, Я, башку очертя гнал, забросивши кнут, Куда кони несли да глядели глаза, И где люди живут, и - как люди живут. ...Сколько кануло, сколько схлынуло! Жизнь кидала меня - не докинула. Может, спел про вас неумело я, Очи черные, скатерть белая?! # 029

1974 Жили-были на мореї

Жили-были на море Это значит плавали, Курс держали правильный, слушались руля. Заходили в гавани Слева ли, справа ли Два красивых лайнера, судна, корабля: Белоснежнотелая, Словно лебедь белая, В сказочно-классическом плане, И другой - он в тропики Плавал в черном смокинге Лорд - трансатлантический лайнер. Ах, если б ему в голову пришло, Что в каждый порт уже давно влюбленно, Спешит к нему под черное крыло Стремительная белая мадонна! Слезы льет горючие В ценное горючее И всегда надеется в тайне, Что, быть может, в Африку Не уйдет по графику Этот недогадливый лайнер. Ах, если б ему в голову взбрело, Что в каждый порт уже давно влюбленно Прийти к нему под черное крыло Опаздывает белая мадонна! Кораблям и поздняя Не к лицу коррозия, Не к лицу морщины вдоль белоснежных крыл, И подтеки синие Возле ватерлинии, И когда на смокинге левый борт подгнил. Горевал без памяти В доке, в тихой заводи, Зол и раздосадован крайне, Ржавый и взъерошенный И командой брошенный, В гордом одиночестве лайнер. А ей невероятно повезло: Под танго музыкального салона Пришла к нему под черное крыло И встала рядом белая мадонна! # 030

1974 Сначала было Слово печали и тоскиї

Сначала было Слово печали и тоски, Рождалась в муках творчества планета, Рвались от суши в никуда огромные куски И островами становились где-то. И, странствуя по свету без фрахта и без флага Сквозь миллионолетья, эпохи и века, Менял свой облик остров, отшельник и бродяга, Но сохранял природу и дух материка. Сначала было Слово, но кончились слова, Уже матросы Землю населяли, И ринулись они по сходням вверх на острова, Для красоты назвав их кораблями. Но цепко держит берег - надежней мертвой хватки, И острова вернутся назад наверняка, На них царят морские - особые порядки, На них хранят законы и честь материка. Простит ли нас наука за эту параллель, За вольность в толковании теорий, И если уж сначала было слово на Земле, То это, безусловно, - слово "море"! # 031

1974 Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме

Я вчера закончил ковку, Я два плана залудил, И в загранкомандировку От завода угодил. Копоть, сажу смыл под душем, Съел холодного язя, И инструктора прослушал Что там можно, что нельзя. Там у них пока что лучше бытово, Так чтоб я не отчубучил не того, Он мне дал прочесть брошюру как наказ, Чтоб не вздумал жить там сдуру как у нас.

Говорил со мной как с братом Про коварный зарубеж, Про поездку к демократам В польский город Будапешт: "Там у них уклад особый Нам так сразу не понять, Ты уж их, браток, попробуй Хоть немного уважать. Будут с водкою дебаты отвечай: "Нет, ребяты-демократы, только чай!" От подарков их сурово отвернись: "У самих добра такого завались!" Он сказал: "Живя в комфорте Экономь, но не дури, И гляди не выкинь фортель С сухомятки не помри! В этом чешском Будапеште Уж такие времена Может, скажут "пейте-ешьте", Ну а может - ни хрена!" Ох, я в Венгрии на рынок похожу. На немецких на румынок погляжу! Демократки, уверяли кореша, Не берут с советских граждан ни гроша. "Буржуазная зараза Все же ходит по пятам, Опасайся пуще сглаза Ты внебрачных связей там: Там шпиенки с крепким телом, Ты их в дверь - они в окно! Говори, что с этим делом Мы покончили давно. Но могут действовать они не прямиком: Шасть в купе - и притвориться мужиком, А сама наложит тола под корсет... Проверяй, какого пола твой сосед!" Тут давай его пытать я: "Опасаюсь - маху дам, Как проверить? - лезть под платье Так схлопочешь по мордам!" Но инструктор - парень дока, Деловой - попробуй срежь! И опять пошла морока Про коварный зарубеж... Популярно объясняю для невежд: Я к болгарам уезжаю в Будапешт. "Если темы там возникнут сразу снять, Бить не нужно, а не вникнут разъяснять!" Я ж по-ихнему - ни слова, Ни в дугу и ни в тую! Молот мне - так я любого В своего перекую! Но ведь я - не агитатор, Я - потомственный кузнец... Я к полякам в Улан-Батор Не поеду наконец! Сплю с женой, а мне не спится: "Дусь, а Дусь! Может, я без заграницы обойдусь? Я ж не ихнего замесу я сбегу, Я ж на ихнем - ни бельмеса, ни гугу!" Дуся дремлет как ребенок, Накрутивши бигуди, Отвечает мне спросонок: "Знаешь, Коля, - не зуди! Что ты, Коля, больно робок Я с тобою разведусь! Двадцать лет живем бок о бок И все время: "Дуся, Дусь..." Обещал - забыл ты, нешто? ну хорош! Что клеенку с Бангладешта привезешь. Сбереги там пару рупий не бузи, Хоть че - хоть черта в ступе привези!" Я уснул, обняв супругу Дусю нежную мою, Снилось мне, что я кольчугу, Щит и меч себе кую. Там у них другие мерки, Не поймешь - съедят живьем, И все снились мне венгерки С бородами и с ружьем. Снились Дусины клеенки цвета беж И нахальные шпиенки в Бангладеш... Поживу я - воля божья у румын, Говорят - они с Поволжья, как и мы! Вот же женские замашки! Провожала - стала петь. Отутюжила рубашки Любо-дорого смотреть. До свиданья, цех кузнечный, Аж до гвоздика родной! До свиданья, план мой встречный, Перевыполненный мной! Пили мы - мне спирт в аорту проникал, Я весь путь к аэропорту проикал. К трапу я, а сзади в спину будто лай: "На кого ты нас покинул, Николай!" # 032